Александр Градский: Украинская музыка — русская по сути

70 лет исполняется певцу и композитору Александру Градскому. Разговор с обозревателем «Вечерки» ожидаемо начался с музыки и закончился музыкой.

В разговоре с обозревателем «Вечерки» Евгением Додолевым музыкант Александр Градский успел рассказать не слишком много, поэтому предлагаем вам рассматривать книгу Додолева «Александр Градский. Гранд российской музыки», вышедшую к юбилею музыканта, как продолжение этого интервью.

— В этом году нас покинули несколько крупных музыкантов… Вы считаете, что каждому что-то отведено судьбой? Или мы все сами авторы этого проекта?

— Я со вторым, скорее, соглашусь. У всех когда-то кончается набор идей, и ты не знаешь, что дальше писать. Уже столько придумано, столько всего найдено интересного, что каждая следующая находка — это очень трудная работа.

— У Градского будут новые материалы в ближайшее время?

— Не знаю. У меня нет никакого нового материала в голове. Ну, мало, очень мало.

— А если бы из того, что вы сделали, сочинили и исполнили, надо было бы один альбом выбрать?

— Я просто не стал бы этого делать. У меня, по самым скромным подсчетам, 25–30 альбомов. И они никогда не были раскручены или навязаны аудитории. Посему, как кто-то пошутил, у меня всего два хита: «Первый тайм» и «Как молоды мы были». Я хохотал. Конечно, у меня есть какие-то песни, которые более-менее известны. Штук десять. Но это песни. А большие работы — вокальные сюиты: «Ностальгия» по Набокову и «Флейта и рояль» на стихи Маяковского и Пастернака или «Русские песни». Мои «Сатиры» на стихи Саши Черного до сих пор продаются…

На примере футбольной премьер-лиги могу рассказать все про музыку. Там никто особо друг друга не поливает, все очень толерантно. Кто-то сыграл плохо. Кто-то что-то не то сделал, купил не того игрока. И все как-то мило. Потому что у нас общий бизнес: мы занимаемся футболом, и наша задача — привлечь людей на стадион. Мы там как бы играем через пень-колоду, поэтому нас все подряд дерут… Но иногда можем вдруг, случайно пенальти ногой отбить и получить Заслуженного мастера спорта. Хотя как раз Акинфеев один его и заслужил…

То же самое в музыке. Есть недомузыканты, недопродюсеры, недокомпозиторы, недопоэты, недовокалисты. И журналисты, достаточно профессиональные, все находятся в связи, а в результате получается продукт, который доступен людям. Другого нет. Ты можешь смотреть хоть тысячу «голубых огоньков» подряд. И в том, и в другом, и в третьем, и в пятом, и в седьмом будут одни и те же артисты. Это 40–50 человек.

Проблема в одном: они уже старые все, как я. Им всем под 70, под 60. Но я-то еще пою! А они не поют. И это так весело — крутить плюсовую фонограмму 20-летней давности и рот под нее, как рыбка, разевать…

— Люди в них верят.

— У нас, к сожалению, есть некая вера в этот флер. Это наша русская черта. Мы и в истории не очень хорошо знаем, что происходило. Но нам сказали, что было так, и все поверили. А дальше очень сложно что-то изменить. И человеку более-менее мыслящему, которым я себя хотел бы считать, сразу становится наплевать на то, что «общество» считает. Ибо это не общество вовсе, а скорее, «сообщество» врунов, договорившихся лгать одинаково…

Но я советы никому не даю. Я просто воспринимаю жизнь такой, как она есть. Я знаю, что может произойти все что угодно. Году в 1985-м я и представить себе не мог, что СССР скоро не станет…

Я многое не любил в Советском Союзе. Любил не любил, но мирился. Для меня было важно работать для людей, понимающих русский язык и русскую музыку, русскую культуру. Другие вынуждены были уехать. А я не уехал потому, что для меня уехать означало бы разорвать все связи с родиной. Но я же не знал, что через какое-то время можно будет возвращаться сюда с победным выражением лица!.. Да если бы и знал, никогда б не догадался, что это на самом деле произойдет. Поэтому лучше не рисковать. Лучше сидеть дома, сочинять музыку для своих сограждан.

— Вы же ремесленник — можете сесть и написать по заказу, а не по вдохновению.

— Считаете, что опера Верди «Аида» сочинена без вдохновения? Она написана к открытию Суэцкого канала за деньги. Или «Жизнь за царя» Глинки, она же «Иван Сусанин», тоже написана по заказу? И оперу «Катерина Измайлова» Шостаковичу заказало Министерство культуры!

Я не пишу по заказу, да и ремесленник — это не тот, кто пишет по заказу. Это достаточно пренебрежительное слово. Что значит ремесленник? Ремесленник — это человек без вдохновения.

Очень много людей потрясающих, которые являлись гордостью и русской, и малороссийской украинской культуры, культуры Российской империи и Советского Союза, родились и расцвели на земле современной Украины. Но основой творчества у них была русская культура. И они обогащали русскую культуру.

Иногда русская культура могла быть обезвожена из-за непоступления в нее украинских и малороссийских людей. Она, конечно, могла сама по себе развиваться в районе, скажем, Орла, Москвы или Санкт-Петербурга. Но лучше всего было, когда множество новых людей приезжало из Малороссии в Санкт-Петербург. Господин Шевченко хотя бы, к примеру, Тарас Григорьевич. То есть оторвать нас друг от друга можно только через язык. Если люди, живущие на украинской земле, не очень внимательно относятся к русскому языку, то у них нет выхода через русский язык к мировой культуре. При этом они остаются поклонниками Леси Украинки, Ивана Франка, Гулак-Артемовского или Березовского и Бортнянского, которые, кстати, в Италии обучались и стали основоположниками русской хоровой профессиональной музыки. Вот это жаль, потому что, мне кажется, эта потеря не была столь необходимой. Можно было бы обойтись без этого. Но люди выбирают, государства выбирают свой путь. Они хотят так. Может, через какое-то время они захотят по-другому. Я буду только рад этому… но только свободный выбор! Пусть сами себе шишки набьют, без нашего участия.

— А как вы относитесь к тому, что украинская музыка гораздо более напевная и в этом смысле там гораздо богаче потенциал?

— Нет, я так не считаю. Украинская музыка — это русская музыка по сути. Песни изумительные, язык фантастической красоты, но тематика примерно одна и та же. Почти везде «черные брови, карие очи» или пейзажная лирика…

— Ого?!

— Помнишь, был фильм «В августе 44-го», я музыку к нему писал. И там был один персонаж, который отмечает: ой, южнорусский диалект. Украинская музыкальная история — это южнорусский диалект, южные русичи. Никогда не надо забывать о том, что так получилось, что они сделали свой собственный проект, государственный. Вот они его так видят. Я бы к этому относился с уважением. А вообще, музыка выше любой общественной жизни, любой социальной ситуации. Всего! Если ты музыкой занимаешься — разговариваешь с высшими силами.

— Вы слышали украинский коллектив KAZKA?

— Нет.

— По радио на Западе звучит в 2019 году.

— На украинском языке поют?

— Да. И он звучит сейчас по всему миру. В то время как ни один из наших коллективов…

— Я сомневаюсь насчет всего мира. Сказать, как миллион просмотров делается? Это не так дорого стоит.

— Я захожу в итальянскую кафешку и слышу по местному радио.

— Вполне возможно. Меня вот в таллинском отеле в лифте крутили году в 75-м… Почему бы и нет? А Чайковский — композитор номер два по исполняемости во всем мире после Моцарта. И что теперь — нам надо кричать, что русское везде? Нет. И в украинской сегодняшней культуре есть замечательные достижения, и в нашей культуре есть, и в германской.

— Сейчас говорят, что нишу протестной музыки занял рэп. Из-за текстов.

— Что-то в этом есть.

— А есть у нас рэп-исполнители, которые вам интересны, с которыми вы поработали бы?

— Это исключено. И дело в том, что рэп, если на него смотреть с музыкальной точки зрения, — это русские частушки, скороговорки, скоморошины, которые известны аж с XVI века. То, что они исполняются в форме «йо-йо», и эта «распальцовка», штаны, на коленях застегивающиеся, — это не более чем внешние признаки того, с чего это все содрано в смысле формы. А по сути искусства — это скороговорки и частушки. То, что они при этом похожи на то, что делают афроамериканцы…

— Похожи?

— Они похожи, да. Но это только потому, что народная музыка в разных странах очень сходна. Музыка белых, музыка желтых, музыка черных людей — все они очень близки… Сейчас проникновение культур очень сильное. И то, что нравится черным, становится вдруг необходимым и интересным для белых. Проникновение одной культуры в другую только обогащает восприятие. Мультикультурализм — это именно это, а не подавление одного другим. При этом эти все культуры сохраняются сами по себе.

— И рок-н-ролл появился как абсолютно народный…

— Да, но кто руководил группой «Битлз»? Джордж Мартин. А у него сколько консерваторий? Две. И третья — колледж Беркли.

— А кто помнит этого Джорджа Мартина?

— Те, кому надо, помнят. На Западе люди, которые выпускающими продюсерами являются, — они все консерватории окончили. Там без консерватории ни одна пластинка не делается. Кого бы в пример привести… Игги Поп какой-нибудь. У него есть люди с консерваторским образованием за пультом — и чистят, и правят каждую ноту.

А потом некто выходит на сцену играть, и получается великая группа «Роллинг Стоунз». Не в склад, не в лад, поцелуй блоху в кирпич — на концерте слышали их когда-нибудь? Они вообще играть не умеют. Совсем. Но этого никто не замечает. Потому что идет полный кайф и песни у них фантастические! Мик Джаггер выходит, прыгает куда-то в сторону, и все… Ура! А с концерта «Аэросмит» я просто вышел. Хотя они очень здорово играли. Скучно, но технически очень здорово, экстрапрофессионально. Но надоели они мне все. Хуже горькой редьки…

— Такой заголовок вижу: «Александр Градский: Хуже горькой редьки».

— Я только второй такой пример знаю в истории западной музыки — это Боб Дилан, который тоже ни петь, ни играть не мог, а всю жизнь был героем первых номеров.

— Да, он Нобелевскую премию получил за тексты.

— Он создал рок-н-ролльную поэзию. Ну, если ее можно назвать таковой. Он придумал, как петь на хорошем английском языке современную музыку. А до этого никто этого не умел делать: все пели Синатру, любовь-морковь, а как такового поэтического слова не было.

— К вопросу о юбилеях: в этом году «Машине времени» — 50, как раз в 1969-м основана.

— Поздравил уже! Вы представляете, какая группа может 50 лет существовать? И у них заслуги неоспоримы, конечно. Без дураков. Кутиков и Ефремов рядом — группа на месте! Но также не отнять того, что Макар уравнял бренд «Машина времени» с самим собой.

— В этом году еще и у Пугачевой дата — 70.

— Мой любимый анекдот про крысу и хомяка: «Почему меня все ненавидят, а тебя все обожают, даже дети? Мы так похожи — мордочка, лапки, хвостик?» — «Чувиха, пиариться надо уметь!» Пугачева давно не поет так, как пела раньше. 30 с лишним лет уже! А она все еще Пугачева, звезда номер один! Всем нужна, всем интересна. Как это надо сделать так умело? Никому не удалось то, что Алла Борисовна сотворила.

— За счет чего?

— Я не могу понять! Из-за особенностей народного менталитета? Народ хочет вот такую женщину, такую певицу и такую историю! Вот хочет, и все. А журналисты и Интернет работают на эту схему. Алла — это навсегда!

— Любая передача с ней дает классный рейтинг. Как проект «Голос». Ее многие в «медийке» терпеть не могут, но все любят рейтинг.

— Я не буду говорить про «Голос» никогда и никому. «Голос 60+» получил большую долю, чем наш типа «золотой состав». Но ведь с музыкальной точки зрения и даже с телевизионной точки зрения — это кошмар. А доля на 15–20 процентов выше. И я знаю, почему. Потому что качество этой «доли» изменилось. За счет чего программа «Голос» в былые времена получила успех? За счет того, что люди, которые не смотрят телевизор вообще, интеллигенция, ИТР и так далее, вдруг сели у экрана. А сейчас они ушли от этого экрана, но зато пришла та огромная толпа, для которой слово «Голос» что-то значило, а пошлость, которая идет с экрана в разных вариациях, она их, родная. Вот такая ерунда. Пришла другая аудитория. Но я понимаю, почему это было сделано. Потому что «наша» программа стала подыхать. Просто подыхать, и все. По одной причине: нет в нашей стране такого количества талантов. Поэтому они — раз, развернули эти лыжи в другую сторону, и опять доля, рейтинг, все супер.

Читайте также: Что проще: писать десятки хороших песен или создать хит на все времена