АНАТОЛИЙ БЕЛЫЙ: БЫВАЛО, Я ПРОДАВАЛ ПЫЛЕСОСЫ

[b]После элитарных, авангардных и очень модных спектаклей «Облом-оff» и «Откровенные полароидные снимки» Анатолий Белый стал, что называется, широко известным в узких кругах. Его полюбили настоящие театралы. А после блестяще сыгранного на сцене МХТ Шервинского в «Белой гвардии» в постановке Сергея Женовача о нем заговорили как об очень сильном актере, способном владеть большим залом.[/b][i]Мы с Толей знакомы давно, а этот разговор состоялся накануне премьеры «японского» «Короля Лира» в режиссуре Тадаси Судзуки. Он играет здесь главную роль.[/i][b]– Толя, когда ты узнал, что станешь Лиром?[/b]– Судзуки приехал год назад, провел кастинг среди актеров до 50 лет и набрал группу. Может, он уже тогда сделал для себя какойто выбор, но нам ничего не говорили. Все было объявлено только после первой, августовской поездки в Японию, где мы в деревне Тоги осваивали его метод, основанный на концентрации энергии. Это практически то же самое, чему нас обучают в нашей школе, только названо другими словами.Концентрация внимания и предельно сильный энергетический импульс. Но очень большое внимание уделяется телу, в особенности ногам. Это его собственная метода, идущая от восточных единоборств и театра «Но». Это абсолютно японская традиция. Как объяснял Судзуки на репетициях: «Сильные ноги – это значит сильная личность на сцене». Для него это важно, поскольку у него театр, где нельзя выйти на сцену расслабленно. Это психофизические упражнения – то есть ты вроде бы выполняешь физические упражнения, но они связаны с эмоцией. Другая техника: другой способ дыхания, другой способ набора воздуха, другой способ голосовой подачи…Вторая поездка продлилась три недели – мы уже непосредственно занимались спектаклем. «Лира» мы сделали фактически за пять недель, что было очень тяжело. Премьеру – три спектакля – сыграли в Японии.[b]– Что в Японии больше всего поразило?[/b]– Океан! Я видел океан впервые в жизни. Море не идет ни в какое сравнение. Океан – это Шекспир! Вроде бы перед тобой та же толща воды, та же даль. Но энергия, с которой идет на тебя вода, совершенно другая. Это абсолютно шекспировские страсти. И все совпало – я занимался Шекспиром, все сидело у меня в голове, и тут я увидел эту мощь, необъятную глыбу... Мы пережили два сильнейших тайфуна, было очень страшно. Сейчас, во второй приезд, мы жили на берегу океана, в портовом городе Шизуока, где у Судзуки свой театр.[b]– Твоя жена, Марина Голуб, сейчас тоже напряженно репетирует – играет Дорину в «Тартюфе». У вас все время такая семейная жизнь?[/b]– Для нас с Мариной это норма. Во все времена года. И мы давно знаем, что такое премьера друг у друга, это даже не оговаривается словами. Стараемся друг друга поддерживать, какие-то дела откладываем, разгребаем время, чтобы глубже уйти «туда». Мы живем за городом – природа помогает расслабляться. Это была наша идея фикс с самого начала совместной жизни. Просто тогда она была неосуществима. А сейчас решились на эту авантюру чистой воды. Мы все продали. И теперь у нас только дом.[b]– Вы обсуждаете приглашение кого-либо из вас на новую роль?[/b]– Конечно. У Марины тонкая интуиция. Но бывает всякое. Однажды она мне сказала: «Толя, не надо тебе это. Ты и так уже измотан. Сделай паузу…» Я спорил: «Нет, ты знаешь, мне кажется, это «стрельнёт»… И получился интересный спектакль. У обоих бывают ошибки.[b]– А откуда тянется твоя актерская история? Ты же, кажется, не из театральной семьи?[/b]– Я считаю, что это абсолютная генетика. Мама у меня учительница, но очень артистичная натура. Она вела всевозможные кружки, организовывала литературные вечера, все время что-то придумывала – настоящая заводила.[b]– Ты не москвич?[/b]– Я родился на Украине. Родители в то время жили в Тольятти, но мама поехала в отпуск к своим родителям. И там неожиданно родила меня… Но я только летом приезжал к бабушке на каникулы. После окончания школы я поехал в Самару и поступил там в авиационное училище.[b]– И на кого ты учился?[/b]– На инженера-программиста электронных установок ([i]смеется[/i]).[b]– Вот это голова![/b]– Сейчас уже нет ([i]смеется[/i]). А в школе у меня самым любимым предметом была математика. Многое же зависит от учителя. И у нас учительница потрясающе преподавала математику, просто как поэзию. И привила эту любовь нам. Но сейчас мне кажется – все это было в какой-то прошлой жизни. Потому что сейчас я подхожу к компьютеру как элементарный пользователь. Такое впечатление, что у меня из головы стерли ненужные файлы. А раньше знал компьютер как свои пять пальцев.[b]– Так что же вдруг случилось?[/b]– Мне вдруг стало ясно, что если даже я буду этим заниматься всю жизнь, то выше определенной планки не прыгну. Ну буду инженером, в лучшем случае руководителем в заводском КБ или в НИИ. И что?.. Новые технологии я бы изобрести не смог.[b]– И как же ты нырнул в новую жизнь?[/b]– Я познакомился с ребятами-хиппарями, которые даже немного фарцевали дисками. Они привозили польские виниловые пластинки – «Дип Пёпл», «Христос – суперстар», Битлов, Элвиса. Это 88–89 год. Все это подпольно продавалось. В общем, такое было студенчество. Попойки на берегу Волги с музыкой…И меня вовлекло в мир музыки и гитары! А на втором курсе я пошел учиться играть на саксофоне – была у меня такая мечта. Научился что-то дуть ([i]смеется[/i]). И почувствовал вихри чего-то нового. Ребята участвовали в КВН, и я тоже попробовал себя в конкурсе «Студенческая весна». Режиссер КВН мне подсказал: «В городе есть народный театр, который возглавляет очень толковая женщина. Пойди к ней, может, тебе будет интересно». Мне там понравилось. Потом решил ехать в Москву, в театральное. И, как все, пошел по кругу. Чисто визуально меня очень пригрела «Щепка»: своим двориком, уютом. Так я оказался в «Щепке».[b]– А потом? О каком театре ты мечтал?[/b]– Больше всего я почему-то хотел работать в «Современнике».[b]– Но, возможно, сложись все так, не был бы ты сегодня в МХТ, не играл бы Шервинского в «Белой гвардии», не играл бы Лира…[/b]– Да, все, наверное, было неспроста. Для меня практически сразу же после института огромной подпорой стала Марина. У меня было три года абсолютного безвременья, я даже продавал пылесосы. Были депрессии. Все как и должно быть у безработного актера. Думал, что уже все. Но как-то потихонечку выплыл. Сначала Таганка. Вдруг возник режиссер, который когда-то приходил к нам на дипломный спектакль. Он хотел делать «Москву – Петушки». И ему нужны были парни, которые хорошо двигаются акробатически.[b]– А ты и акробатикой занимался?[/b]– Девять лет. Мастер спорта. Мама хотела, чтобы я был сильным, большим и крепким, все время отдавала в разные секции. Но акробатика мне больше всего нравилась…После Таганки на каком-то новогоднем капустнике в Доме актера, году в 98-м, мы с Маринкой сделали номер-танго на тему рекламы. А в это время Владимир Мирзоев набирал команду для своих шекспировских проектов «Двенадцатая ночь» и «Укрощение строптивой». И Володя меня взял. У этого режиссера странная, необычная стилистика. Потом меня взял Олег Меньшиков в свое «Товарищество». И пошло-поехало… С «Кухней» Меньшикова мотались по стране. Но что дальше?..В 2001 году группа молодых европейских режиссера набирала молодых русских актеров – они делали с ними эскизы к спектаклям по современной западной пьесе. Мы попали к очень интересному колумбийскому режиссеру. И это был прорыв во что-то следующее. На показ пришел Кирилл Серебренников. В это время он как раз собирался ставить «Полароидные снимки» и искал человека на роль Виктора. И на другой день он положил передо мной пьесу, на которой было написано: «С богом! Читай роль Виктора!»[b]– И ты не побоялся взяться за столь откровенную тему?[/b]– Абсолютно! То есть, когда я прочитал пьесу – немножко напрягся, подумал: не будет ли это таким Виктюком? Но на читке первое, что сказал Кирилл (и у меня сразу отлегло от сердца): «Значит так, вот эту тему мы не играем. Все поняли?» И все вздохнули: «Слава Богу!» Знакомство с Кириллом – счастливое время! Все только начинается, внутри тебя все бурлит, а еще рядом интереснейший человек…[b]– Вы с ним подружились?[/b]– Да. Он же очень открытый человек. И обожает актеров, с которыми работает. Если Кирилл получает от актера импульс – он его просто на руках носит. У нас никогда не было такого, чтобы мы отрепетировали и разъехались по домам. Нет, всегда шли куда-то ужинать, сидели, болтали: «А ты видел это? А это ты читал?..» Могли пойти в кино. У нас образовался свой круг (в нем и Марина), который и сейчас сохранился.Когда Кирилл предложил мне «Полароидные снимки», я уже репетировал «Обломова» в Центре Казанцева. У меня всегда так: ничего, ничего, а потом – раз! – и наваливается! Наш мирзоевский костяк каким-то образом плавно перетек в Центр, с ним стали сотрудничать Вика Толстоганова, Ира Гринева, Саша Усов, Володя Скворцов. А Миша Угаров с Володей Скворцовым собрались делать «Обломова». И Скворцов предложил на Штольца взять меня. Все это вышло в один сезон. После в Центре появились «Пленные духи», «А. – это другая», «Москва – открытый город». Но «Обломов» был уникальным спектаклем, прежде всего потому, что там бурлила молодая творческая энергия. А потом Ольга Семеновна Хенкина, помощница Табакова, увидела меня в «Полароидных снимках» и пригласила меня во МХАТ, в спектакль «Терроризм». Его посмотрел Табаков – и взял меня в театр. Думаю, там просто был пробел в этой возрастной категории. Так вот я и вышел на главную сцену страны.[b]– Страшно было?[/b]– Стра-а-а-шно! Репетировать было здорово, а вот выходить было жутко – груз ответственности давил на плечи. А работа была замечательная. Я счастлив, что познакомился с Сережей Женовачом, который сумел создать прекрасную атмосферу на репетициях «Белой гвардии» – надеюсь, это передалось спектаклю... Нет, счастливый я все-таки человек![b]СПРАВКА «ВМ»[i]Анатолий Александрович Белый. Окончил Высшее театральное училище им. Щепкина в 1995 г. (мастерская Н. Афонина). С 1998 г. – актер Театра им. Станиславского, где был занят в спектаклях режиссера Владимира Мирзоева «Укрощение строптивой» (Люченцио), «Двенадцатая ночь» (Себастьян), а также в спектакле «Мата Хари» Ольги Субботиной. В «Театральном товариществе 814» Олега Маньшикова играл в спектаклях «Горе от ума» (Загорецкий), «Кухня» (Повар холодного цеха). Сегодня занят в спектаклях «Облом-оff», «Трансфер» (Центр драматургии и режиссуры п/р А. Казанцева и М. Рощина), «Откровенные полароидные снимки» (Театр им. Пушкина). В антрепризе Петра Гладилина играет в спектакле «Кукушка» (Хор и Андрей Ильич). Снимался в фильмах: «Мама» (1998), «Москва» (2000), «Тихие омуты» (2000), «Обыкновенные дни» (2001), «Каменская-3» (2003). В 2003 г. принят в труппу Художественного театра. Играет Шервинского в «Белой гвардии» и Лира в последней премьере театра «Король Лир».[/b][/i]