Почему нам так нужны сказки: интервью с актером Яном Цапником

Пятнадцать проектов появилось в фильмографии Яна Цапника только за прошлый год. И премьера кинофильма «Конек-горбунок» — уже не первая для него в этом году. В интервью «Вечерке» актер рассказал о впечатлениях, оставшихся после съемок в фильме-сказке.

— Ян Юрьевич, в «Коньке-горбунке» ваш персонаж — злодей. Как удалось сделать его таким очаровательным?

— Для меня нет разницы — играть злодея или героя. Самое главное — суметь оправдать своего персонажа. Ведь он же не просто так стал плохим. Значит, его вынудили обстоятельства.

Скажу, что в этом фильме у нас был замечательный тандем с моим близким другом Михаилом Ефремовым. Поэтому нам и выдумывать особо ничего не надо было. Мы, как дети, которых пустили в песочницу и дали им какие-то красивые игрушки, — все никак не могли наиграться. Даже и не разбирали особо, кого играем — плохих персонажей или хороших. Просто создавали образы, в которых было бы нечто объемное, выпуклое, в формате стерео. И от этого сами получали огромное удовольствие, наслаждались процессом. Задачи сыграть злодея, которого бы зрителю было жалко, передо мной не стояло.

— Какие еще впечатления остались от съемочного процесса?

— На площадке был симбиоз талантливых и по-хорошему сумасшедших людей. У нас с коллегами были замечательные художники по костюмам, оператор, с нами работал прекрасный режиссер Олег Погодин, который очень помогал. Он выслушивал все наши предложения и что-то даже брал в работу. И, конечно, мы строго выполняли все, о чем он просил.

— А что с оригинальным материалом произведения Петра Ершова?

— Сказка написана в стихах, и это очень небольшое произведение — на полный метр его вряд ли бы хватило. Для фильма творческая группа во главе с режиссером приняла решение перевести стихотворный текст в прозаический. Поэтому какие-то истории развили, что-то добавили.

— Большая часть декораций фильма — компьютерная графика, верно?

— Не совсем. По-моему, как раз именно декорации в основном и были построены вживую. Они занимали просто громадные пространства. В павильоне, на площади более километра и метров двести в высоту, выстроили целые города, дворцы в натуральную величину. Это просто фантастика! Когда я увидел их в свой первый съемочный день, подумал: «Ничего себе! Оказывается, у нас так могут снимать?!» Я считал, что так масштабно могут только в Голливуде проходить съемки. Но оказалось, сегодня подобное и у нас возможно.

— Сейчас говорят о необходимости возвращения на экраны жанра фильма-сказки...

— Его уже давно пытаются вернуть. Но, к сожалению, пока еще только очень немногие понимают, что все мы родом из детства, что сказки человеку не просто нужны, а необходимы в любом возрасте. С одной стороны, мы должны воспитывать на чем-то наших детей, внуков, должны им показывать, рас сказывать волшебные истории. А с другой, что бы в жизни потом ни происходило, нам самим хочется вернуться в детство. В тот совершенно удивительный сказочный мир, где все так невообразимо ярко, потому что у радуги вовсе не семь цветов, как считают взрослые, а пятьсот оттенков. И новый день не похож на предыдущий.

— Какие сказки вы любили в детстве?

— Я 1968 года рождения. Соображать что-то начал в 70-х. Нам с детства прививалась любовь к чтению. Я сказки Павла Бажова очень любил, истории про Синдбада-морехода, польские сказки. Помню как сейчас, у меня была книга с ними, которая называлась «Не далеко, не близко, не высоко, не низко». Еще я просто обожал серию книг про Муми-троллей Туве Янссон, детский сказочный роман норвежского писателя Эгнера «Люди и разбойники из Кардамона», «Тутта Карлссон. Первая и единственная. Людвиг Четырнадцатый и другие» Яна Экхольма, трилогию о Малыше и Карлсоне Астрид Линдгрен...

— Как вы думаете, почему в нашей реальности народными любимцами чаще всего становятся представители вашей профессии, а не столяры или, скажем, конюхи?

— Наверное, время такое. Помню, в моем детстве, помимо артистов, людей очень интересовали космонавты, военные... Один хотел быть летчиком, другой — стать известным спортсменом и выиграть Олимпиаду... По-моему, сейчас время более... серое, как это ни странно. В нем нет такого количества красок, какое было тогда. Поэтому сказки и необходимы, чтобы сказать людям: «Посмотрите, как широк и велик мир, как это интересно! Кроме соцсетей, есть еще книги. Люди, не ограничивайте себя мобильным телефоном...»

— В детстве у вас были разные увлечения — и скрипка, и гандбол...

— Это не увлечения. Это была моя обязанность, подобно барщине на Руси. Мой папа — народный артист, мама — спортсменка. И она решила, что мне обязательно нужно идти в артисты, а отец — что мне нужно стать спортсменом. Поэтому, кроме спецкласса по гандболу, у меня была еще и музыкальная школа по классу скрипки. А еще я три месяца поработал поваром-кондитером третьего разряда в столовой на швейной фабрике для глухонемых. В общем, куда меня только не бросало по жизни. Но, как ни странно, папа с мамой были правы, потому что мне все эти навыки пригодились в будущей профессии.

— Спорт, наверное, особенно?

— Конечно! Хотя сейчас не очень, потому что я довольно давно покалечил себе на съемках ногу и лишился одной мышцы. Тем не менее действуем активно, хотя и с небольшими ограничениями.

— Такие травмы не вызывают желания быть осторожнее?

— Нет. Каким был дураком, таким и остался. Меня всегда режиссеры «на слабо» берут: «Давай твой крупный подснимем, а здесь будет каскадер?» Я смотрю и думаю: «Да ну, я что, сам не справлюсь, что ли? Если ногами высоко махать не надо, сейчас как-то сделаю...» Все соглашаются. А потом — Бам! Бздынь! — лицом в асфальт лежишь и думаешь: «Господи, какой я дурак!» А все рядом стоят, хлопают — «Молодец!»

— Еще во время учебы в театральном институте вы ушли служить в армию. Зачем?

— Да, пошел после второго курса. Как это — зачем? Тогда было время другое. Восемнадцать лет исполнилось — надо идти служить. Я и не косил. Шел осознанно, понимая, что лучше идти после второго курса, чем после института, чтобы потом все, что выучил, не забыть. Меня призвали, я и пошел. Подумал: «Служить так служить!» Сначала попал в разведывательный батальон, потом за границу, уже в специальные войска, в итоге был командиром диверсионной группы. Так что Родину я защищал.

— Армия вас изменила?

— Конечно, после службы человек меняется. Армия ведь, как черно-белая фотография, проявляет, кто ты есть. А пока служил, произошли перемены и в стране. Я же служил за границей. Когда в 1987 году ушел, все мне было знакомо, а в 1989-м пришел и увидел, что это совершенно другая страна.

Уже начали ходить какие-то бандиты. В эфире стали транслировать передачи, которые ничего, кроме рвотного рефлекса, у меня не вызывали. Появилась вся эта псевдосвобода, желтая пресса, обилие порнопродукции... Я был удивлен — пропустил всего два года, а жизнь очень резко поменялась. Пришло время, в котором я чего-то не понимал, а чего-то и не хотел понимать. Но потом попривык и остался самим собой — что-то мимо ушей пропустил, на какую-то гадость не наступил и пошел по жизни дальше. Моим спасением сначала была учеба, а потом служба в театре. Мне не до всех этих событий было — «свободы», «несвободы» — не до того, что называется политикой и с помощью чего одни люди зарабатывают деньги, наплевав на всех остальных. Я с этим никогда не связывался, занимался своим любимым делом.

— Вы служили в БДТ, в репертуарном театре, ушли оттуда в 2005 году работать в кино. Как вам далось это решение?

— К сожалению, сейчас я не ощущаю себя полноценным артистом. Потому что артист без театра не артист. Киноартист — это не ноль, но половинка артиста. Конечно, мой дом, мои любимые, родные люди — это и Кирилл Лавров, и Владислав Стржельчик, и Алиса Фрейндлих, и Олег Басилашвили, и Николай Трофимов, и Зинаида Шарко, и Людмила Макарова... Я работал с этими небожителями и сыграл в Большом драматическом театре пять главных ролей. Поэтому решение уйти далось мне большой кровью. Я почти три года обдумывал его, прежде чем принял. Потому что работа в таком репертуарном театре — это отличная школа. Но меня не пускали ни на съемки, никуда. А зарплаты были небольшие. И спасали только озвучания по ночам. Чего я тогда только не озвучивал! Днем мы снимали «Сказку за сказкой», с утра репетировали, вечером играли спектакль — и все это нон-стоп. Но когда появилась семья, нужно было принимать решение, потому что родных нужно было чем-то кормить. И с болью, с кровью мне пришлось уйти из театра. Хотя я считаю, что это произошло вовремя.

Кадр из фильма-сказки «Конек-Горбунок» (2021)

— Как вы относитесь к современному театру?

— Я воспитанник советской, русской театральной школы переживания, проживания. А большинство современных спектаклей — это театр формы. Но шокировать — это самый легкий путь: снял трусы и пошел на сцену— и все поражены. Но в этом нет проживания, и мне такой подход кажется пустым. Но и сегодня, конечно, есть талантливые постановки.

ДОСЬЕ

Ян Юрьевич Цапник родился 15 августа 1968 года в Иркутске. Окончил ЛГИТМиК, курс Владимира Петрова. Дебютировал в кино в 1987 году в фильме Михаила Ершова «Ищу друга жизни». С 1992 по 2005 год играл в Большом драматическом театре. Запомнился зрителям по сериалу «Бригада» (2002). Очередную волну признания ему принесла лента «Горько!» (2013). Сыграл главную роль в сериале «Последний министр» (2020). Активно снимается в кино и сериалах, в его фильмографии больше 130 ролей.

Читайте также: Постельные сцены играю без чувств. Интервью с актрисой Ольгой Дибцевой