Корреспондент «Вечерней Москвы» осмотрела первый в Евразии ядерный реактор

Годовщина со дня пуска первого в Евразии уран-графитового реактора Ф-1 отмечается 25 декабря. В преддверии этого события корреспондент «Вечерней Москвы» отправилась к самому реактору в Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт».

Гонка вооружений

Огромная территория обнесена высоким бетонным забором. Режимный объект закрыт для посторонних. Многие исследования и эксперименты проводились здесь (и проводятся сегодня) под грифом «секретно». Именно здесь зарождался советский атомный проект, первоочередной задачей которого в тяжелейшие военные годы было создание атомной бомбы. В противовес Манхэттенскому проекту — американской программе по разработке ядерного оружия.

Научным руководителем советского атомного проекта был назначен 40-летний профессор Игорь Васильевич Курчатов. Первым важным шагом было создание уран-графитового реактора для подтверждения возможности проведения цепной управляемой реакции с последующими расчетами строительства промышленного реактора и наработки плутония. Реактор решено было строить на территории Лаборатории № 2, как тогда назывался Курчатовский институт. Объект до сих пор находится здесь. В 2012 году его остановили, а в 2016 году преобразовали в Музей реактора Ф-1.

Голос реактора

Сооружение скрывается под землей на глубине семь с половиной метров. Спуститься к «Первому физическому» приглашает куратор музея Ирина Реховских. В здание мы проходим через специальный тоннель под землей. Спускаемся по лестнице. На стенах портреты строителей реактора, их 81: в основном разнорабочие, лаборанты, водители, уборщицы. Научных сотрудников не более десяти человек.

Идем через тоннели с низкими потолками, проходим железные мосты и попадаем в лабораторию. Здесь стоит пульт управления: панель с многочисленными кнопками и экраном, на котором изображен реактор — сфера, будто выложенная из кирпича.

— Именно в этом месте все и произошло, — создает интригу Ирина Реховских. — В этой самой лаборатории 25 декабря 1946 года ровно в 14:00 состоялся первый пуск ядерного реактора Ф-1.

А перед этим Курчатов отпустил сотрудников, которые двое суток без сна и отдыха трудились над подготовкой к эксперименту. Рядом с собой он оставил семнадцать ученых.

— На тот момент пульта управления еще не было, и для запуска реактора нужно было вручную при помощи лебедок и стальных тросов поднимать огромный кадмиевый стержень, который закреплен под крышей здания, проходит через все этажи и заходит внутрь реактора, — рассказывает Ирина Реховских. — И ждать, когда внутри Ф-1 произойдет цепная ядерная реакция.

В тот момент еще никто из ученых не знал, на каком именно уровне нужно зафиксировать стержень, чтобы получить необходимые для реакции условия.

— Сначала стержень закрепили на высоте 2800 миллиметров. Но ничего не произошло. Потом на 2700, на 2600… Лишь спустя четыре часа экспериментов, когда стержень вывели на 2550 миллиметров, на счетчике Гейгера раздались пронзительные щелчки и скрежет — это был голос реактора, — рассказывает куратор музея.

Все, кто был причастен к пуску и знал об эксперименте, поставили свои подписи в документе под записью: «Мы, ниже подписавшиеся, обязуемся хранить в тайне все, что видели и слышали 25 декабря 1946 года после 15:00 часов».

Уже на следующий день к «Первому физическому» приехал с комиссией зампредседателя Совета министров Лаврентий Берия, который курировал разработки советского атомного оружия. В его представлении запуск реактора должен был выглядеть эффектно и величественно. Но все, что он смог заметить, — странные щелкающие звуки. Тогда Берия удивленно спросил: «Это все? Больше ничего не будет?»

— Люди, не связанные с физикой, мыслили иначе. Но сами ученые точно знали, что имеют дело с невероятной силой. Правда, она была незаметна и не слышна для человека. Увидеть ее можно только в случае взрыва, — поясняет куратор музея.

Так выглядит здание первого в Евразии ядерного реактора / Фото: Антон Гердо / Вечерняя Москва

Подарок от подводников

Спускаемся по железным ступеням к самому «Первому физическому». По пути замечаем перископ.

— Этот прибор подарили Игорю Курчатову подводники, — объясняет куратор музея. — С его помощью он наблюдал за тем, что происходило в реакторе. Изначально следить за стержнями нужно было через бинокль. Потом появился перископ, а уже позже — целая лаборатория с интерактивным экраном.

Чем ниже мы спускаемся, тем темнее помещение. И в самом подземелье, в бетонной яме, виднеется сфера, выложенная из черных блоков. Ее размер — семь на семь метров. Вес — около 500 тонн.

— Это и есть реактор: за графитовыми блоками находится уран, — рассказывает Ирина Реховских. — Сооружение строили несколько месяцев: в стране тогда не было необходимых материалов, производство осваивали «с нуля». Требовались графит и уран идеальной «реакторной чистоты», но поставлялись неоднородные. Долгое время заняла полная сушка бетонной ямы — попадание воды могло сорвать эксперимент.

Это был опытный реактор, который создавали для того, чтобы понять, как из урана вырабатывается плутоний, которого в итоге удалось получить несколько миллиграммов. Одновременно с этим на Урале строился большой котлован на глубине 53 метров уже для промышленного реактора. А Ф-1 стал праотцом всех последующих реакторов.

— Над созданием нашего ядерного оружия трудились около 50 человек. Атомную бомбу США, кстати, создавали 700 научных сотрудников, — приводит пример Ирина.

Именно с пуска Ф-1 началось развитие атомной науки и техники, промышленности и энергетики страны. Отсюда впоследствии появились исследовательские, промышленные, энергетические, морские и реакторы для космических аппаратов.

Сегодня «Первый физический» имеет статус памятника науки и техники. В посвященном ему музее представлены отчеты и документы из архива НИЦ «Курчатовский институт», приборы и научное оборудование 1940-х годов, фотографии и публикации, отражающие историю развития советского атомного проекта.

Читайте также: Школьники посетили научный фестиваль в Курчатовском институте