Когда жена хорошая, а Стриндберг староват

[b]Афиша Театра на Малой Бронной пополнилась громким именем – Андрей Кончаловский выпустил здесь «Фрекен Жюли», переименованную в «Мисс Жюли», в заглавной роли – Юлия Высоцкая, супруга и актриса. Очень, кстати, неплохая актриса.[/b]Вот только роль странной барышни, которую мать не любила, а отец деспотирует, которую воспитывали полумужчиной, которую бросил жених, которую все тянуло куда-то в бездну, которая сошлась с лакеем, чтобы тут же возненавидеть за это его и себя (вот уж точно – от любви до ненависти один шаг), и схватиться, как за соломинку, за предложенную им опасную бритву, чтобы разом распутать все гордиевы узлы морали, любви, ненависти, похоти, безверия, – словом, эта роль совсем не вяжется с молодой, обаятельной и очень, как бы это поточнее выразиться, душевно здоровой Юлией Высоцкой.Роль Нины Заречной – простой девушки, которую закрутило в мире богемы (именно так она ее и играла), – шла ей гораздо больше (хотя в остальном «Чайка» Кончаловского – сплошное недоразумение).Андрей Кончаловский любит на сцене все натуральное. Если кофейник – так медный, если графские сапоги – так с колодками (а если слуга их чистит – так обязательно надевает специальный укороченный фартучек и нарукавники и не забывает все время ставить сапоги на кухонный стол, чтобы самые недогадливые поняли, как попирает невидимый граф всех своих домочадцев).Если в тексте предполагается физическая близость, режиссер обязательно продемонстрирует «в натуральную величину» хоть кусочек – служанку Кристину (Дарья Грачева) оголит спереди, собственную жену – сзади. Чтобы не дай бог кто не ошибся относительно того, чем занимались молодые мужчина и женщина вон за той дверью. Не знаю, как у других, у меня все эти полуню на сцене вызывают почему-то острое чувство жалости. Независимо от близости их фигур к идеалу.Если лакей Жан (Алексей Гришин) по сюжету убивает чижика своей полубезумной госпожи, которая не может бежать из дома без огромной клетки, так режиссер и здесь верен натурализму. Живая птичка скачет по клетке, потом актер ее сосредоточенно ловит, потом режет что-то на разделочной доске, после чего барышня Юлия самозабвенно умывается кровью любимого (чижика) и в ней просыпается гордый гнев против этого плебея.Вы спросите, почему надо так долго говорить о птичке? Да потому, что в этот момент судьба несчастного животного волнует тебя гораздо больше метаний героини между унижением и гордостью, между зовом плоти, моральными запретами, сословной этикой (еще какой строгой в эпоху Стриндберга) и духовной свободой – от всей этой стратегии и тактики в войне полов. А вдруг и правда бедному Гришину приходится каждый спектакль резать по птичке? Вот хотела было написать, что работа этого актера в тех же «Солдатиках» Театра Олега Табакова несоизмеримо интереснее, да оказалось, что в той труппе он больше не служит.Неужели ради спектаклей Кончаловского? Итак, получается, что лучшее в «Мисс Жюли» – вкус к бытовым (не физиологическим!) подробностям. Хруст кофейных зерен в ручной кофемолке, зеркальный блеск кожи и меди, трели соловья, косые лучи северного солнца на веранде, полевой цветок с венка в кудрях дворянской барышни, изнывающей без любви, – ароматы дворянского гнезда, которые братья Михалков да Кончаловский умеют воспроизводить с такой любовью. Но для воспаленного текста великого женоненавистника и тонкого психолога Стриндберга этого ой как мало.