История создания архитектурного ансамбля Царицына

«Мой Баженов» — называла зодчего благоволившая к нему императрица. Василий Иванович был в ту пору в самом расцвете сил. О его исключительном вкусе свидетельствует изящный дом Пашкова, до сих пор глядящий на нас с высоты Ваганьковского холма. О широте таланта — каменные кружева Владимирской церкви в подмосковном селе Быково (документальных подтверждений его авторства нет, но нет в нем и особых сомнений). Если вообще возможно вдохнуть в камень душу, то из русских зодчих это было под силу одному Баженову. Ему бы не на земле строить — на небе, без оглядки на смету и вкусы заказчика. Так стоит ли удивляться, что многое из нафантазированного им так и осталось лишь на бумаге?

Проект царицынского ансамбля тоже необычен. В нем нет доминанты — рассыпанные по местности небольшие дворцы, домики и павильоны составляют дуэты и трио. Нет и столь привычной тяжелой монументальности императорских резиденций. Строить Баженов решил из «варварского» неоштукатуренного красного кирпича и белого камня. Можно сказать, придумал свой стиль, назвав его нежной готикой. Такой вот оксюморон — сочетание противоположностей, как горячий лед или слепящая тьма.

Десять лет провел Баженов в Царицыне — в условиях, как сейчас говорят, недофинансирования, порой вкладывая собственные деньги. Дом свой продал, чтобы не останавливаться! Потом, к счастью, казна все вернула. Но случилось страшное: Екатерина, приехавшая взглянуть на новую резиденцию, разнесла ее в пух и прах: «Здесь невозможно жить!» Историки до сих пор спорят, что вызвало гнев Екатерины. Захотела наказать архитектора за связи с масонами? Понадобились деньги на войну? Изменились ее вкусы? А может, все проще: резиденция действительно разочаровала императрицу. Небесная архитектура неважно смотрится на земле. И уже фактически законченный ансамбль начали разбирать. От четырех дворцов не осталось и камня на камне — только фундамент Большого Кавалерского корпуса, который сегодня может увидеть любой любопытствующий. А дальнейшую работу императрица передала в руки лучшего баженовского ученика — Матвея Казакова.

О, это были сильные, надежные руки! Матвей Федорович не витал в эмпиреях, как его гениальный учитель, а ходил по земле. И строил на ней, быть может, достаточно просто, но безукоризненно, соблюдая все каноны. Екатерине предсказуемо понравился его монументальный проект, где всего было в меру — и традиций, и новаций, и казаковской основательности. Над всей резиденцией, как и положено, главенствовала громада дворца. Настоящего, императорского. Ну а то, что испарились куда-то баженовская легкость и вольные фантазии гения… Так ведь не каждого родившегося зодчего бог целует в темечко, как до Баженова поцеловал он Палладио, а после – Антонио Гауди.

Между тем, как это часто случается, старый ансамбль разобрали, а новый так и не достроили. В 1796 году умерла Екатерина. Взошедшему на престол ее Павлу нравилась другая архитектура — казарменная. Недострой остался необитаемым. Его даже хотели продать как склад стройматериалов, только никто не купил. В советское время в Хлебном доме, самом крупном из сохранившихся зданий Баженова, была коммуналка, жильцы держали скот. На стенах дворца альпинисты отрабатывали технику. С годами все сырело, горело, ветшало, рассыпалось в прах. Помню, как в середине 1980-х я свернул с дорожки и зашел в какой-то из царицынских павильонов — дверей-то не было. Прямо сквозь дыру в кровле сеял слезы мелкий осенний дождь.

Царицыно обрело славу великой русской руины. Живописной, таинственной и романтичной. Капитальную реставрацию ансамбля провели уже в XXI веке. Хотя многие специалисты предлагали не достраивать недостроенное, а музеефицировать руину, сам вид которой производил сильнейшее впечатление. Ведь никому не приходит в голову восстановить, скажем, римский форум. Впрочем, обсуждение уже бессмысленно — теперь это одна из достопримечательностей столицы. Каждый год ее посещают более пяти миллионов человек. А еще Царицыно стало памятником замыслам двух великих архитекторов. Ведь память живет даже в разрушенном и невоплощенном.

Читайте также: Чем мигранты лучше москвичей