Испанскую живопись, которой восхищались Репин и Врубель, представили москвичам

Крупнейшая в России выставка испанских художников, которые работали на рубеже XIX–XX веков бок о бок с французскими импрессионистами и участвовали в первых вернисажах нового направления искусства, открылась в Музее русского импрессионизма в Москве. Экспозиция, объединившая около 60 живописных работ, скульптуру и графику из ведущих музеев Испании и частных коллекций, продлится до 26 января 2020 года. «ВМ» встретилась с куратором проекта, членом Королевской каталонской академии изящных искусств Франсеском Фонбоной (на фото).

— Мне очень приятно видеть все эти работы собранными вместе, ведь впервые идею такой выставки я высказал еще лет 12 назад, в статье для мадридского журнала «Гойя», — раскрывает подробности господин Фонбона. — Отбирая произведения, нам хотелось показать испанский вклад в мировое течение импрессионизма. Поэтому, во-первых, здесь представлены работы живописцев, которых можно назвать предтечами нового стиля в искусстве, например, Мариано Фортуни, умершего в 1874-м, ровно в тот год, когда в Париже состоялась первая выставка импрессионистов. (Как писал Илья Репин: «Фортуни поразил всех современных художников Европы недосягаемым изяществом в чувстве форм, колорите и силе света». А Михаил Врубель в годы учебы сам получил почетное прозвище Фортуни за свою акварельную технику. — «ВМ».)

Во-вторых, на выставке представлены испанские художники, у которых установились личные отношения с французскими импрессионистами: каталонец кубинского происхождения Пере Видал де Соларес (именно он изображен центральной фигурой на картине Ренуара «Бал в Мулен де ла Галетт»), Адольфо Гиард, Дарио де Регойос, Игнасио Cулоага (с 1890 года Сулоага жил на Монмартре, дружил с Тулуз-Лотреком, Гогеном, вел переписку с Роденом). Рикард Гино помогал создавать скульптурные модели Огюсту Ренуару, когда великий мастер из-за прогрессирующего артрита, деформировавшего кисти рук, уже не мог работать сам.

Наконец, мы показываем наших художников, которые в той или иной степени испытали на себе влияние французских импрессионистов. Таких, как Мариан Пиделасерра и Пере Изерн, практически воспроизводящих манеру Моне или Писарро. Или — Сантьяго Русиньоль и Рамон Казас. Это двое друзей, приблизившихся к стилю Эдгара Дега. Вернувшись из французской столицы в Барселону, они открыли артистическое кафе «Четыре кота» по образу легендарного парижского кабаре «Черный кот», и здесь же прошли первые выставки молодого Пабло Пикассо. Еще бы я отметил Рикарда Каналса — с ним заключил договор коллекционер Поль Дюран-Рюэль, который активно поддерживал французских импрессионистов. Отдельно стоит выделить мастеров, не следовавших напрямую эстетике импрессионизма, но их личный стиль теперь известен в мире как пост импрессионизм. Среди них — Хермен Англада-Камараса, Изидре Нонель, Жоаким Мир.

И, конечно, мы не могли обойти еще одно имя — Хоакин Соролья. Его светлые, сияющие полотна сложно воспринимать в отрыве от импрессионистской революции. Он был одним из самых прославленных испанцев рубежа XIX–XX веков в Европе и Америке и мог похвастаться большим коммерческим успехом.

— Господин Фонбона, как историк искусства, вы знаете множество интересных фактов о пути каждого из представленных на выставке художников, но есть кто-то, чья судьба на вас произвела особое впечатление?

— В этих залах такая концентрация творческой энергии, увековеченной на холстах мощными яркими личностями, что трудно сделать выбор в пользу кого-то одного.

Но я много времени посвятил изучению Англады Камарасы. Необыкновенная фигура! До Первой мировой войны он был чрезвычайно популярен, кстати, и в России тоже. Достаточно упомянуть, что им восхищались Василий Кандинский, организатор «Русских сезонов» Сергей Дягилев, Максим Горький. А у Всеволода Мейерхольда даже была театральная постановка по мотивам произведений Англады.

Камараса заявлял о себе в полный голос, как говорится, без ложной скромности. Если его приглашали принять участие в сборной выставке, сразу расставлял все точки над «и»: никаких конкурсов и никаких предварительных показов его работ организаторам — пусть будут рады тому, что он сам захочет продемонстрировать. И Камарасу действительно ждали во всех главных выставочных залах Европы: Париж, Рим, Венеция, Лондон, Берлин, Брюссель, Вена. Были его выставки и в США, и в вашей стране. Сейчас для Музея русского импрессионизма привезли одно из самых растиражированных полотен Англады, хранящееся в собрании Кармен Тиссен-Борнемисы, — «Белый павлин».

Если говорить про другие работы из московской экспозиции, меня притягивает большой пейзаж Жоакима Мира — «Пропасть. Мальорка». Нравятся парижские виды начала ХХ века Мариана Пиделассеры, выполненные им еще под влиянием французских импрессионистов, хотя позже в Мариане проявится очень самобытный автор.

— Помимо 14 испанских музеев, нынешнюю столичную выставку поддержали частные коллекционеры. Означает ли это, что в обычное время часть представленных произведений в принципе недоступна публике?

— Да, некоторые картины действительно буквально снимали со стены у себя дома частные владельцы. Так что это широкий культурный жест с их стороны, и мы можем сказать им спасибо за уникальную возможность увидеть эту живопись в оригинале и именно в таком разнообразном сочетании.

— Выставка проводится при поддержке посольства Испании в РФ. Есть ли здесь экспонаты, предоставленные королевской семьей, известными артистами, спортсменами, политиками?

— Нет, все-таки в основном это профессиональные ценители искусства, представители бизнеса.

— На импрессионистов в Москве выстраиваются невероятные очереди. Вспомнить хотя бы недавний показ коллекции Щукина в Пушкинском музее. Это мода?

— Нет, это уже классика.

Читайте также: Эксперты назвали самые мистические места Москвы и области