Полковник Захаров не покидал Чернобыль 11 месяцев

Юрий Николаевич Захаров в то время служил командиром отдельного батальона химической защиты в Среднеазиатском округе. Он уже прошел должности и командира взвода, и командира роты, и начальника штаба батальона после окончания Саратовского военного училища. А в 1984 году окончил командный факультет военной Академии имени Тимошенко. Ветеран вспоминает, что вечером 8 мая 1986-го в его квартиру постучал посыльный и вручил распоряжение, что его вызывают к руководству Алма-Аты.

Встретивший его на перроне представитель штаба округа повел себя не совсем обычно. После полагающихся приветствий тот предложил подождать еще полчаса до прибытия следующего поезда. Оказывается, как только Захаров ушел из дома, пришло другое распоряжение: откомандировать его, что называется с "вещами". Жена успела отправить вдогонку шинель, шапку, сапоги.

- Тыл сработал отлично, - смеется Юрий Николаевич.

С вокзала он рванул на аэродром - в Целиноград, где шло отмобилизование полка, в котором он получил должность заместителя командира. Новая воинская часть была сформирована менее чем за сутки. Оперативно вызвали людей из резерва.

- Куда, еще не было известно, - рассказывает полковник в отставке. - Были догадки, что могут и в Афганистан. За сутки было сформировано три эшелона с военнослужащими, которые ехали по железной дороге беспрепятственно. Когда мы добрались до Волгограда и эшелон направили на запад, то сомнения отпали. Все поняли, что везут на Украину и конечный пункт - Чернобыль. Если "скорые" поезда ехали до места назначения трое суток, то эти эшелоны домчались за двое.

Вечером 14 мая эшелоны остановились в белорусском городке Хойники на границе с Украиной. Здесь протекала мирная жизнь. Люди наслаждались весной, спокойно трудились, растили детей... Встретивший эшелоны генерал ткнул пальцем в карту: "Вот район, товарищи офицеры, куда вам необходимо прибыть и разместиться на местности. Сутки на обустройство. Дальнейшая задача будет уточнена".

Точка на карте, куда прибыл полк Юрия Захарова, была на удалении двух километров от жерла радиоактивного ада... Вскоре уточнили задачу: "Провести дезактивацию населенных пунктов на территории, которую накрыло радиоактивное облако, образовавшееся во время взрыва реактора".

- Зловещая картина открылась нашим глазам. - вспоминает Захаров. - Обычные деревни. В домах накрыты столы - ведь люди отмечали майские праздники, работают телевизоры, радиоприемники, скотина во дворах, и ... ни души.

Прежде чем приступать к дезактивационным работам, воинам-химикам пришлось обесточивать строения, обрезать провода. Радиоактивные осадки не выбирали место своего выпадения. Не только крыши и стены домов "светили и фонили", но и все в округе. Солдаты вычищали дворы, собирали навоз в кучи и отправляли в могильники.

Вспоминается, как порой заходили в квартиры, где был сделан свежий ремонт, стояла новая мебель. И все приходилось выбрасывать. Были и в покинутом городе Припяти. В одном селении встретили двух стариков: в одном доме 80-летнюю старушку, а в другом - старика. Они категорически отказывались уезжать.

- Куда я поеду? Вот могилка моего мужа и двух детей, погибших во время Великой Отечественной войны, - указала она на двор. - Никуда я отсюда не уеду...

Вскоре Захаров почувствовал, что не может громко и четко отдавать команды. Голос осип и ослаб. Вооружился мегафоном, подумав, что надорвал голосовые связки во время разгрузки эшелонов. Однако ночью, обходя расположение полка, обратил внимание на то, что практически из всех палаток доносился хриплый кашель. Кто-то мог подумать, что простуда заразила половину личного состава. Но только не офицер, окончивший академию химзащиты. Причина этой "простуды" могла быть только одна - накопление радиоактивного йода в щитовой железе.

Своими выводами подполковник Захаров поделился с командиром полка. Тот, выслушав заместителя, поручил ему досконально проверить мрачные доводы и подыскать место для нового лагеря. Взяв с собой отделение дезиметристов, Юрий Николаевич произвел замеры. Приборы показывали, что жить людям в этом месте крайне опасно. За двое суток он объездил всю округу и в конце концов нашел пункт километрах в пятнадцати от атомной станции в стороне от радиоактивного следа, где уровень радиации разительно отличался от того, что отмечали приборы в базовом лагере. Еще через сутки полк перебазировался сюда.

Сейчас трудно сказать, сколько человек обязаны жизнью Захарову. Ясно одно: останься они на загрязненной радиоактивной территории, многие бы получили смертельную дозу облучения. А это неизбежно привело бы к смерти ликвидаторов.

В середине июня личному составу объявили, что замены не будет и необходимо отработать три месяца. Как ни странно, это известие ни у кого не вызвало недовольства. Надо, значит надо.

- Лето выдалось жарким, - вспоминает Юрий Николаевич, - и в окрестностях то и дело возникали пожары. Мы взяли за правило, что расчеты АРСов, работавшие от зари до зари на дезактивации населенных пунктов, должны возвращаться в лагерь полностью заправленные водой. Редкие сутки обходились без того, чтобы после трудового дня нам не приходилось выезжать на тушение пожаров. В лучшем случае справиться с пожаром удавалось к утру. А там вновь на дезактивацию. Люди уставали. У всех было одно желание - выспаться. Один водитель БТР даже один раз уснул за рулем и врезался в одной деревне в угол дома. Но у нас в полку были люди с разными специальностями и мы отремонтировали бабушке дом. Он стал лучше, чем был. Позже ко мне даже подошла еще одна старушка и всерьез попросила: "Сынок, ты можешь попросить солдатиков, чтоб они врезались и в мой дом..."

Но через три месяца Захарова вновь не заменили. К августу стало ясно, что Чернобыль - это надолго и необходимо готовиться к зиме. Пришла телеграмма, что замены личного состава не будет. Вот тут-то офицерам пришлось проявить максимум выдержки и такта, чтобы погасить вспыхнувшее в душах ликвидаторов недовольство. Пороптав денек-другой, они вновь принялись за дело. К концу сентября был подготовлен палаточный городок, две столовые: солдатская и офицерская, бани. Был даже спортивный зал. Кстати, по бытовым условиям, порядку и организации службы Хойницкий полк, как успели его тогда прозвать, был лучшим во всей Чернобыльской войсковой группировке.

В октябре, когда началась замена личного состава, подполковника Захарова вызвали в штаб группировки. Монолог генерала был краток: "Принимай полк и готовь людей к работе по очистке крыши машинного зала и третьего энергоблока". А прокурор Чернобыля предупредил: "Учти командир, если допустишь переоблучение личного состава - пойдешь под трибунал". Как ни хотелось офицеру к жене и двум дочкам, он ответил по-военному:"Есть".

Уже позже, в неофициальной обстановке, Юрий Николаевич позволил себе поинтересоваться собственной перспективой. К тому времени его индивидуальный дозиметр показывал 24 рентгена (при допустимой норме 20). "Некем тебя заменить, - был ответ. - А про свои дозы можешь никому не говорить. Ты командир, вот и думай о себе сам". После такого разговора Захаров, выйдя на улицу, зашвырнул свой дозиметр подальше и произнес: "Меньше знаешь, крепче спишь".

Примерно в этот же период началась подготовка к ответственным и крайне опасным работам. А времени оставалось катастрофически мало.

Солдаты стали изготавливать для себя свинцовые нагрудники, щиты и даже нижнее белье. Полковые умельцы наладили производство самодельных "захватов" и других  приспособлений, позволяющих человеку не прикасаться к смертоносным предметам. Помимо этого необходимо было определить и тех, кто по своим психологическим качествам способен был сделать шаг на крышу третьего энергоблока. И этот шаг мог оказаться последним.

- Срочников я трогать не стал, - поделился Юрий Захаров. - Не брал и тех офицеров, у кого еще не было детей и тех, кто не успел жениться. Хотя от них поступали рапорты с просьбой взять их с собой. По параметрам на энергоблоке один человек за 30 секунд получал облучение от 10 до 20 рентген. Поэтому было принято решение выпускать людей на очистку по одному разу только на 30 секунд.

Командир отобрал ровно половину личного состава - 450 человек - и прибыл с ними в Чернобыль. Так что те дети, которые родились у ликвидаторов Хойницкого полка после 1987 года, обязаны жизнью Юрию Николаевичу Захарову.

Первым на крышу третьего энергоблока поднялся сам Захаров. То, что открылось его взору - забыть невозможно: осколки бетона, осколки "твэлов", куски графита. Посреди крыши машинного зала вертикально торчала бетонная плита, которую чудовищная сила взрыва вогнала на три четверти в перекрытия этого строения. Дополняла жуткий пейзаж пара сломанных роботов. Они оказались не способны выполнить работу вместо человека. В довершение всего эта "куча мала" излучала до 10 тысяч рентген.

Руководство торопило. Предстоял приезд комиссии МАГАТЭ (Международного агентства по атомной энергии), и очистить крыши нужно было в кратчайшие сроки.

- Построил я своих "орлов", - вспоминает Захаров, - и говорю: "Мне необходимо тридцать добровольцев, которые первыми пойдут на крышу. Прошу сделать шаг вперед". Все 450 шагнули вперед. В тот момент у меня подступил ком к горлу, слезы навернулись на глаза. На меня смотрело 450 пар глаз, и каждый надеялся, что свой выбор я остановлю именно на нем. Совладав с волнением, я объявил, что раз так, то начнём с первого взвода, а затем по порядку....

Чтобы облегчить выход на крышу машинного зала и уменьшить воздействие радиации, ликвидаторы просверлили отверстие в стене верхнего этажа административного здания третьего энергоблока и перекрыли его двумя свинцовыми щитами так, чтобы оставался выход, а невидимые смертоносные лучи не могли воздействовать на организм.

Тридцать секунд! За это время надо успеть выскочить на крышу и сделать то, что поручил командир.  Вначале установили датчики, затем видеокамеры. Помогли пиротехникам завести снаряды под трубы пожаротушения, которые шли по периметру крыш и в те дни оказались помехой в расчистке. После их подрыва с помощью крана поставили контейнер, куда собирали мусор. С огромным трудом удавалось вывернуть торчащую из крыши машинного зала плиту, осколки графитовых стержней, "светящих" так, что мало не покажется, необходимо было зацепить самодельным прихватом и швырнуть в контейнер. А они не поддавались, срывались. Были случаи, когда мужики подбирали эти осколки прямо руками, чтобы только уложиться в отведённое время - тридцать секунд.

К декабрю Хойницкий полк на крыше сменили уральцы, а Юрий Николаевич был вынужден приступить к очередной замене личного состава, так как практически все, кто работал с ним на крыше третьего энергоблока и машинного зала, получили предельные дозы облучения.

Новый год он встретил уже с третьей сменой. Всего Юрий Захаров пробыл в командировке 11 месяцев. Весной ему предложили продолжить службу в штабе Гражданской Обороны СССР, и он согласился. За свою командировку он был награжден орденом "За службу Родине" 3 степени.

Позже ему еще дважды приходилось в составе оперативной группы выезжать в месячные командировки в Чернобыль - его опыт был необходим для новых ликвидаторов.

С 1997 по 1999 года Юрий Захаров был заместителем начальника Главного управления МЧС по Южному административному округу, откуда и ушел в отставку. Работал в управе Бирюлево-Западное, а сейчас трудится ведущим специалистом в Производственно-техническом центре пожарной и аварийно-спасательной техники.