Первая хрущевка отмечает юбилей: четырехэтажному панельному зданию по адресу: Гримау, 16, исполнилось 60 лет. Громких гуляний не будет — дом, к радости жильцов, будет снесен.

Дворы у станции метро «Академическая», в которые попадаешь, стоит лишь соскользнуть с проспекта 60-летия Октября, уже давно повзрослели, заматерели и стали старомосковскими. За памятником Хо Ши Мину, что стоит на углу Университетского проспекта, — одна из достопримечательностей. Во двор с огромной, выкрашенной голубой краской чашей фонтана, окруженной хрущевками, даже экскурсии водят.

Дом под номером 16 по улице Гримау укоренился в московской историографии как «первая московская хрущевка».

Дом-прототип

Ровно 60 лет назад Москва начала обретать новый облик — как грибы росли новые кварталы, по дому — в неделю. Первые в СССР панельные дома появились именно здесь, на месте деревни Черемушки (она вошла в состав Москвы в 1956 году), во 2-м Черемушкинском проезде, который через три года переименуют в честь казненного франкистами испанского коммуниста Хулиана Гримау Гарсии.

В советской топонимике это место обозначалось как «экспериментальный квартал 9-го района Новые Черемушки».

— Де-факто это даже не первая хрущевка, но первый опытный дом, пущенный в массовое производство, — рассказал «Вечерке» Денис Ромодин, старший научный сотрудник Государственного центрального музея современной истории России, специалист по советской архитектуре. — То есть это прототип. В 9-м квартале много опытных домов, но другие эксперименты были свернуты по разным причинам. Дом № 16 был собран из необлицованных панелей, которые окрашивались — просто и быстро.

Проще, чем выкладывать палеты с плиткой, как у соседнего дома, и дешевле, чем стоящие рядом дома из кирпичных и бетонных блоков.

Дом № 16 оказался более устойчивым, с лучшей теплоизоляцией. Было построено 13 таких домов. В течение года они исследовались. По итогам серия была признана самой экономичной и перспективной...

Герои оперетты

И через полтора десятилетия после войны люди продолжали мечтать о собственном жилье. Спасение от барачной жизни и коммуналок, горячая вода, пусть и в крошечной ванной, — свой маленький индивидуальный рай.

Дмитрий Шостакович посвятил хрущевкам оперетту «Москва — Черемушки».

«Вот передняя наша, вот и вешалка наша… Вся квартира наша, наша. Кухня тоже наша, наша… Наши окна, наши двери. Я глазам своим не верю», — новоселы первых хрущевок были счастливы.

Однако контекст изменился, и сегодня горячей водой и канализацией никого не удивишь. Конечно, у дворов образца конца 50-х масса преимуществ — прежде всего большие пространства с красивыми старыми деревьями, лавочками, а тут еще и «плескательный бассейн»! Сейчас — просто пустая чаша, засыпанная осенними листьями. И все же здесь уютно: лиственницы, береза, даже огромная старая ива, склонившаяся над бассейном, как над прудом, а не очень красивые, но малоэтажные, а потому более комфортные для глаза дома спрятаны в густой листве давно переросших их деревьев.

Социальный состав первой хрущевки-прототипа тоже был экспериментальным. Служащие, рабочие ткацкой фабрики, которая располагалась неподалеку, моряки.

У второго подъезда в багажнике машины возится молодой человек. Дмитрий живет здесь почти всю жизнь: сразу после основания дома отдельную «клетушку» получил его отчим.

— Слава богу, наш дом все-таки включили в программу реновации, — говорит он. — Почему-то сначала решили, что мы должны радоваться тому, что живем в первой хрущевке. Но она давно устарела. На полу плесень, трубы прогнили, теснота невыносимая. Большинство жильцов безумно рады съехать отсюда. Хотя место, безусловно, очень удобное, метро совсем близко. Но поверьте, жить в этих домах уже невозможно.

Плескательный бассейн с фонтаном сегодня / Фото: Александр Кожохин, «Вечерняя Москва»

Одна радость — тепло и деревья

Поднимаюсь по ступеням — когда-то по таким же я шла к своей бабушке на третий этаж хрущевки недалеко отсюда, на Ленинском проспекте. Там дворы были с настоящими вишневыми садами, с голубятнями. Пятиэтажек не было видно в гуще зелени. Планировка хрущевских кварталов все-таки была удачной — в них создавался оазис своей, уютной жизни, просторный и вместе с тем очень домашний. На лестнице в пролете между вторым и третьим этажами сидит подвыпивший мужчина. Рядом бутылка, пахнет табаком.

— Стали постоянно тут ходить, — жалуется Валентина Ивановна, открывая мне дверь, и просит молодого человека удалиться. — Минус двора в том, что он стал проходным. А поскольку находится рядом с метро, на скамейках частенько можно увидеть нетрезвые компании, да и мусора много.

Пакеты и коробки и правда портят осенний пейзаж уютного пространства между домами.

Мать Валентины Ивановны, Мария Андреевна Паночкина — местная легенда. Ей 93 года, и она до сих пор помогает Совету ветеранов района Академический. У нее даже грамота от президента имеется с благодарностью за труд. Мария Андреевна — блокадница, ветеран труда, о ее жизни можно написать роман — столько ей довелось пережить. Первокурсницей Ленинградского рыбно-технологического техникума ее вместе с другими комсомольцами бросили на границу, раздали винтовки.

— По лесам грибы собирали, выживали как могли. Планы поступить работать на большое рыболовецкое судно рассеялись как дым, — вспоминает Мария Андреевна, которая, несмотря на все испытания, смогла сохранить не только светлую память.

Глядя на эту интересную женщину и не подумаешь, что ей 93! Говорит, что никогда не пьет лекарства.

— Выжить в блокаде смогла благодаря маме, которая гадала, и за это ей приносили еду. Жены гадали на своих мужей, живы ли. И бывало, что мама предсказывала скорое возвращение бойцов с фронта, — вспоминает Марина Андреевна. В 1942-м ее еле живую на руках вынесли и вывезли в эвакуацию.

Потом, уже в Москве, Марина Андреевна работала заместителем директора магазина на Таганке. А в этой хрущевке оказалась вместе с мужем, тоже ветераном войны. Надеялись получить квартиру побольше, но супруг Марии Андреевны ордера не дождался. Так и живут в однушке — она и дочь, да внучка время от врмени наезжает.

— Одна радость — тепло и деревья за окном. Но хочется на старости лет пожить в нормальных условиях, — говорит Мария Андреевна.

Квартирка и правда похожа на кукольную. В коридоре двое не разойдутся, как и на кухне. Зато паркет — дубовый!

Музею быть?

Одно время среди жильцов ходили слухи, что в доме будет создан «музей первой хрущевки». Предложения такие действительно были. Похоже, на этом все и закончилось.

По словам Дениса Ромодина, делать музей в этом здании технически сложно и нецелесообразно. Каркас дома не позволит сделать свободную планировку. Да и отдельно стоящий дом не представляет никакого интереса, вот если бы сохранить весь квартал! — Это опытный квартал с очень интересной планировкой, — говорит Ромодин. — Здесь сохранились малые архитектурные формы: цветочные клумбы, фонарные столбы, дорожки, бетонные решетки. Многие дома отделаны необычными материалами. Например, у одного дома черепичная крыша, у другого — пластиковая. Нужно сохранять весь квартал в целом. Как у нас есть конструктивистские кварталы, сталинские кварталы, Немецкая слобода на Октябрьском Поле. Это интересно как опыт в истории.

Кстати, в конце 1950-х годов в этих домах были оборудованы выставочные помещения и сделаны демонстрационные квартиры. По мнению Дениса Ромодина, возможно, стоит использовать подвальное помещение, построить павильон или задействовать кинотеатр «Улан-Батор» и создать там музей эпохи оттепели.

Здание кинотеатра более приспособлено для этого, он мог бы стать музейным центром внутри этого квартала.

— Сами дома легко подвергаются реконструкции.

Например, в Хамовниках дома входят в программу реновации, но не подлежат сносу. Их ремонтируют, и жители очень довольны результатом.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Этот двор был нашим штабом

Александр Ф. Скляр, музыкант, лидер группы «Ва-Банкъ:

— Этот район осваивался как раз в годы моего детства. Я помню его очень хорошо. Рядом с домом № 16 находится моя 45-я школа, директором которой был знаменитый педагог Леонид Исидорович Мильграм (сейчас эта школа называется Гимназией имени Мильграма. — «ВМ»). Район в то время выглядел как абсолютная окраина. Мы с дедушкой и бабушкой катались там на лыжах. У меня даже есть фотография, где я в этом дворе впервые становлюсь на лыжи — такие допотопные, с веревочками. Недалеко от моей школы жил Владимир Высоцкий, как раз в одной из хрущевок 9-го микрорайона.

Однажды я наткнулся на него на улице. Район был очень симпатичный. Там был кинотеатр с великолепным названием «Ракета», позже его переименовали в «Улан-Батор», а улица Шверника тогда называлась улицей Телевидения. Рядом стоял настоящий, правильный «Детский мир». А прачечная, в которую я ходил по просьбе бабушки, была вагончиком на колесиках.

Это район моего детства, я его очень люблю и время от времени туда приезжаю. В домах были очень маленькие квартирки, но в нашем доме санузел был раздельный.

Это была хрущевка улучшенная, из красного кирпича. А во дворе дома № 16 мы проводили много времени после школы. Там было наше место сбора, штаб. Болтали, обсуждали новости, а класса с седьмого — курили.

...С точки зрения проживания сейчас эти дома морально устарели. Так что, конечно, все жители будут рады оттуда переехать. Это настоящая хрущоба со всеми ее прелестями. Мой дом № 14/2 по улице Телевидения сносить было бы жалко, хотя там тоже малюсенькие квартирки, а вот эти панельки свое уже отжили.

В ТЕМУ

Мы пьем чай в старых квартирах,

Ждем лета в старых квартирах,

В старых квартирах, где есть свет,

Газ, телефон, горячая вода,

Радиоточка, пол — паркет,

Санузел раздельный, дом кирпичный,

Одна семья, две семьи, три семьи...

Много подсобных помещений,

Первый и последний — не предлагать,

Рядом с метро, центр...

Виктор Цой, 1988 год