Каталин Любимова: Я охраняю дом

[b]Во-первых, потому что Каталин любит называть вещи своими именами (хотя Юрия Петровича, между прочим, до сих пор зовет на «вы») и не любит юбилейной аллилуйщины. Во-вторых, если Любимов – хозяин театра, то Каталин – его безусловная хозяйка. И не только в силу формальных «семейных» обстоятельств: в театральном мире ее статус в «штатном расписании» «Таганки» ни для кого не является секретом.[/b][i][b]Меня встретили враждебно[/b][/i][b]– Каталин, вы фактически административный руководитель театра…[/b]– Я вынуждена им быть. Мой муж после изгнания вернулся в Москву раньше меня, а когда приближалось его восьмидесятилетие, приехала и я. И что я увидела? Театр, который мы оставили в полном порядке, за восемь лет превратили в помойную яму. Здесь были совершенно непонятные люди, которые ничем не занимались. А однажды, к примеру, ко мне пришел человек с большой папкой и предложил негативы архивов театра. И запросил за них тридцать тысяч долларов. При этом даже не постеснялся вынуть негативы из конвертов со штампом театра. То есть они попросту были украдены. Я не стала вызывать милицию, потому что это не моя работа. И мы с этим человеком расстались молча.[b]– Как вас встретили в театре?[/b]– Поначалу меня приняли очень враждебно. Я даже вынуждена была выключать телефон ночью. Потому что звонили и говорили некрасивые вещи. Но это меня мало волновало. Юрий Петрович тоже не очень удивился, он знал, что за люди звонят и понимал, что их изменить нельзя. Нам было не до этого. Передо мной стояла задача сделать это заведение чистым и уютным. Поскольку это репертуарный театр, где каждый вечер идут спектакли, значит, за порядком нужно следить ежедневно. Я контролирую людей, которым поручено содержание театра в чистоте. К сожалению, у многих необязательный подход к работе. Прошлая система развратила людей, отучила их работать. Потому что было все равно – выкладываешься ты на работе или ничего не делаешь, даже если валяешься под столом пьяный. Результат – развал. Теперь, как видите, театр в порядке, несмотря на то, что Юрию Петровичу приходится ютиться на совсем маленькой территории этого некогда единого здания театра.[b]– Говорят, вы в театре никому не даете спуску?[/b]– В доме должен быть порядок. Театр – это ведь тоже наш дом. Я слежу даже за тем, чтобы в нашей столовой кормили артистов здоровой пищей. Для это мне пришлось поменять персонал столовой. У нас с Юрием Петровичем здесь и свой гардероб – как и должно быть дома. После спектакля мы принимаем много гостей. Люди хотят поделиться впечатлениями. Иногда сразу из театра нам нужно идти на какой-нибудь концерт или на прием в посольство. Так что иногда нам приходится переодеваться прямо в театре.[i][b]Мы не нувориши[/b][/i][b]– А к тому вашему дому, который не театр, вы тоже предъявляете столь высокие требования?[/b]– Я стараюсь сделать так, чтобы Юрий Петрович мог как следует отдохнуть, почитать, послушать музыку, получить заряд энергии и бежать дальше. Юрий Петрович очень много работает, значит, дома должно быть спокойно, уютно и красиво. Дом, это не только крыша над головой. По китайскому гороскопу я – Собака. А что для собаки главное? Дом, семья, уют. И я это охраняю.[b]– Есть ли у вас помощница по хозяйству?[/b]– Я все делаю сама. И убираю, и готовлю. В основном это итальянская еда. В моем арсенале немного венгерских блюд, немного русских. Из русских предпочитаю самые народные: борщ, щи, гречневую кашу, овсяную кашу. Жареные блюда у нас давным-давно исключаются. Еще в нашем рационе молочные продукты. И почти нет мяса. Лично я его не ем вовсе последние 25 лет.[b]– Вы можете как-то определить стиль убранства вашего дома?[/b]– Простой, но элегантный. Мы не нувориши, которые покупают вещи по принципу: чем дороже, тем лучше. Для нас это не критерий. Мы не водимся с теми людьми, для которых деньги имеют большое значение. Я выросла в Венгрии в огромном доме, вокруг которого был прекрасный сад. У нас дома в горшках растут большие деревья. Мы с Юрием Петровичем любим за ними ухаживать. У него легкая рука.[b]– Когда переезжали с места на место, многое приходилось оставлять?[/b]– Мы на пути теряли все, что возможно. От рукописей до скатертей. От книг до всяких безделушек. А то, что мы не могли переправить в другую страну, обычно я раздаривала. Я не дорожу материальными ценностями.[b]– Тем не менее вам важно, например, из чего есть, из чего пить?[/b]– Очень важно. Но фамильного ничего не осталось, потому что советская власть позаботилась, чтобы все было уничтожено. А когда Любимова выгнали из страны, то даже то, что случайно осталось, пропало. Я привозила какие-то вещи из Венгрии. Рюмку моего деда, например. Важно, когда ты смотришь на предметы и вспоминаешь своих предков. Это очень организовывает, напоминает о том, что закладывалось с детства.[b]– Говорят, Юрий Петрович в последний раз заходил в магазин чуть ли не двадцать лет назад. Это правда?[/b]– Чистая. Оцените мой подвиг, если я даже обувь без него приспособилась ему покупать. Я считаю, что самая большая роскошь для человека – не придавать значение моде. Мой муж, например, предпочитает джинсовый стиль – как тридцать лет назад, так и сейчас. Ему нужно что-то показывать актерам, иногда даже валяться по сцене. А дома мы ходим в кимоно или тяжелых махровых халатах.[i][b]Любимов презирает звезд[/b][/i][b]– Слышала, у вас непростые отношения с актерами…[/b]– Это больной вопрос. No comment! Необязательно быть актером, чтобы быть личностью. А сама профессия для меня непонятная и странная. Я была воспитана в детстве очень строго. И несу с собой по жизни очень строгие моральные устои. Поэтому когда я вижу, что в театрах – не только в России – актеры позволяют себе в жизни больше, чем инженеры или врачи…Впрочем, я на эти темы стараюсь не размышлять. Я в театре для того, чтобы помогать. Остальное – не мое дело.[b]– Но, согласитесь, театр ведь стоит на актере?[/b]– Вы так думаете? Не стоит забывать и то, что театр – это режиссер. И если бы вы увидели работу актера без режиссера, то поняли бы, какая здесь разница. Любимов презирает систему звезд. Потому что это развращает актеров, они теряют профессию. Посмотрите многочисленные антрепризы, что там позволяют себе великие звезды! Это ужас! И пощечина общественному вкусу.[b]– Если сравнить «старую» «Таганку» и нынешнюю, то…[/b]– В театре произошли некоторые изменения в отсутствие Любимова, которые не пошли на пользу театру. Некоторые актеры решили перейти в «Содружество» («Содружество актеров «Таганки», которое возглавляет Николай Губенко. – Н. Ю.-Х.). И кто сегодня там остался? А те, которые остались, они не востребованы. Они теряют профессию. На 85 процентах территории театра, который, между прочим, строил Любимов, – юморины, антрепризы и партийные собрания. Иногда гастроли неизвестных театров…А посмотрите, сколько было поставлено новых спектаклей у Любимова! Сколько было выездов за границу! От Японии до Франции, от Италии до Америки идет прославление театра и страны.[b]– Я заметила, в галерее портретов актеров «Таганки» не указаны звания – «заслуженный», «народный»…[/b]– Потому что это очень субъективно. Все происходит по принципу: сегодня ты – мне, завтра я – тебе.[i][b]Быть в России размазней – большая роскошь[/b][/i][b]– Вы познакомились с Юрием Петровичем еще совсем молодой…[/b]– Не совсем так. Мне было уже ближе к тридцати. И я, и Юрий Петрович были люди несвободные. У него была жена – Целиковская, у меня был муж – ученый-астроном. Когда мы решили соединить судьбы, пришлось преодолеть очень много препятствий. Это были непростые советские времена. Даже перемещения из страны в страну были проблематичны. И человека из Советского Союза, пусть даже в дружественную Венгрию, второй раз могли не пустить.[b]– Вы боялись потерять друг друга?[/b]– Я об этом не думала. Я не романтик, я человек приземленный. Потерять друг друга у людей есть множество других возможностей. И если двое решают провести вместе свою жизнь, им нет преград. Я не летаю высоко, я стараюсь ходить по земле. У меня были хорошие покровители в Венгрии, которые помогли мне сюда приехать.[b]– Вы не романтик. А как насчет чувств? Любите Юрия Петровича?[/b]– Это вы про «Камасутру», что ли? Любовь для меня категория непонятная. Достаточно того, что мы вместе. Вам это ни о чем не говорит?[b]– Какие знаки внимания оказывает вам Юрий Петрович?[/b]– Он знает, что я люблю цветы. И часто их приносит. Но мне никаких знаков внимания не нужно. Потому что Юрий Петрович свое отношение ко мне доказал давным-давно. Мы с 1976 года вместе. Разве что-то еще нужно доказывать мне или ему?[b]– Я никогда не видела такого цвета глаза, как у вас. Не черные, не серые… В вас часто влюбляются мужчины?[/b]– Вообще, глаза у меня зеленовато-коричневые. Когда смотрю сама на себя в зеркало, то всегда совершенно точно знаю, как я выгляжу. Я очень смущаюсь, когда мне говорят комплименты. Комплимент я оцениваю как лживый подход. И надеюсь, что в меня никто не влюбляется.[b]– А чем вас покорил Юрий Петрович?[/b]– Он покорил меня тем, что делал и делает в искусстве. Он создал театр и прожил достойную жизнь. Никому не продавался ни здесь, ни на Западе. Наши чувства – не спичка. Они обозначены давно, и с тех пор мы вместе.[b]– Ваш сын Петр жил какое-то время в Англии, теперь, я знаю, он с вами. Как его встретила Россия?[/b]– Он – человек свободный. Был воспитан в разных странах. У него нет неприятия к чему бы то ни было. Будь то религия или национальность. Он очень демократичный человек. Его беспокоит только то, что люди здесь не держат слова.[b]– Кстати, вы с Юрием Петровичем кого больше ждали – мальчика или девочку?[/b]– ([i]Смеется[/i]) Мне было все равно, лишь бы ребенок был здоров. А мой муж был категоричен: «Родишь мне мальчика!» Юрий Петрович рассчитывал на мою удачу. И я умудрилась родить Петра не только в один и тот же месяц с Юрием Петровичем, но и в один и тот же день.[b]– Кем вы себя больше ощущаете – венгеркой или русской?[/b]– Я человек даже более русский, чем многие русские, не только потому что я хорошо знаю русскую культуру. Я в России живу уже более тридцати лет и болею за эту страну даже больше, чем за Венгрию. Туда я приезжаю навещать маму. Но мое место – здесь. Когда Юрия Петровича лишили гражданства, оказаться на Западе человеку выше пенсионного возраста, с маленьким ребенком было тяжело. Мой муж верующий человек, он черпал силы из религии и веры. Для нас с Юрием Петровичем настольная книга – Библия. Мы стараемся никого не обидеть, помогать людям, которые нуждаются в помощи. И не врать. Я отвечаю за семью, держу в порядке театр. Не получая ни копейки, работаю здесь как волонтер. Еще у меня есть дочерняя обязанность. Я, повторяю, слежу за моей мамой, которой уже 90 лет. Она осталась в Венгрии. И мне надо к ней приезжать. А еще я помогаю больным. Получаю лекарства из-за границы, раздаю их и гуманитарную помощь в виде одежды. Быть в России размазней – большая роскошь.