[i]В издательстве «Вагриус» выходит книга дневников императрицы Марии Федоровны. Эта удивительная женщина прожила две жизни, разительно отличающиеся друг от друга. В первой принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмар, представительница датского королевского дома, стала супругой наследника российского престола, впоследствии императора Александра III. Причем брак был заключен не только из династических интересов, но и по большой любви. После принятия православия принцессе было дано имя Мария Федоровна.Но затем наступила вторая жизнь. Безвременная смерть мужа и старшего сына, Февральская и, наконец, Октябрьская революция 1917 года, отнявшая у Марии Федоровны ее двух оставшихся сыновей (императора Николая II и великого князя Михаила), четырех внучек и внука. Ей самой чудом удалось выжить, уехав за границу.[/i][b]Издание книги дневников стало возможно благодаря великому музыканту Мстиславу Ростроповичу, который приобрел большую часть дневников (1916–1920 и 1923 гг.) и безвозмездно передал их в издательство «Вагриус». [/b]Издательство предоставило «Вечерней Москве» право на публикацию отрывка из новой книги. Мы выбрали фрагмент дневниковых записей 26 апреля 1917 года, когда Мария Федоровна вместе с дочерьми Ксенией и Ольгой и их мужьями оказались в Крыму.[b]26 апреля. Среда[/b]Поскольку мне так и не вернули три моих дневника, я вынуждена продолжать мои записи в новой тетради с 26 апреля. В этот день в 5.30 утра, когда я еще крепко спала, меня неожиданно разбудил стук в дверь.Дверь была не заперта, и я с ужасом в полумраке разглядела мужчину, который громким голосом объявил, что он послан от имени правительства для проведения в доме обыска на предмет выявления сокрытых документов, которые ему в случае их обнаружения приказано конфисковать.В первый момент я подумала, что это пришел Сандро[b]1[/b], чтобы сообщить мне дурную весть, и очень испугалась. Но когда я услышала голос незнакомого человека, который назвался морским офицером и поставил караул у моей постели, я не могла поверить своим ушам. Потом, несмотря на мои настойчивые возражения, на которые никто не обратил ни малейшего внимания, они отдернули полог, и лейтенант сказал, что теперь я могу встать с постели. Разумеется, я отказалась сделать это в присутствии его и других мужчин, но не успела я произнести ни единого слова, как появилась молодая отвратительная особа в шляпке на шнурке и в коротком платье. Она наглым образом встала у моей постели, а лейтенант и караульный вышли из комнаты. Она уставилась на меня и даже не отвернулась, когда я, будучи совершенно вне себя из-за такого неслыханного обращения, вскочила с постели. Я едва успела набросить на себя халат и надеть домашние туфли, как вернулись офицер с караульным. Поскольку я была лишь в легком одеянии и с «прекрасной» ночной прической, мне ничего не оставалось, как спрятаться за ширму, в то время как эта дрянь начала срывать с постели все белье, простыни вместе с подушками и матрацем на пол, чтобы посмотреть, не спрятаны ли там какие документы. Лейтенант, правда, оказался все-таки достаточно любезен и принес мне стул, а сам занялся моим письменным столом и, выдвинув ящики, вытряс все в них находившееся в большой мешок, который держал перед ним матрос.Было невыносимо видеть, как он и еще двое рабочих роются в моих вещах. Все фото[графии], все бумажки, на которых было хоть что-то написано, эти негодяи забрали с собой. Я резко выразила им свое неудовольствие; правда, не помню точно, что именно я говорила, настолько я была вне себя. Помню только, как офицер довольно обиженным тоном заявил: «Вы меня оскорбляете», на что я резко ответила: «Не я вас оскорбляю, а вы – меня».Они открыли все мои ящики, даже те, в которых хранились драгоценности. Все-все перерыл он и двое мерзких рабочих, которые шныряли по моим шкафам, прощупывая каждую юбку, каждое платье, пытаясь найти что-то скрытое в них. Даже икону, подаренную мне моими родными 28 окт[ября], они взяли с собой, считая, что между окладом и образом могли быть спрятаны документы. Когда один из рабочих начал снова ощупывать матрац, я сказала, что женщина уже обыскала его, на что лейтенант возразил: «Прежде всего она барышня, а не женщина». Просто смешно.Проведя таким образом примерно два часа, лейтенант перешел в мою гостиную, где, усевшись за мой письменный стол, опустошил все его ящики, в которых я хранила связки писем, среди прочихот моего любимого Саши[b]2[/b], моего ангелочка Джорджи[b]3[/b] и, кроме того, датское Евангелие, которое подарила мне мой ангел Мамкa! Я наблюдала за его действиями в зеркале и сказала, что это письма 1894 года и мое Евангелие, и попросила вынуть их из мешка, куда он швырнул все, но он ответил мне, что он ничего никуда не швырял, а положил в мешок, и что там они и останутся. Таким образом, мои самые дорогие, самые святые реликвии исчезли. Поистине что-то невообразимое! Пока он находился в соседней комнате, моя спальня наполнилась многочисленными матросами, даже не удосужившимися снять головные уборы. Они расхаживали с красными бантами и цветками в петлицах и заглядывали ко мне за ширму. Я мерзла, и в то же время по мне от гнева струился пот, ведь со мной обращались, как с последней преступницей. Я наконец-то смогла одеться, когда офицер только к 10 (с 5.30!) часам закончил свою работу и поставил у моей двери караульного. Тогда же Кикилии [служанка императрицы] позволили войти ко мне. Правда, матросы неоднократно открывали дверь, чтобы заглянуть внутрь, но всякий раз я пыталась их выдворить, говоря, что офицер приказал им убраться вон. Ничего более постыдного представить себе нельзя. К тому же они сознательно делали вид, что я была слишком груба с ними. Так, когда я самым вежливым образом попросила караульного выйти из комнаты и закрыть дверь, он сердитым голосом ответил, что мне следует обращаться к нему на «вы», эдакая каналья! Все слуги были арестованы, так что я не могла ни принять ванну, ни выпить кофе. Наконец в 12 часов ко мне поднялась Ольга с мужем и кем-то из мальчиков. Мы выпили кофе, делясь ужасными впечатлениями. Немного позднее появилась бед[няжка] Ксения[b]4[/b], будучи совершенно вне себя из-за случившегося. Она подробно рассказала, как их с Сандро разбудили, рассадили сразу по разным комнатам, а после этого все обшарили и все забрали. Правда, к ним те матросы оказались немного добрее, они разговаривали с Ксенией и даже помогли ей отыскать ее чулки и т.п. Но все делали так, чтобы другие не видели этого, поскольку они боялись друг друга и друг другу не доверяли. Весь Ай-Тодор был взят под стражу, повсюду выставлена охрана и произведены обыски. Мне было видно со своего балкона, как эти неряшливо одетые матросы валялись на траве, ели, курили; некоторые дремали, выполнив свою «образцовую работу». Они выглядели очень неопрятно, без военной выправки, обращались друг к другу не так, как было принято раньше в армии, – ведь старые правила уже отменены. Офицеры говорили низшим чинам «вы» и называли их «товарищами». Невозможно было представить, что это те самые наши доблестные моряки, которых мы так хорошо знали и которыми так привыкли гордиться.В Севастополе им было сказано, что здесь их встретят пулеметами, оружием, и все такое прочее, поэтому они и сами были вооружены не только револьверами и ножами, но и топорами и секачами. Они были очень удивлены, что не встретили ни малейшего сопротивления, это их даже оскорбило. В 2 часа пополудни мы позавтракали с Ольгой[b]5[/b], Кул[иковским][b]6[/b], Дмитрием, Ростиславом, Андрюшей[b]7[/b] и Долгоруковым[b]8[/b] – с теми, кто находился здесь.Всем остальным не разрешили покинуть свои дома. Только в 5.30 я смогла выбраться к ним к чаю, когда эта банда грабителей наконецто удалилась. Конечно, говорить мы не могли ни о чем другом, а лишь о том, что произошло с каждым из нас, о том, каким гнусным образом эти негодяи обращались с нами. Никогда в жизни не забыть мне этот жуткий день, покрывший нас позором, но также – и прежде всего – их самих. Вот так и закончился этот страшный, памятный день.[i][b]1[/b] Сандро – великий князь Александр Михайлович, муж великой княгини Ксении, дочери Александра III и Марии Федоровны[b]2[/b] Саша – Александр III[b]3[/b] Джорджи – Георг Баттенберг, племянник Марии Федоровны[b]4[/b] Ксения Александровна, старшая дочь Александра III и Марии Федоровны[b]5[/b] Ольга Александровна, дочь Александра III и Марии Федоровны[b]6[/b] Куликовский Николай Александрович (Кукушкин), полковник лейбгвардии, второй муж великой княгини Ольги Александровны[b]7[/b] Дмитрий, Ростислав, Андрей – сыновья великой княгини Ксении Александровны и великого князя Александра Михайловича[b]8[/b] Долгоруков (Долгорукий) Сергей Александрович, генерал-майор свиты императрицы Марии Федоровны[/i]