В ТАКОМ СЛУЧАЕ ВОПРОСОВ К РОГОЖИНУ НЕТ

[b]Теперь на выручку тем, кто не в силах заставить себя прочесть тысячестраничный фолиант, пришел знаменитый французский хореограф Режис Обадиа, поставивший при поддержке Государственного театра наций, Французского культурного центра и посольства Франции в России свою версию романа Достоевского.[/b]И хотя сам Достоевский и говорил, мол, надумаете ставить мои романы – пишите новое произведение, ищите новый язык, Елизавете Вергасовой (супруге режиссера, автору инсценировки, музыкального оформления и стилисту проекта) удалось оставить основную сюжетную линию романа «Идиот» практически без изменений.Зато над формой Обадиа потрудился изрядно, поэтому теперь с точностью определить жанр спектакля просто невозможно: это гремучая смесь драмы, балета и видеосветовых инсталляций. (Последние – видимо, плод бессонных ночей французского художника по свету Жака Шатле и польского видеомастера Войцеха Староня).Новое театральное пространство, с трудом поддающееся описанию, для самого Обадиа стало площадкой для его первого опыта работы в драматической театре. И поэтому он прежде всего рассчитывает на «открытого» зрителя, готового легко, без излишнего напряжения воспринимать все необычное, не вписывающееся в стандартные рамки.Режис Обадиа – танцор по натуре, духу и характеру – главные свои силы вложил именно в хореографические сцены спектакля, в течение трех часов перемежающиеся со сценами драматическими. И вся бездонная философия Достоевского, которая по тем или иным причинам ушла из текста, должна была осесть именно в этих «пластических» кусках. Если учесть, что Обадиа достались отнюдь не выпускники хореографического училища, то по всему видно, что балетмейстер он блестящий – выжал из артистов все, на что они были способны, и даже чуть больше.Именно поэтому, приступая к работе над проектом, постановщик настаивал на том, что ему нужна в прямом и переносном смысле гибкая труппа: молодая, способная учиться, двигаться, меняться и экспериментировать.Под экспериментом подразумевались и четкий кордебалет, и «синхронное плавание» – слаженные дуэты, трио и квартеты, умение ползать под стульями, совершать полеты с высоченных приставных лестниц. Потребовались исполнители, способные телом выражать страсть, любовь, болезненную низость, мелочность и порочность, метания духа, любовь и отчаяние.Артисты выдержали испытание экспериментом с честью и, как смогли, вжились в предложенные режиссером нелегкие обстоятельства. И хотя достойно воплотить образы Достоевского непросто (у зрителей, даже самых лояльных, всегда будет собственное представление о том, как должны выглядеть и говорить его герои), Денису Баландину (блаженный Мышкин), Ирине Низиной (роковая Настасья Филипповна), Алексею Блохину (подлиза Лебедев), Александру Доронину (чахоточный Ипполит) это несмотря ни на что удалось.Могли бы возникнуть вопросы к Александру Устюгову (Рогожин), но, вручив Настасье Филипповне пресловутые сто тысяч, он тут же принялся истерически раздеваться, и при одном взгляде на его обнаженный торс все вопросы и к нему, и к постановщику, отчего-то исчезли сами собой.