Виртуозы протянутой руки

[b]Нищих и попрошаек в современной столице хватает. С ними борются, их стараются не замечать, им подают и проходят мимо. Вот только изобретательности им явно не хватает. Их бесхитростные истории, рассказанные монотонными голосами в вагонах метро и электричках, похожи одна на другую и почти никого не трогают.[/b]А вот нищие нэпмановской Москвы, проживавшие на наших улицах лет 75–80 назад, умели задеть за живое. Долгое время пассажиры московских трамваев вспоминали о человеке с черной бородой. Он входил в трамвай вместе со всеми, покупал билет и садился. А место ему всегда уступали даже в переполненном вагоне, так как была в нем бросающаяся в глаза странность – зимой и летом вместо пальто, пиджака или рубахи на нем была сетка.Когда вагон трогался, чернобородый вдруг вскакивал и диким голосом, перекрывая лязг железа, кричал: «Ради бога!..» Пассажиры вздрагивали и впивались в него глазами, но он не торопился, чуть ли не минуту держал паузу и, наконец, патетически продолжал: «Лучше просить, чем воровать!..» А дальше оставались сущие пустяки. Заглядывая пассажирам в глаза, он скороговоркой произносил: «Помогите, граждане, помогите, помогите!» Отказать ему было невозможно. Трамвай не улица – мимо не пройдешь! Но и на улице были свои виртуозы.Здесь «работать» труднее, необходимо с первого взгляда угадать «слабую струну» прохожего. Такими способностями славился знаменитый «безрукий». Всегда одетый в некое подобие фрака, обрубком руки он размахивал, словно дирижерской палочкой. От его криков останавливалась вся улица.– Юрист!.. Актер!.. Профессор!.. – надрывался «безрукий».Нетрудно было заметить, что профессором он называл приказчика, выскочившего из ближайшего магазина, актером – парикмахера, а юристом – торговца с хитрой физиономией. Вполне понятно, что этот своеобразный вид лести оплачивался весьма неплохо.Многие москвичи тех лет запомнили полную и статную даму в обтягивающем старомодном платье. На голове у нее шляпа со страусовыми перьями, глаза устремлены к небу. Она ничего не говорит, но поет, репертуар – исключительно арии из опер. Возле высокого контральто сочувственно останавливаются и подолгу слушают. Подают серебряные монеты, иногда кое-что покрупнее.А вот еще один «виртуоз». Призыв «Помогите моему папочке!» написан детским почерком на белом картоне и висит на груди упомянутого «папочки». Рядом с надписью – пожелтевшая фотография хорошенького мальчика. И тут же еще несколько снимков. По ним видно, как хорошо и уютно было когда-то семье бедного «папочки». Какие все были милые, и до какого состояния дошли все теперь! Можно ли пройти равнодушно мимо такой «душераздирающей картины»? И сердобольные мамаши и отцы семейств не проходят. Правда, они отчего-то не замечают странно блестящих глаз и подозрительно красного «папочкиного» носа…Излюбленными местами обитания «одноруких», «хороших мальчиков» и «папочек» были богатые «нэпманские» улицы – Кузнецкий мост, Арбат, Тверская или Сретенка.А ведь действительно: сложное и немногим доступное искусство – быть «настоящим» нищим, виртуозом своего нелегкого дела…