[b]Мы познакомились много лет назад: он был стройный, динамичный, с пышными черными усами – красавец-гусар, разве что без эполет и сабли. Выражался хлестко и лаконично, будто шел в атаку: «Вперед!», «Летим!», «Врежем!».Сравнения тоже вполне бойцовские: «Это просто, как апперкот!» Он не раздумывая ввязывался в любые авантюры, обожал застолья – всюду был незаменимым тамадой: с бокалом в руке выдавал такие сольные программы, что даже самые неисправимые обжоры забывали о закусках.Однажды мы выступали в каком-то дворце культуры. Ему только что вырвали зуб, он приехал на концерт с перекошенным лицом, стонал от боли. И вдруг обнаружил в глубине сцены, за задником, натянутый батут. Тут же, как был – в костюме, при галстуке – взобрался на этот самый батут и принялся упоенно взлетать к потолку, немедленно забыв и про зубы и про выступление.[/b][i]Недавно, будучи в Москве, я был зван к нему в гости. Из кухни довольно-таки скромной квартирки вышел стального цвета красавец-кот посмотреть, кто пришел.[/i][b]– Это хозяин?[/b] – спросил я.– Хозяин, – [i]с некоторым даже подобострастием отвечал Якубович[/i]. – Я у него живу. Он – англичанин, поэтому такой важный, с ним надо только на «вы». На «кис-кис» не реагирует, откликается только на имяотчество: Профиндуй Модестович.[b]– Типично английское имя. Леня, а где жена, дочка?[/b]– Рядом. Живем в двух квартирах – они бы мой ритм жизни не выдержали. А тут у меня что-то вроде мастерской.[b]– А сын, Артем?[/b]– Уже женатый дядька, огромный, толстый. Работает на телевидении. Я ему квартиру купил, тоже рядом.[b]– Чистота у тебя просто-таки медицинская. Никогда не поверю, что здесь нет женщин.[/b]– Чистота и аккуратность – это мой бзик. Артем говорит, что когда ночует у меня, боится ночью выйти в туалет, – возвращается, а кровать уже застелена.В гостиной замечаю манекен в кителе, увешанном орденами и медалями.[b]– Ты их коллекционируешь?[/b]– Все честно заработал, в том числе и за Чечню – я там не раз выступал перед солдатами.На полке – две фигурки «ТЭФИ»: Якубович был дважды признан лучшим ведущим года.[b]– Ощущаешь свою принадлежность к касте неприкасаемых?[/b]– Заблуждаешься. Вокруг меня в основном молодежь, которая уверена, что я нудный, капризный старик, который всем мешает. Наверное, это естественно. Представь себе, что я завалился в вигвам к индейцам. Они обсуждают, как лучше раскурить трубку мира, как помоднее разукрасить задницу, – а тут я со своими претензиями.[b]– Но ведь без тебя «Поле чудес» рухнет.[/b]– Это единственное, что их заставляет меня терпеть. Все изменилось, Саша, все. Я тоже пережил эмиграцию, никуда не уезжая. Другие люди, другая страна. У меня за годы жизни в записной книжке набралось около тысячи номеров телефонов. Всех друзей и приятелей я всегда поздравлял с днем рождения и т. п. Все удивлялись, если я почему-то не позвонил. А сейчас удивляются, что я про них помню. И еще брюзжат: «А чего это ты так рано звонишь?» Сегодня дружат не с человеком, а с делом, с выгодой, с деньгами. Так вот, я собрался с силами и как тот врач, который сам себе вырезал аппендицит, вычеркнул из книжки почти все номера. Оставил только несколько – самых-самых.[b]– Но у тебя, наверное, много деловых переговоров?[/b]– Для этого у меня есть другой телефон, – он звонит без перерыва. А первый все больше молчит.[b]– Но друзья какие-то остались?[/b]– Те, которые любили меня и которых любил я, – их уже нет. Или умерли, или эмигрировали, или превратились в развалины. А некоторые сами себя вычеркнули из моей жизни по причине безумной занятости – на дружбу уже времени не хватает.Саша, ты отдаешь себе отчет в том, что мы родились в середине прошлого столетия? Для сегодняшних ребят мы – динозавры, исторические персонажи, какими для нас были Тутанхамон, Суворов или Котовский. Мы для них – два памятника, которые нудно воркуют о прошлом. И мы просто устали, во всяком случае я.[b]– Брось! Ты для меня всегда был эталоном энергии. Уверен, что ты и сейчас пробежишь стометровку за четырнадцать секунд.[/b]– И с места не сдвинусь: лень напрягаться да и силы надо беречь. У Игоря Губермана есть такие строчки: «Мне, чтобы утром умереть, вполне достаточно подпрыгнуть».Для себя я бы их переиначил так: «Мне, чтобы утром умереть, вполне достаточно проснуться».[b]– Ты же был королем любой гулянки![/b]– Сейчас я редко хожу в гости. Честно говоря, стараюсь вообще никуда не ходить. Когда я один – я могу писать. Знаешь, я сделал величайшее открытие и сам себя выдвинул за него на Нобелевскую премию. Правда, я ее еще себе не присудил.[b]– Что же это за открытие?[/b]– Я пишу лучше, чем говорю. Писать – стало моим главным кайфом. Пишу, пишу, пишу – рука не успевает за мыслью. Дико ругаюсь, когда отвлекают.[b]– Что-нибудь уже опубликовал?[/b]– Пока нет. Пока только пишу.[b]– Кем ты себя больше ощущаешь: шоуменом, писателем или, может быть, киноактером? Ты ведь и в кино снимаешься.[/b]– Это все не главное. Один мой приятель сказал: ты сотворил для этой страны три глобальные акции.[b]– А именно?[/b]– Первое: я реанимировал смокинг. В восемьдесят восьмом году, когда вел конкурс «Московские красавицы», я вышел в смокинге. После этого все ведущие шоумены стали носить смокинги. Второе: в девяносто втором году я впервые попал в бильярдную. Там было неуютно, грязно, столы с порванным сукном.Мне предложили сыграть. Я не знал, каким концом кия надо бить, а о том, чтоб попасть в шар, и речи быть не могло. Я стал учиться, привел туда Листьева, Ярмольника… Мы привлекли к этому виду спорта внимание прессы. Короче: сейчас это солидная федерация, и я – вице-президент.[b]– А третье?[/b]– Я поднял на крыло нашу малую авиацию. Я первый сел за штурвал малого самолета. Мне стали звонить со всех концов страны: «Значит, можно летать? Где? Как? Когда?» Итог: сегодня в стране масса клубов, где орлята учатся летать. Кстати, я окончил Калужское авиационное училище. Сегодня я – пилот третьего класса, могу летать вторым пилотом на ЯК-40, возить пассажиров.[b]– Довольно-таки оптимистичный финал для интервью. Может быть, напоследок еще толику оптимизма? Читатель это любит.[/b]– Ладно, слушай. Реальная история с кучей хэппи-эндов. Мои приятели встречали Новый год. Одна из них, очень высокопоставленная дама, ровно в 22.45 по кабельному телевидению поздравила свой электорат с наступающим годом Обезьяны и погладила сидящую рядом макаку, специально привезенную из зоопарка. Обезьяна не терпела фамильярности и прокусила ей руку. Поэтому ровно в 23 часа дама оказалась в больнице Склифосовского, где ей зашили и забинтовали руку, и она вернулась праздновать. Ровно в 24 часа они выстрелили шампанским и в 0.15 выбежали во двор, чтобы запустить петарду, которая взорвалась, сожгла одному шапку и полшевелюры, а второму врезалась в лицо, спалила нос и брови. В 0.45 они уже все вместе снова оказались в Склифосовского.[b]– Спасибо, очень зажигательный финал.ДОСЬЕ «ВМ»[i]Леонид Якубович родился в 1945 году в Москве. Окончил Инженерно-строительный институт по специальности «Вентиляция и кондиционирование воздуха». Работал на Автозаводе им. Лихачева, в строительно-монтажном управлении. Активный участник КВН. Автор более трехсот рассказов и монологов для эстрады, нескольких пьес. Во второй половине 80-х возглавлял первый в стране Аукционный дом. С ноября 1991 года ведущий программы «Поле чудес». Снимался в фильмах «Однажды двадцать лет спустя», «Московские каникулы», сериале «Русские амазонки» и др. Заслуженный артист России. Сын Артем, как когда-то отец, окончил МИСИ. Дочери Варваре 6 лет.[/b][/i]