ЗОЛОТАЯ КАНИТЕЛЬ БЕЗЫДЕЙНОЙ ЕЛКИ

[b]Новогодняя суета в этом году охватила столицу на удивление рано: первые елки появились на улицах уже в конце ноября. К середине декабря началась торговля игрушками, по вечерам во дворах рвутся петарды, а на перекрестках началась елочная торговля. 68 лет назад столица встречала новый, 1936 год, совсем иначе: лихорадочно.[/b] Елки запретили не сразу после революции - только в 1927 году, когда борьба с религией прочно заняла место в повестке дня. Через десять лет после революции отменили выходные по двунадесятым праздникам и стали заполнять календарь советскими «красными днями» . «Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов» , - провозглашали комсомольцы и вместе с Рождеством старательно искореняли всю его атрибутику, которая никакого религиозного смысла не несла. Разве что елка всегда была чудом, сказкой, а с чудесами и сказками в конце двадцатых боролись не на шутку недаром так доставалось лучшим писателям, лучшим сказочникам, так трясли их и мучили:«Зачем нам про Мюнхгаузена, нам бы что-нибудь про транзисторы» . . . [b]А что нам скажет товарищ Сталин?[/b]Только в 1935 году первому секретарю ЦК компартии Украины Павлу Постышеву пришел в голову крамольный вопрос:а почему все-таки нельзя елку? В чем вред елки?Товарищ Постышев посоветовался с товарищем Сталиным - и елку разрешили!2 8 декабря 1935 года одновременно «Правда» и «Комсомольская правда» выстрелили письмом Постышева комсомольцам: «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!»Елка как-то незаметно сделалась чисто новогодним атрибутом, но все так обрадовались, что вообще елку можно, что даже не задались вопросом, а почему ее следует ставить именно на Новый год. «Какие-то, не иначе как «левые» , загибщики (борьба с левыми загибщиками уже тоже полыхала вовсю. И. Л. )ославили это детское развлечение как буржуазную затею, - гремел Павел Постышев. - Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионерработники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей» . Ну раз партия сказала:«Надо», комсомол ут же ответил:«Есть».И началась немыслимая суета, потому что до Нового года оставалось три дня, и в эти три дня каждой школе, каждому районо и гороно, каждому райисполкому, каждому детсаду и профсоюзному комитету надо было найти елку, придумать, во что ее воткнуть и чем украсить - и, собственно, что вообще делать-то с этой елкой после того, как она поставлена и чем-нибудь увешана? На несколько дней вся страна сошла с ума от счастья и перестала спать от забот, потому как попасть в неисполнительные работники и левые загибщики не особенно хотелось. «Некоторые ретивые блюстители порядка видели в торговле елками чуть ли не прес упление, - реагирует на директиву газета «Известия» уже на следующий день.Так, например, 23 декабря филиал 5-го отделения московской милиции, что на Арбатском рынке, запретил продажу елок, привезенных в палатку учебного комбината Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Вчера на Тишинском и Трубном рынках елок в продаже не было. Хотя спрос на них очень велик. Впрочем, магазины и палатки треста зеленых насаждений обещают завтра-послезавтра организовать торговлю елками» . Люди, ошалевшие от неожиданного «можно» , понеслись в магазины. В «Детском мире» Мосторга уже 28 декабря, в день публикации постышевского письма, «было продано небывалое количество легких игрушек, целлулоидных рыбок, лягушек, лебедей, пригодных для украшения новогодней елки» , - пишут те же «Известия». Советские газеты последних предновогодних дней 1935 года сообщают о небывалом ажиотаже в кондитерских магазинах:«рост оборота в гастрономах, спрос на высокосортные конфеты, шоколад, шоколадные фигурки и бомбы»; «магазины договорились с фабриками о выпуске фигурок для елок из леденца, шоколада и марципана» . Но если об увеличении производства марципана и шоколадных бомб хотя бы было с кем договариваться, то с игрушками дело обстояло из рук вон плохо. За годы полного запрета граждане еще не забыли окончательно, что на елке должны быть свечи, игрушки, хлопушки, золоченые орехи, мишура и прочая канитель, и всякий бы с удовольствием повесил эту радость на свою елку, но артели давно сняли идеологически вредный продукт с производства. Свечей для елок, как внезапно выяснилось, не производил вообще никто. Ситуация становилась не то критической, не то панической:толпы обрадованных граждан осаждали магазины, создавая ажиотажный спрос, а предложения не было вообще. Комсомол (ведь именно ему и была поручена организация елок)«для решения вопросов с производством елочных украшений, а также с заготовкой и доставкой елок в степные районы» созвал срочное совещание представителей наркоматов и промкооперации. Маленькие ремесленные артели уже в день публикации постышевского письма представили во Всекомпромсовет первые тридцать образцов елочных игрушек и пообещали «изготовить и выпустить на рынок значительное количество мягких игрушек из ваты, картонажных украшений, гирлянд, металлических блесток («дождь»), золоченых орехов, хлопушек и пр.». «Золотую и серебряную бумагу, канитель, мишуру, бумажные флажки и бусы и другие елочные украшения начал продавать центральный универмаг Мосторга. Торговля игрушками в последние два дня в универмаге увеличилась в четыре раза» , - наперебой сообщали московские газеты. Артели перешли на круглосуточный режим работы. «Для перевозки елок в город мобилизуется автомобильный и гужевой транспорт, на лесопильном заводе треста зеленого строительства всю ночь будет производиться заготовка крестовин», - отбивала чуть не военные сводки «Комсомольская правда» . Производственники жалобно оправдывались:«Предложение товарища Постышева встречено с огромным воодушевлением. Однако к нему никто не был подготовлен. Торговлю разного рода стеклянными шарами и золотым «дождем» давно прекратили из-за отсутствия спроса» . Центральный комитет комсомола, ошарашенный новой задачей, уже 29 декабря собрал совещание, чтобы срочно определиться с идеологическим наполнением нового праздника. 30 декабря постановление появилось в центральной прессе: «ЦК ВЛКСМ рекомендует комсомольским и пионерским организациям провести 31 декабря в школах вечера учащихся 7, 8, 9 и 10-го классов, посвященные встрече Нового года. Вечера эти должны пройти весело и организованно:на них ни в коем случае не допускаются доклады о деятельности школы, о задачах нас упающего года и т. п. 1 января для учащихся младших классов должны быть устроены силами комсомола, пионеров, родителей и шефов школ елки с различными подарками для детей в школах, детских клубах и детских домах» . [b]Новогодние подарки съезду комсомола[/b] Это был, наверное, самый веселый и самый нелепый Новый год за всю историю этого праздника в нашей стране. Испуганные строгостью официальной задачи, обрадованные возможностью устроить для детей рукотворное чудо, не уверенные еще, что можно, а что нельзя, учителя, родители, вожатые начали ломать пошедшие кругом головы. 31 декабря в прессе появилось постановление ЦК ВЛКСМ за подписью Косарева:«Лучшие клубы Москвы 31 декабря устраивают массовые маскарады...Комсомольцы первые должны осудить этих «сухарей» , уже немало навредивших делу воспитания здорового, веселого и жизнерадостного поколения» . А на постановление немедленно откликнулись фельетонами писатели-сатирики, осуждавшие «сухарей» , и фельетоны о сухарях появились уже в первых номерах новогодних газет. А дети, между прочим, в это время занимались делом:готовили подарки. Но не мамам, папам и друзьям, а Х съезду комсомола, который был намечен на апрель. Ученица 14-й школы Валя Бирк из Ленинграда вышила на бархате портрет Кирова. Ученики Гальченко и Благонадежный сделали на фарфоре портреты Крупской и Косиора, дети из 91-й киевской школы изготовили модель самолета. А украинский мальчик Витя Баталин - обтекаемый трехосный подвижный электровоз. Судя по газетным отчетам первых январских дней, впопыхах приготовленный праздник с елками, украшенными бумажными гирляндами, флажками и целлулоидными утятами, состоял из нормальных маскарадов (кто во что успел нарядиться), танцев и поедания конфет. На городских площадях (где успели)поставили елки, залили катки, подготовили ледяные горы и даже кое-где устроили фейерверки. Так что зарождение традиции просматривается в полном объеме. Разве что Дед Мороз со Снегуркой еще не принимали в этом никакого участия:дед тогда еще был просто большой елочной игрушкой, или «святочным дедом» , который веселит публику в балагане, персонажем Одоевского и Некрасова. Этой фигуре еще предстояло быть методически осмысленной в творениях сценаристов новогодних праздников - и осмысление состоялось уже в ближайшие годы. Снегурочка и вовсе явилась в конце сороковых. А пока что деды морозы, петрушки, снежинки, зайчики - все это стояло где-то в одном ряду полузабытых традиций. Самый роскошный праздник устроили в с олице Украины, в Харьковском дворце пионеров и октябрят имени Постышева - на родине и в вотчине главного героя праздника. Кстати, распорядителем вечера там был не Дед Мороз и не Постышев:на карнавале октябрят всем распоряжался медведь-конферансье. Маскарадные костюмы отражали все, о чем на тот момент думала страна и ее подрастающее поколение. А они думали о челюскинцах, о стахановцах (если ими и не наряжались, то праздник устроили со стахановской скоростью и челюскинской находчивостью), о войне в Абиссинии и полете летчика Коккинаки в с ратосферу...А уже на следующий день на открытии первого детского фестиваля искусств секретарь ЦК и МК ВЛКСМ тов. Лукьянов сказал:«Такой замечательный отдых ребятам способна дать только наша страна, наша партия, ее мудрый вождь Сталин, окружающий неограниченной теплотой и заботой воспитание юной смены» . И весь зал стоя устроил «восторженную овацию при упоминании имени товарища Сталина» и послал ему «полное горячей любви и признательности письмо» . [b]Все идет по плану[/b] А уже на следующий год такой спешки не было. И не было такой непосредственности и сопутствующей чуду растерянности, зато была организация и методический подход. На следующий год собирали новогодние подарки детям Испании. В школах прошли конкурсы на лучшую игрушку. Е. Кононенко цитирует в «Комсомолке» подслушанные детские разговоры:«Скорей бы Новый год!Я уж самолетов сделал 12 штук и Деда Мороза тоже сделал, только он вышел очень пузатый и борода отклеилась» . Или вот еще: «-А у них Новый год будет? - У кого? - В загранице. - Не знаю!»В декабре 1936 года на Манежной площади уже были елочный базар и зверинец, и снежные скульптуры, и Петрушка, тогда еще ничуть не менее (а может, и более) популярный, чем Дед Мороз, и в газетах печатали фотографии елок в братских советских республиках, вот хотя бы «в знойном Батуми» . Размах празднику придали нешуточный. В этот раз роль главной елки перешла от Харьковского дворца к Колонному залу Дома союзов, и устраивал ее Московский областной совет профсоюзов. Здесь все потрясало взоры:и дверь из радужных лент, и стена игрушек, которые можно брать и играть, и другая стена - сплошные клетки с птицами, и аквариум, и в фойе огромные герои любимых детских книг, по три метра высотой каждый - Крокодил Чуковского, Дядя Степа Михалкова... и Пушкинский уголок, где рассказывает сказки Арина Родионовна (в стране отмечали 100-летие смерти поэта), и спиральная горка, и карусель, и Пат с Паташоном, и опять-таки Петрушка с ширмами... И панно, где Сталин и Хрущев обнимают детей, и живой Хрущев в зале...Здесь впервые была освоена и обкатана главная составная часть с тех пор любого новогоднего детского праздника:спектакль, где нехорошие бяки остаются с носом, а добро торжествует в снежных вихрях, световых эффектах, отблесках костров, и величественный Дед Мороз в исполнении Михаила Гаркави - впервые главный персонаж праздника оглушительно призывает ребятишек зажечь елочку, и весь зал оглушительно и радостно вопит: «ЗАЖГИСЬ!» - и «зажгись» это с тех пор грохочет на всю страну, по всем ее бесчисленным утренникам...Вот так, ошеломляя масштабом заботы о детях, чудесами и светомузыкальными эффектами, в плановом порядке, с елками, катками, горками и пушкинским юбилеем нас упил новый, 1937 год. Именно с этого года основные советские традиции более-менее сформировались:еще не было, правда, дружного зова «Сне-гу-ро-чка!», а Петрушка с Патом и Паташоном потом незаметно отошли в прошлое, и появились сценарии и методические разработки, и соседские папы, наряженные в улупы наизнанку, и измученные артисты в тонких шубейках с ватной отделкой... и своевременное разочарование, что никакого Деда на самом деле нет...А потом традиция пошла совершать новые витки, вот уже и резиденцию в Великом Устюге выстроили, и академию Дедов открыли . . . и родители уже ломают голову, что делать, если дитя в письме Деду просит персональный компьютер, и что класть под елку, если ребенок ждет подарка сразу и от него, и от родителей...Посмотрим, конечно, во что это выльется лет через семьдесят...