[b]А. Камю. «Калигула». Режиссер А. Житинкин. Театр на Малой Бронной.[/b]Порой эта роковая дама прямодушна и реалистична, как в «Лулу», «Жмуриках» или «Милом друге», порой поэтична и изысканна, как в «Портрете Дориана Грея» или «Черной Жанетте».И даже если она впрямую не заявлена в действии, все равно ее присутствие определяет все поступки героев.Житинкин, как он сам неоднократно признавался, какой-то частью своего сознания существует на стыке позапрошлого и прошлого веков и именно оттуда, а не из последних модных веяний, как это многим кажется, черпает и поэтизацию порока, и культовое отношение к нетрадиционной любви, и смертные мотивы декаданса.В новой премьере Житинкина – «Калигуле» – труп за трупом «нанизывается» с самого начала и до финальной точки – убийства самого Калигулы (Даниил Страхов) и его преданного Шута (Дарья Грачева). Житинкин сделал римейк самого себя: в свое время он уже ставил «Калигулу» в Театре им. Ермоловой с Олегом Фоминым, который свой киноимидж «крутого» вовсю эксплуатировал и в пьесе Камю. Получалось хорошо. Однако утонченный и ломкий диктатор Страхова выглядит страшнее и непредсказумее. В трактовке Камю – и Житинкин ей стремится следовать – этот один из самых кровавых в истории правителей не только ужасный, но и несчастный. Но Калигула в исполнении Страхова жалости не вызывает. Даже в щемящей сцене объяснения с Цезонией (Елена Смирнова), которую он, кстати, после того как изольет на нее все свои комплексы, благополучно задушит, ибо свидетелей своей слабости тираны не терпят… Вдруг, чего никогда ранее у Житинкина не было, ушла присущая ему отстраненность от житейски суетного, и в спектакле возникла параллель с тем, что за стенами театра. То, что все мы, по существу, как зависели, так и зависим от наших царей (президентов, генсеков, генералиссимусов и т. д.). А вдруг наш нынешний прагматик и умница проснется назавтра, как это случилось однажды с бывшим добрым и демократичным правителем Калигулой, и… лучше не продолжать. И как тогда поведут себя интеллектуалы и либералы из его близкого окружения? О дальнем окружении – народе – речи как никогда в этих случаях не было, так и не будет. Ему просто объявят, что «…с завтрашнего дня начнется голод».В «Калигуле» близкое окружение диктатора – Мерейя (Александр Терешко), Управитель дворца (Олег Вавилов), Муций (Александр Макаров), Геликон (Александр Ефимов), Сципион (Сергей Костылев) – ведет себя безобразно: трусит, юлит, создает какието кукольные заговоры, театрально размахивает кинжалами, однако вместо того чтобы вонзить их тирану в грудь, бросается на эту самую грудь с объяснениями в любви и преданности. Кроме поэта и философа Хереи (Иван Шабалтас). Но поэты, видимо, не только у нас в России «больше чем поэты», а философы всех эпох были куда более стойкими, чем мясники.Житинкин попрежнему остается верным себе: он умеет угадать и раскрутить звезду, и зрители, приходящие сегодня на Малую Бронную, забрасывают цветами Страхова, Вавилова, Шабалтаса. И все вроде идет как надо… Но – переходящая из спектакля в спектакль «смертельная» монополия, при всем пиетете к декадансу, начинает поти-хоньку угнетать, хочется какого-то прорыва. Из смерти – в комедию, в любовь, в фарс, в бытовуху даже – лишь бы во что-то совсем иное. Пусть там остаются тайные человеческие пороки и (да ради Бога!) нетрадиционная сексуальная ориентация – в конце концов, это житинкинский брэнд. Но смена ритма совершенно необходима. Самому режиссеру даже больше, чем зрителям…