Наш сериал. Знаменитые грешники. Святое чудовище

[b][i]Предвижу изумление: как, и она – тоже? И возмущение: а почему «чудовище»?! Чем заслужила? Да, и она, увы, – «тоже».[/b]А что до второго – так это самое «чудовище святое» просто тонкость французского языка. И, возможно, неточность перевода. Или вовсе невозможность адекватно передать смысл, который вкладывали французы в это словосочетание. Но именно так – «святое чудовище» – называли во Франции великих актеров и актрис. Таких, какой была Симона Синьоре. Что мы знаем о ней, этой женщине и актрисе? Ну кроме общеизвестного факта: что была женой Ива Монтана.О том, как звездная французская пара приезжала в СССР, о том, как развеялось у них очарование от советского строя и социалистических идей, о встречах с нашими партийными бонзами вплоть до Хрущева – обо всем этом вспоминают часто – кстати, и «Вечерка» не так давно вспомнила, был такой у нас материал… О ее личной, женской судьбе помнят и знают гораздо меньше. Отчего бы не восполнить этот пробел?[/i][b]Железная мадам Каминкер[/b]Она родилась в немецком городе Висбаден. Ее отца, журналиста и художника Андре Каминкера, судьба заставила много ездить по свету, так что дома он бывал редко. Как вспоминала Симона, он появлялся, насвистывая арию вагнеровского Зигфрида, дарил детям подарки, а затем опять надолго исчезал. Ее мать происходила из католической семьи и имела, как говорят, железный характер.Симоне навсегда запомнилось, как однажды придя домой, мать обнаружила, что купленная ей зубная щетка сделана в Японии. Тогда мать вернулась в магазин и попросила щетку заменить: она не хотела поддерживать государство, только что заключившее альянс с Германией и Италией! «Мадам предпочитает французскую?», — спросил у нее продавец. «Нет, я не настолько шовинистка. Любую, но не из этих фашистских стран». Ей дали английскую.Начало войны застало семью Каминкер — мать, Симону и ее двух братьев — на юге, в городке Сент Жильда. С приходом немцев дом, где они жили, был конфискован, и они приехали в Париж. Отец же почти всю войну провел в Англии, работая на радио, которое вещало на оккупированную Европу.Нет, Каминкеры не участвовали в Сопротивлении, знаменитом «маки». Но всей душой были с теми, кто боролся с фашизмом. И не только душой, но и делом: киноактриса Даниэль Делорм никогда не забудет, как именно Симона Каминкер прятала ее от гестапо в те страшные дни, когда была арестована и отправлена в концлагерь ее мать… Если артистизм натуры был в ней от отца, то железный характер достался явно от матушки.[b]Ее «золотые проститутки»[/b]Совсем юная Симона пару лет служила посыльной в газете, а затем вошла в содружество молодых непримиримых интеллектуалов, собиравшихся в знаменитом кафе «Флор». Тогда же она и начала сниматься в маленьких, «костюмных» ролях для кино. В качестве сценического имени она взяла девичью фамилию матери «Синьоре».После первых массовок и эпизодов Симона была замечена одним из мэтров французского кино того времени – Марселем Карне. Она снимается у него в фильме «Вечерние посетители». Спустя много лет Синьоре сыграет у того же Карне одну из лучших своих ролей – Терезу Ракэн в фильме по роману Эмиля Золя. Но это будет много позже.…Почему-то так сложилось, что играла она по молодости лет…э-э-э… ну, словом, дам и девиц легкого поведения. Что-то такое видели в ней режиссеры, что предлагали роли обольстительниц и сексапилок, в которых иной раз играть-то было нечего – разве только: «Дышите глубже, вы взволнованы!» Ее первая большая роль – проститутка в фильме «Деде из Антверпена». Ее первый оглушительный успех – роль публичной девки по прозвищу «Золотая каска». Так и назывался фильм Жака Беккера, после которого стало ясно: родилась новая французская кино-дива, кино-звезда – Симона Синьоре.А звезда между тем между съемками еще успевает выйти замуж и родить дочь Катрин. Ее первая любовь, ее первый муж – режиссер Ив Аллегре. Но во время съемок «Золотой каски» в жизни Симоны, уже жены и матери, произошло событие, которое перечеркнуло всю ее прежнюю жизнь. Она познакомилась с Ивом Монтаном. Опять – Ив! Ну не судьба ли?![b]Любовь и голуби[/b]«Воспоминания о счастливых днях – странный товар, который ничего не весит. Они держатся на поверхности памяти. Они бессмертны. Все горе в том, что их немного… Я вижу двор, весь залитый солнцем, старые дома, покрытые черепичной чешуей, цепь холмов – это Прованс…Посреди двора стоит молодая женщина, окруженная стаей голубей.У нее великолепные белокурые волосы. На ней синие брюки и блузка с отложным воротничком. Она улыбается, как девушки на картинах старых итальянских мастеров. Я знаю, что ее зовут Симона Синьоре, я никогда не видел фильмов с ее участием, я незнаком с ней, но знаю, что сейчас подойду к ней, стараясь не спугнуть голубей, и скажу ей что-нибудь, все равно что, две-три фразы, только бы она обернулась ко мне!..» Так в своей книге «Солнцем полна голова» Ив Монтан вспоминал свою первую встречу, свое знакомство с женщиной, которая станет его судьбой. Он подошел. Он сказал две-три фразы. Она обернулась.…Вот интересно, многие ли мужчины помнят, во что была одета девушка их мечты при первом знакомстве? Монтан помнил. Помнил всю жизнь ее синие брюки и блузку с отложным воротничком. И двор, залитый солнцем. И голубей Прованса.Любовь подстерегла их, обрушилась на них, как убийца из-за угла.В том фильме, в «Золотой каске» тоже было убийство из-за угла. И страсти, разорванные в клочья. И преступная, запретная любовь. И неумолимый рок судьбы, настигающий любовников тогда, когда, казалось бы, счастье так возможно, так близко! Финал картины трагичен: любовника Мари, Жоржа, казнят на гильотине.Ей не удается спасти своего возлюбленного от палача, и эту казнь она видит, видит своими глазами! Я помню этот кадр. Я смотрела «Золотую каску». Девчонкой еще, в кинотеатре «Иллюзион», где когда-то крутили старые фильмы. Какие у нее были глаза![b]Все горе в том, что их немного…[/b]Есть что-то, воля ваша, мистическое в том, что происходит с нами. Судьба иной раз словно намекает нам на грядущие беды и горести – но то ли не слышим мы намеков судьбы, то ли застит нам глаза счастье.Которого так немного! Роль, которую сыграла Синьоре в самую счастливую пору своей жизни, как признавалась сама, – эта печальную роль, эта история разбитой любви и надежд – не повторилась ли она и в судьбе самой актрисы спустя годы? Они отпраздновали свадьбу в 1951-м, в Поль де Вансе. Название этого дорогого им обоим городка появится затем в одной из песен Монтана. Симона играла в театрах, снималась в кино – а в фильме «Салемские колдуньи» она даже сыграли вместе с мужем.Но между съемками Монтан пел, а концерты требовали разъездов, и влюбленная в мужа Симона, не хотевшая ни на минуту расставаться с ним, решительно объявила, что сниматься в кино больше не будет.Теперь она поджидала Монтана во время концертов за кулисами, всегда встречая его дома ужином. Она даже взялась за вязанье! Ну надо же было чем-то заполнить жизнь, время, которого оказалось так немыслимо много: если не работать, не репетировать, не сниматься.…Ох уж, эти мужья! Если жена не работает – недовольны, а дома сидит – тоже раздражает! Нет-нет. Пока еще все было хорошо, просто утихли первые восторги любви, просто наступило то время, когда «милые бранятся, только тешатся».Но все меньше тешились, все больше бранились. И даже не бранились – просто начали понемногу действовать друг другу на нервы.Француженка и итальянец – адская смесь в одном семейном сосуде! Актер и актриса, у каждого свой темперамент! Какое уж тут вязанье… Ее приглашают на роль Терезы Ракен. Ее партнером был Раф Валлоне, один из замечательных актеров итальянского неореализма. По сценарию он был любовником Терезы, с Симоной им работалось хорошо, и они нравились друг другу, но, как писала позже Синьоре: «Я любила Монтана, а Валлоне уважал жен, любящих своих мужей-итальянцев».И еще: «Я чудовище, когда снимаюсь, – признавалась она. – Не забочусь ни о ком, мне достаточно сознавать, что все мои близкие здоровы…» Видите? Опять «чудовище». Или снова – неточность перевода? Итак, он пел, она снималась, он тоже иногда играл в кино. Жизнь текла своим чередом – про их поездку в Москву и прочие политические нюансы рассказывать не станем, ладно? Но вот без чего не обойтись: рядом с умницей-Симоной (она знала три языка, была прекрасно образована) Монтан чувствовал, не мог не чувствовать себя немножко парвеню, деревенщиной. Уязвляло? Вероятно, да. Раздражало? Не без этого. Хотя, казалось бы: ну что им считаться? Неужто так мал небосклон для двоих?[b]Третья звезда[/b]Случилось то, что случается сплошь и рядом, случается с каждым и каждой из нас, случалось всегда – и прежде, и нынче. Случилась – третья! Разлучница, соперница, злодейка, заокеанская дива, потрясающая Мэрилин, сногсшибательная Мэрилин! Она была моложе. Свежее, ярче. И уж куда сексуальнее: по сравнению с ММ Симона, даже в ролях тех самых проституток, коих играла по юности, выглядела просто монашенкой! Да и время, время! Ведь у Симоны уже роковые-сороковые и это невозможно сбросить со счетов.Роман начался оглушительно и стремительно – измена свалилась на Симону, подстерегла ее из-за угла, как убийца. Все началось с дружбы якобы «семьями» – в Лос-Анджелесе, в отеле «Беверли-Хиллз», где Монтан и Синьоре снимали бунгало под номером 20. А в бунгало под номером 21 жили известный драматург Артур Миллер и его красавица-жена. Именно Мэрилин настояла пригласить Монтана после его нью-йоркских триумфов как шансонье сниматься в фильме Джорджа Кьюкора «Миллиардер». Где сама должна была играть главную роль.«Идиллия без будущего» – так окрестили газетчики новую любовь «самой знаменитой блондинки Америки» и «самого известного француза». Хотя бы и итальянского происхождения… Какая находка для всеядной рекламы! Связь, естественно, немедленно вылезла наружу: не такая была Мэрилин, чтобы скрывать свои чувства и вожделения. Оба стали героями бульварной хроники. А бюджет фильма немедленно удвоился: такая приманка для зрителя! «Многие из моих друзей были убеждены, что эта связь более всего льстила моему самолюбию, – откровенничал в каком-то из своих интервью мьсе Монтан. – Да, это так. Я действительно был польщен. Но куда больше был расстроган и тронут. Тронут потому, что это было безысходно. Тронут тем, как это было прекрасно. Ни разу, ни на один миг у меня не возникала мысль порвать с моей женой!» Н-да. Очень утешительно. Особенно для «мадам Монтан». И ведь прав был, прав! Это ведь было только начало – с Мэрилин, а потом пустился во все тяжкие, изменял направо и налево – но всегда возвращался к ней, своей жене.Что же Симона? О, поучиться бы у нее тем, кто побывал и еще побывает в шкуре жены неверного мужа. Когда особенно доставали ее нахальные журналюги, она в ответ лишь величественно пожимала плечами: – А что бы вы стали делать, окажись рядом с вами Мэрилин Монро? Но можно«держать удар» на публике, не поддаваться на провокации «продажной желтой прессы», собрать волю в кулак и улыбаться, улыбаться! Даже если сердце исходит кровью.Можно уехать на съемки в Италию, понимая, что рискует потерять мужа навсегда, – так и останется в лукавых объятиях американки. Можно попытаться забыть…и забыться. А для этого все средства хороши – и есть одно, излюбленное. Она начала пить.[b]Рядом навсегда[/b]Ее лицо изменилось, казалось бы, за считанные не то что годы – месяцы, дни! Из белокурой красавицы она превратилась в старуху с отечным от непрерывных возлияний лицом, заплывшими глазами, растолстела и обрюзгла. Казалось, что она сама целенаправленно губит свою красоту – намеренно не хочет сопротивляться ни возрасту, ни пагубному пристрастию: казалось, говорит себе – чем хуже, тем лучше! А между тем роман Монтана закончился с последним съемочным днем, и после душераздирающего прощания с Мэрилин он вернулся в Париж, к своей Симоне… К той самой, которая когда-то кормила голубей в Провансе – в синих брючках и блузочке с отложным воротничком.Но где она, та Симона? Нет ее больше. Как уязвима красота, как недолговечна. И как непоправимы наши ошибки, которые мы совершаем, когда не слушаемся подсказок судьбы… Она заставляла себя приходить в норму, она снималась у Луиса Бунюэля и Стэнли Крамера, играла в театре. Она боролась и побеждала – саму себя.Молодость не вернуть, мужа – не переделать… Но оставалось мастерство. И вот что самое-самое потрясающее в этой женщине:[b]Она не боялась быть старой и страшной[/b]Непостижимо, но она, казалось, нисколько не комплексовала по поводу утраченной красоты, с каким-то даже вызовом выставляя напоказ эти утраты… Это удивительно! Это необъяснимо. Ну, понятно, что пластическая хирургия в те годы еще не была настолько развита – но уж и не настолько недоразвита, чтобы знаменитая французская актриса не могла позволить себе какие-нибудь «подтяжки» и прочие «омолаживающие» процедуры.Нет! Берите меня такой, какая есть, – словно говорила эта удивительная женщина. Любите или презирайте – дело ваше, мне все равно. А жалкие ухищрения-потуги вернуть мужа или обожание зрителей при помощи косметики или прочих глупостей – это не про меня! Нет, как хотите, а просто хочется встать и снять шляпу. Поразительная женщина, поразительная актриса! Недавно по ТВ показали два фильма с ее участием – именно в том, уже трагическом возрасте – «Северная звезда» и «Процесс». Ведь ничего не осталось от былой женской красоты, без слез не глянешь – но какое мощное мастерство!…Она умерла в 64 года. Монтан пережил ее на 6 лет. На кладбище Пер-Лашез они лежат рядом, в одной могиле. «Женщины с годами стареют, а мужчины – мужают. В этом разница», – сказала она как-то. Словно в подтверждение этих слов, через несколько лет после ее кончины молодая секретарша Монтана родила сына, и он признал его своим……Мужа не переделать. И красоту не вернуть, и молодость. Но что-то же должно оставаться в нас, оставаться навсегда?Как вы считаете?