Идейный водопад. Спасение столицы от засухи могло обернуться катастрофой

На календаре было 20 мая 1932 года. Заседание в Московском горкоме партии тянулось не первый час. На трибуну поднялся государственный деятель, экономист и энергетик Глеб Кржижановский, руководитель Главэлектро. Его шутка взбодрила уставший зал:

— Я враг самотека как в технической, так и в партийной жизни...

В тот день обсуждали проект переброски в Москву воды из Волги. Столица в начале 1930-х годов буквально сидела на мели: быстрый рост населения и промышленности истощал водные ресурсы. Москву-реку летом можно было перейти вброд.

«Парижанин потребляет в сутки 100 литров воды, а москвич — 128 литров (сегодня, для сравнения, от 300 до 450 литров. — «ВМ»),— писала «Вечерка» 24 августа 1931 года. — Мы выпиваем половину воды в Москве-реке. 30 млн ведер в сутки из шестидесяти <…> Большевики решили к 1935 году добиться удвоения душевого расхода воды<…> А где ходить пароходам?»

В конце концов утвердили проект нынешнего Канала имени Москвы. Альтернативные варианты положили под сукно. В том числе и проект, про который пошутил Кржижановский.

Глеб Кржижановский (1872–1959). Картина Юрия Виноградова / Фото: РИА Новости

«Подкидыши буржуазии»

Автором «самотечного» проекта был инженер Василий Никифорович Авдеев (родился в 1875 году, дата смерти неизвестна).

Авдееву был отведен правительством для работы двухэтажный особняк на Кропоткинской набережной, 29 («дом Цветкова»). Комнаты инженер украсил плакатами. Советский хозяйственный деятель Александр Комаровский (1906–1973) вспоминал в книге «Записки строителя» (1972):

«На большом листе ватмана, например, нарисован углем громадный стакан с водой, стоящий на блюдечке, с надписью большими буквами: «Воды! Воды! Земля ждет». Затем шли рисунки, изображающие кочевников, погибающих от жажды в пустыне, и снова: «Пить! Пить!..» Эта своеобразная наглядная агитация не подкреплялась техническими расчетами, но впечатление производила».

Проект Авдеева тоже отличался эксцентричностью. Он предлагал построить на Верхней Волге, у села Старицы, плотину высотой 40 метров, которая затопила бы земли на большой площади и создала бы огромное водохранилище. Оттуда вода по каналу длиной 230 километров должна была идти в Москву самотеком через Клин и Волоколамск с выходом в Москву-реку у села Тушино. В столице Авдеев предлагал создать свое водохранилище — «Сетуньский водоем», со стоком в Москву-реку на Воробьевых горах (Ленинскими они стали с 1935 года).

В Российской государственной библиотеке отыскалась книга «Исход» (М., 1931) — своего рода рекламный буклет проекта, выпущенный тиражом 70 экземпляров. В нем Авдеев лепил опасные в то время политические ярлыки на своих потенциальных оппонентов: «... будто ученых пособников, а в действительности трансформированных в тт. (товарищи) из вчерашних тт. (титулярных и тайных советников), — попыхачей, — подкидышей буржуазии».

К счастью, эксперты не побоялись прослыть ретроградами и недобитыми титулярными советниками. Они решили, что проект вышел бы слишком сложным, дорогостоящим и вредным для окружающей среды. Так Воробьевым горам повезло в первый раз.

Учебник пропал, сканы остались

Несколько лет назад одному из сотрудников компании «РусГидро» попался учебник по гидроэнергетике, изданный в Ленинграде в середине 1930-х годов. Сотрудник переснял несколько страниц. К сожалению, учебник вскоре пропал, а его обложку никто не сфотографировал, так что установить, как называлась книга, невозможно.

На странице 132 обнаружился неизвестный факт: оказывается, на Воробьевых горах в начале 1930-х годов собирались построить гидро-аккумуляторную электростанцию (ГАЭС).

— Такие станции запасают энергию, возвращая ее в энергосистему по мере необходимости, — объясняет Иван Слива, автор книги «История гидроэнергетики России». — В часы, когда в энергосистеме избыток электрической энергии, (преимущественно— ночью), гидроагрегаты ГАЭС работают в качестве насосов и, потребляя дешевую избыточную электроэнергию, перекачивают воду из нижнего бассейна в верхний аккумулирующий бассейн. А когда в энергосистеме образуется дефицит генерирующей мощности, преимущественно в утренние и вечерние часы, гидроагрегаты ГАЭС превращают энергию падающей воды в электрическую.

 Рисунок из книги Василия Авдеева «Исход» (1931). / Фото: Из архива

Нам энергия нужнее, чем немцам

Энергетический голод в начале 1930-х годов тоже был тяжелой проблемой. Электро-сеть не справлялась с напряжением, часто возникали пожары. На заводах вводили вечерние и ночные смены, что-бы выравнивать энергопотребление в течение суток.

Гидростанция на Ленинских горах должна была напоминать немецкую станцию Хердекке (ныне Кепхенверк), которая к тому моменту уже работала неподалеку от Дортмунда. Только мощность Москворецкой ГАЭС должна была быть больше — 212 тысяч лошадиных сил против 194 тысяч. Четыре напорных трубопровода длиной около 500 метров должны были ночью закачивать воду в верхний аккумулирующий бассейн объемом 6 миллионов кубометров и площадью чуть менее квадратного километра.

Кто разработал проект, было ли у него что-то общее с идеями Авдеева— уже не узнать.

— Нельзя исключить, что между двумя проектами могла быть какая-то связь, — говорит Иван Слива.

«Препятствуют развитию здесь какого- либо строительства»

В 1933–1934 годах Московско-Окское бюро Гидроэлектропроекта, которое занималось новой гидростанцией, устроило разведку в центральной части Воробьевых гор (точное место неизвестно). Геологи Сергей Яковлев и Дмитрий Беляев пробурили глубокую скважину. Они написали об этом отчет, который, увы, не был опубликован, а рукопись, хранившаяся в одной из московских геологических организаций, пропала при переезде. Но мы разыскали человека, который держал этот документ в руках. Это Андрей Тихонов, главный специалист АО «Концерн Росэнергоатом».

— В отчете говорилось, что скважина была заложена на отметке 182,3 метра и достигла отметки 100,62 метра, углубившись почти на 20 метров ниже уровня Москвы-реки,— рассказал нам Андрей Владимирович. — Были значительно пополнены имевшиеся к тому времени геологические данные о строении Воробьевых гор, обнаружилось, что у оползневого склона очень сложное строение.

 В 1934 году геолог Борис Даньшин обобщил данные, полученные Беляевым и Яковлевым, и вынес вердикт: «Склон от уровня реки на огромную высоту (до 50– 55 метров в центре) сложен песком, насыщенным на половину этой высоты водой. Вследствие этого склон частично раскалывается, и отколовшиеся массы опускаются медленно вниз <…>Не вполне устойчивое положение склона к реке... и наличие здесь оползневых явлений препятствуют развитию здесь какого-либо строительства с большой нагрузкой на грунт. Поэтому назначение этой местности именно как места отдыха и культуры с сохранением природного ландшафта наиболее целесообразно».

Может быть, именно это заключение во второй раз отвело от Воробьевых гор руки гидростроителей.

Несостоявшаяся мишень и спасенный университет

 Чертеж Москворецкой станции / Фото: Из архива

В итоге победил проект «Большая Волга»— более трудоемкий для страны, но при этом более эффективный и одновременно щадящий для столицы. Созданные в верховьях реки водохранилища — Иваньковское, Угличское и Рыбинское — не только решили проблему водоснабжения Москвы, но и на долгие годы стабилизировали ее энергетику за счет системы ГЭС. Во многом благодаря этому проекту возникли промышленные центры Поволжья.

Надо ли жалеть о том, что столица осталась без своих гидростанции и водохранилища? Эксперты утверждают — не надо. Допустим, строителям Москворецкой ГАЭС удалось бы укротить оползни (а это при тогдашнем уровне техники весьма сомнительно). Через несколько лет началась бы Великая Отечественная война. Гидроаккумуляторная станция (в отличие от волжских ГЭС) очень быстро стала бы бесполезной из-за дефицита угля, возникшего после потери Донбасса.

Но это еще полбеды. Плотины и гидростанции — всегда желанная мишень для вражеских бомбардировщиков. На уже упомянутой немецкой станции Хердекке вволю поупражнялись в меткости и британские, и американские ВВС. И несколько раз выводили ее из строя. А теперь представьте себе самолеты люфтваффе над Ленинскими горами… Взрыв, обвал, затопление…

Возможно, история несостоявшейся Москворецкой гидростанции спасла столицу и от еще одной катастрофы — сползания в реку… главного здания МГУ. А такая опасность была. Архитектор Борис Иофан сначала хотел строить небоскреб на самой бровке Ленинских гор, там, где сейчас смотровая площадка. Но специалисты опасались за устойчивость фундамента, Иофана отстранили, и новый архитектор, Лев Руднев, передвинул здание подальше от обрыва — на 800 метров вглубь территории.

— Не исключено, что на это решение могли повлиять инженерные изыскания, сделанные во время проектирования Москворецкой ГАЭС, — говорит Иван Слива. — Как и любой другой нереализованный проект, работа над гидроаккумулирующей станцией не была совсем уж бесполезна. Только после детальной проработки всех вариантов решения масштабных проблем может быть выбран по-настоящему оптимальный вариант. Кроме того, разработчики приобрели ценный опыт, который был использован в дальнейшем, и предостерегли своих будущих коллег от ошибок.

 Рисунок из книги Василия Авдеева «Исход» (1931). Изображает массовую гибель людей  / Фото: Из архива

ОБ АВТОРЕ

Мария Раевская – кандидат филологических наук, член Союза журналистов России. Любит портить глаза в библиотеках и дышать пылью в архивах.