Александр Кабаков: Писатели выживают поодиночке

Последние месяцы Александр Кабаков, несмотря на болезнь, с удовольствием общался по телефону. Недавно вышло новое издание одной из его лучших книг «Бульварный роман и другие московские сказки». О ней, а также о современной литературе мы поговорили в одном из последних интервью писателя «Вечерней Москве». А еще хотели побеседовать о журналистике, которой Александр Кабаков отдал 40 лет жизни...

Мы с ним и познакомились 30 лет назад в «Московских новостях», куда я только пришел, а он уже был мэтром.

— Александр Абрамович, только что вышло переиздание ваших «Московских сказок». Что для вас значит эта книга?

— Это, пожалуй, одна из самых удачных моих книг. Это же не просто умелый пересказ классических сказочных сюжетов, хотя и сам замысел был хорош. Они и по форме удались, к тому же это абсолютное пародирование, что довольно сложно по форме, но удалось, что оценило в свое время и жюри премии «Большая книга».

— А премии для вас важны?

— Да, это почти всегда надежда, что тебя обязательно прочтут. Поскольку серьезная литература, к которой я отношу и свое творчество, с массовой литературой конкуренции сама по себе никогда не выдержит. Подготовленных читателей всегда было и будет меньше.

— А почему именно сказки?

— Писатель всегда сочиняет и дает возможность убежать от реальности. Это еще Александр Сергеевич Пушкин заметил: «Над вымыслом слезами обольюсь». А сказка и есть первый вымысел с подтекстом.

— Вы редко даете интервью и почти не ходите на телевидение.

Мне сейчас сложно куда-то ходить, но, если бы и смог, вряд ли бы пошел. Писатель всегда говорит только о себе, а не по теме встречи, будь то политика или текущая ситуация в литературе… Я ушел из общественной жизни, она мне стала неинтересна.

— Писательский мир очень разобщен. Как вы думаете, нынешняя ситуация с пандемией поможет писателям сплотиться?

— Литература вообще дело сугубо индивидуальное, и писатели предпочитают выживать в одиночку. Даже нынешняя ситуация в мире не заставит российских писателей объединиться для совместных поисков средств на издания книг.

— В 2011 году вы вместе с Евгением Поповым написали книгу «Аксенов». Что он для вас значил в жизни?

— Меня считают учеником Василия Аксенова. Когда мы с Женей Поповым писали воспоминания о Васе, мы назвали себя «подаксеновиками». Но это, конечно, преувеличение. То, что оставил после себя Аксенов, — это образ существования, а не просто литература. Он сформировал образ жизни нескольких поколений. Это проявлялось во всем: в манере говорить, в стиле общения, поведения, во внешности. Аксенов создал мифологию своего поколения.

Мы дружили втроем, и когда Васи не стало, вспоминать его было для нас естественно. Нас было трое. Осталось двое, и логично, что мы вспоминаем об ушедшем.

— Вы же вместе с Поповым даже обратились в правительство Москвы с просьбой установить в городе памятник Василию Аксенову.

— Да это так. В его родной Казани такой памятник уже есть, и я был на его открытии, а в Москве — в городе, в котором он долго жил, про который писал и в котором умер, — нет.

Мы предложили назвать его именем сквер на пересечении Яузской улицы и Большого Ватина переулка, рядом с высоткой на Котельнической набережной. Он там жил до эмиграции. Туда же и вернулся.

— А вы что-нибудь пишете сейчас?

— Уже ничего. Да и тяжело мне это делать. Так... иногда какие-то небольшие рассказы.

— А хотелось бы еще написать что-то большое?

— Я бы хотел написать о детстве. Это было бы очень интересно. Но на самом деле я вряд ли и это напишу. Мне стало неинтересно. Писатель ведь тоже профессия. А от любой профессии рано или поздно устаешь. Я все уже написал.

Читайте также: Трагизм самоизоляции и перезапуск нашей культуры