Московский фотофестиваль

[b]Контраст с миром светских тусовок и красивых знаменитостей в черных смокингах являет выставка фотографий Джоэла-Петера Уиткина – наверное, самого скандального, но и вызывающего жгучий интерес фотохудожника. Он прославился работами в «эстетике безобразного», компилируя фотовариации на вечные темы классического искусства из… уродцев, существ с ампутированными конечностями, гермафродитов или трупов. «Венера и Купидон» у него – два скелета, взрослый и детский, тянущиеся друг к другу. «Леда» – истощенный, словно только что из концлагеря, голый гермафродит с завязанными глазами, рядом с которым – на железном жертвеннике – сидит чучело прекрасного белого лебедя.[/b]Уиткина сравнивали с Босхом и Дали. Ему посвящали монографии, копаясь в истоках его странностей. Творчество, явно опрокинутое в смертельный кошмар, но безусловно свидетельствующее о большом художественном таланте и мастерстве, пытались объяснить исходя из биографии Уиткина. Однажды шестилетний Джоэл стал свидетелем автомобильной аварии, и к его ногам подкатилась оторванная голова маленькой девочки. Юный Уиткин получил в семье строгое религиозное воспитание и долго испытывал страстное желание встретиться с Богом.И еще одну историю рассказывают все, кто пишет об Уиткине. В ранней юности на ярмарке в Кони-Айленде Джоэл увидел бродячий цирк, в котором познакомился с героями своих будущих фотоколлажей – и с карликами-уродцами, и с гермафродитами, и с таким популярным номером уличного театра для толпы, как игры с мумифицированным покойником.Позже, уже в годы славы, Уиткин скажет, что именно в цирке он испытал первый сексуальный контакт – с двуполым существом.Правда или автопиар? Кто теперь разберет. Но это очень характерный штрих. Рассматривая его шокирующие и жутковатые фотогравюры, – безногих женщин, толстых и голых, помещенных в эстетский барочный антураж и названных именами древнегреческих богинь, или изысканных изможденных гермафродитов, – понимаешь, что истоки его творческой манеры – именно там, в старинных бродячих цирках, колесивших по жарким пыльным дорогам провинциальной Америки в запряженных старой клячей фургонах-развалюхах и собиравших толпы зевак демонстрацией телесных уродств и дешевыми фокусами. Бродячие циркачи забавляли плебс кривлянием на высокие темы, переворачивая образ мира из прекрасного в безобразный, издеваясь над канонами вытолкнувшего их общества, над образом прекрасного рая и божьей справедливости. «Фигляр презренный пародией бесчестит Алигьери?» Именно так! Но вспомним: эту фразу у Пушкина произносит завистник Сальери. А вот веселый и легкомысленный Моцарт с большим интересом слушает фиглярскую скрипку уличного музыканта…[b]На илл.: Женщина на столе. 1987 г. МДФ[/b]