В дореволюционные времена без суфлера не обходился ни один театр. Суфлерская будка была такой же неотъемлемой частью сцены, как декорации и занавес. Сейчас в Москве должность суфлера официально осталась всего в трех театрах – Малом, Большом и МХАТе им. Чехова. Этой профессии не обучают в театральных вузах, профессиональных суфлеров можно сосчитать по пальцам. На интервью они соглашаются неохотно: привыкли быть «за кадром».Наша собеседница — [b]Ирина ВАРЛАМОВА[/b], один из ведущих суфлеров Малого театра.[b]— Ирина, профессия суфлера почти исчезла. У театров не хватает средств оплачивать работу еще одного сотрудника или актеры стали более уверены в себе?[/b]— Раньше актеры работали по-другому. Несколько репетиций – и спектакль шел на сцену. Текст не выучивали, работали «под суфлера». А сейчас репетиционный период большой, актер выучивает весь текст. Основная работа суфлера – не на спектакле: там надо только поддержать в актере уверенность и спокойствие. Главная работа – на репетициях. С самого первого дня репетиций нужно следить, чтобы авторский текст сохранялся в точности. Если монолог изначально выучен неправильно, потом подсказывать бесполезно.[b]— Суфлер должен помнить весь текст?[/b]— Нет, конечно, текст всегда лежит передо мной, хотя за время репетиций к выходу спектакля обычно запоминаешь все роли практически наизусть. И потом, непрерывно в текст смотреть невозможно, надо внимательно следить за актером. Иногда уже по спине видно, что он что-то забыл, — даже если никакой паузы нет.Меня часто спрашивают: «Как ты догадалась, что я забыл?! Я ведь только подходил к этому месту и как раз судорожно вспоминал, что там дальше, а ты будто мысли мои прочитала!» Бывает, правда, и наоборот: «Что ты мне подсказываешь! Ты же видишь, я набираю эмоции!» — хотя на самом деле...Сначала я обижалась, даже до слез доходило, потом привыкла, спокойно извиняюсь. Суфлер должен быть хорошим психологом, тут мне помогает «багаж», набранный в педагогическом институте.[b]— Как учат на суфлеров?[/b]— Сейчас не учат, да и раньше, я думаю, не учили. В царские времена суфлерами становились сами же театральные работники. Если актеру было пора на пенсию, но уходить из театра он не хотел, или если с актером что-то случалось и он становился калекой – тогда шли в суфлеры. Часто суфлерами становились разорившиеся антрепренеры. Помните, в «Талантах и поклонниках» у Островского: герой продал свой театр и пошел «на театр служить суфлером»? [b]— Суфлеры должны говорить каким-то специальным свистящим шепотом? И вообще, какие еще нужны навыки?[/b]— Разумеется, нужна очень хорошая дикция. Иногда актер все понимает даже при помощи артикуляции. Желательны вокальные данные. Нужно уметь подавать реплику в нужную сторону. Насчет свистящего шепота – это расхожее заблуждение. Многие актеры как раз шепот не воспринимают. Одним нужно подавать реплику «остренько», направленным голосом, другим можно показать жестом. А вот понять, для кого что лучше, можно только с опытом.Вот передо мной стоят актриса и актер, ведут диалог. Актриса забывает фразу, я ей подсказываю. А ее партнер ничего не слышит. В антракте они обмениваются впечатлениями, она говорит ему, какое место забыла, он удивляется: «Я же рядом стоял и не слышал никаких подсказок!» Но ведь я и подсказывала ей, а не ему. Слова «вкладываются» прямо в ушко тому, кому они адресуются, иначе будет путаница. В старину были очень удобные будочки. Лицо суфлера находилось на уровне сцены, раковинка служила рупором, а в зале ничего слышно не было. Сейчас у нас в театре просто отверстие в передней части сцены, люк, я сижу – в целом очень уютно. На гастролях, правда, бывает, что не только будки нет, но и сесть негде. Два часа приходится стоять в кулисе. А однажды мне пришлось сидеть прямо на сцене. Играли «Вишневый сад», вводилась новая актриса, ее нужно было постоянно поддерживать, а декорации были так построены, что нигде она рядом со мной не оказывалась. Поставили деревце, меня закутали в сеточку, и я сидела прямо за деревцем. Из зала никто ничего не заметил.[b]— Когда я сказала в редакции, что иду на интервью с суфлером, кто-то пошутил: «Спроси, в балете бывают суфлеры?»[/b]—Бывают, а как же! Когда я училась в Гнесинском училище и шли экзамены по танцу, преподаватель говорил по-французски студентам, какие упражнения делать, а они должны были выполнить соответствующие движения. И мы друг другу подсказывали – вот так: пам, пам, пам-пам-пам (соединяет запястья, положив одну руку на другую, «танцует» кистями рук). Так же и на спектаклях. Со стороны общение между актером и суфлером похоже на птичий язык, который понимают только они двое.[b]— Когда приходят новые суфлеры, им устраивают проверки, экзамены?[/b]— Сначала новички смотрят все спектакли, потом приходят на репетиции. Сначала следят за работой профессионального суфлера. Потом пытаются работать на спектакле, но профессионал еще сидит рядом, продолжает страховать. И только после этого постепенно начинают работать самостоятельно. Вокальные данные никто не проверяет, главное — чтобы актер понимал, что ему хотят «напеть».[b]— Каково место суфлера в театральной «иерархии»?[/b]— Отношение к нашей профессии всегда было, как к самой «низкой»: помните, как у Островского — «он здоровался за руку со всеми, начиная актерами и кончая суфлерами». Я вынуждена даже от знакомых скрывать, кем я работаю. А то смеются: «Пришел, пролистал странички – и вся работа». Но вообще это очень интересная профессия и требует колоссального внимания. Даже когда спектакль идет давно и кажется, уже все всё запомнили. У актеров сейчас бешеная нагрузка.Один актер, которого называют «золотым голосом России» и который озвучивает на телевидении многие фильмы, у нас за неделю вошел в три главные роли. Причем выучил текст абсолютно (кстати, так часто бывает: чем человек больше занят, тем лучше он успевает учить текст). Актеры сейчас вынуждены где-то подрабатывать. Бывает, текст выучен до автоматизма, но – на миг вспыхнула какая-то посторонняя мысль – и все, он уже не помнит, что сказал, а что еще нет. Спектакль – это живой организм, он каждый раз по-разному дышит. У спектакля, как у человека, может «заболеть голова». И цепные реакции бывают: один актер себя плохо чувствует, за ним и другим становится нехорошо, и весь спектакль начинает на глазах разваливаться. Поэтому суфлер не может «уплыть» в себя ни на секунду.[b]— Много сейчас желающих стать суфлерами?[/b]— Да никого! А кто пойдет работать за такую зарплату с утра до вечера с одним выходным днем, да и то понедельником? Актеров у нас в театре много, спектаклей тоже, а суфлеров всего четыре – на сам театр плюс филиал, и суфлер должен присутствовать на всех репетициях и спектаклях. В 11.00 репетиция, потом маленький перерыв, а в полседьмого приходишь на спектакль и только в начале 12го приезжаешь домой. Утром, правда, до десяти я сплю, но в 10.50 уже в театре. Иногда так устанешь, что забудешь, где день, где ночь. Однажды я задремала в метро и проснулась от того, что поезд стоит посреди туннеля. Открываю глаза, смотрю на часы: 10.30. «Интересно, — думаю, — утра или вечера?» Поворачиваюсь к соседке: «Простите, сейчас утро или вечер?» Она так меня оглядела, с ужасом: вроде женщина не пьяная, интеллигентная, одета нормально… [b]— Про суфлеров всегда ходило много анекдотов. Суфлеры действительно часто подшучивают над актерами, подсказывая им не то или не вовремя?[/b]— Это недопустимо. Конечно, можно отомстить актеру: выкручивайся сам! Но кому от этого хуже? Зритель ведь пришел на этот спектакль один раз.И не нажмешь на кнопочку, не перемотаешь назад – для него это все – один раз! И главное для него – актер. После спектакля можно делать все что угодно — и разыгрывать, и рожи строить, — но во время спектакля нужно сделать все, чтобы актеру было комфортно.[i][b]Из анекдотов о суфлерах[/b][/i][i][b]Тина Гавриловна Сундукян [/b]– худенькая женщина с копной седых волос, дочь великого основателя армянского театра Габриэла Сундукяна, — суфлировала только Александре Яблочкиной.Однажды в День Советской армии Яблочкина обратилась к залу со словами:«Дорогие мои женщины — матери, сестры, дочери! В этот знаменательный день хочу вам сказать…» — и вдруг, подняв глаза, увидела мужественные лица представителей всех родов войск, парадные мундиры, иконостас орденов и, сообразив, что приветствие не по адресу, воскликнула: «Ох, эта Тинка, опять не ту речь подсунула!» Суфлер [b]Иосиф Иванович Дарьяльский [/b]стал для Малого театра живой легендой, а его будку, с легкой руки Никиты Владимировича Подгорного, стали называть Дарьяльским ущельем. Вера Пашенная говорила, что никогда не волнуется, когда в будке Иосиф Иванович, но однажды чуть не ушла со сцены от приступа смеха, когда увидела, что ее любимый суфлер спокойно бреется прямо в будке, держа в руках чашечку с мыльной пеной.[/i]