100 грамм

[b]Строго говоря, выпивать на фронте советским солдатам и офицерам разрешили еще на финской кампании. В январе 40-го нарком обороны Ворошилов распорядился выдавать бойцам и командирам действующих частей по полстакана водки ежедневно. Летчикам вместо водки полагался коньяк. Тогда-то, кстати, в солдатский обиход и вошло само понятие: «наркомовские».[/b]Морозы в ту пору стояли лютые, до минус 40. И бойцы в промерзших насквозь окопчиках не раз поминали добрым словом Климента Ефремовича, окоченевшими пальцами поднося ко рту фляжку с водочной порцией.Когда началась Великая Отечественная, производство крепких напитков не прекращалось ни на секунду.Алкоголь был единственным доступным массовым транквилизатором. И его пустили в ход в самые страшные месяцы начала войны, чтобы хоть как-то успокоить и приободрить отступавших бойцов.В августе 1941 года Сталин подписал приказ о ста ежедневных граммах. На фронт доставляли спирт, интенданты-каптерщики разбавляли его водой до нужной кондиции и раздавали солдатам и офицерам.– Наркомовские действительно нам помогали, снимали нервное напряжение, – вспоминает сержант-минометчик Василий Головачев. – Хотя пили далеко не все солдаты. У нас во взводе, например, был такой Ваня Антонов, здоровый парень, сибиряк, воевали мы с ним от Курска до Вены, почти два года, и за все это время он, представляете, не взял в рот ни капли спиртного. То есть вообще ничего.«Не знаю, – говорил он, – как у вас, а я эту гадость на дух не переношу. На гражданке как-то попробовал, так целый час потом блевал…» Первое время водку или спирт выдавали часто и всем. Но постепенно эту форму поощрения солдат стали урезать. Впрочем, жмотство тыловиков объяснялось довольно просто: острой нехваткой исходных ингредиентов. Спирт гнали из зерна или картошки. А где все это было взять в избытке, когда полстраны оказалось под немцем? Поэтому летом 1942 года Верховный главнокомандующий пересмотрел свой же приказ и распорядился прекратить массовую ежедневную выдачу водки личному составу действующей армии. Отныне право на казенный, наркомовский стопарь имели солдаты и офицеры только тех частей, которые вели наступательные операции. Всем остальным водка выдавалась только по праздникам.Правда, и в наступающие части водка порой попадала с большими перебоями, что приводило подчас к настоящим трагедиям.– Это было под Сталинградом, – вспоминает рядовой пехотный Александр Кишиков. – Стояли тридцатиградусные морозы, от которых немцы, сидевшие в «котле», дохли, как мухи, но и нам было уже невтерпеж. А тут еще, как назло, тыловые крысы нам давно не подвозили наших законных «наркомовских». Вечером меня вызвал ротный: «Пока ночь, сбегай-ка ты в штаб полка, пусть там поторопят этих чмошников, пока мы тут совсем не дали дуба…» К рассвету я довольный вернулся в роту с канистрой, полной спирта. И увидел страшную картину: все сорок человек во главе с ротным лежали мертвые. В блиндаже, который мы два дня назад отбили у фашистов, я обнаружил на столе немецкую канистру, в ней еще что-то плескалось. Понюхал – спиртом пахнет. Но это была незамерзающая жидкость – антифриз... Да, и такое бывало. На войне, как на войне.Как известно, голодный солдат не воюет. По подсчетам того времени, одна стрелковая дивизия съедала в сутки 10–12 тонн хлеба и почти четыре тонны мяса. Это – официальная статистика. Но сколько цистерн водки выпивали солдаты – точно никому не известно.Малоизвестный факт: последний фашистский самолет, сбитый на той войне, соколы наши завалили, будучи прилично подшофе. Отличились истребители Покрышкина. Один из полков дивизии базировался на отбитом у фашистов аэродроме Лехтельфельд под Берлином. Утром 9 мая на аэродроме поднялась ужасная стрельба.Летчики, похватав спросонья оружие, выскочили из казармы на улицу, многие в одних трусах. Десант немецкий, думали. Оказалось – Победа! Сразу, конечно, объятия. Поцелуи. Помощник командира полка по тылу тут же прикатил бадью с наркомовской заначкой…. Пир был в самом разгаре, как вдруг на аэродром приезжает Покрышкин. Срочно нужна восьмерка на прикрытие восставшей Праги. Летчики пьяными никогда не летали – что делать? Командир полка кое-как отобрал семерых пилотов – из тех, кто был еще в состоянии ориентироваться. И сам повел их на Прагу.До Праги добрались без приключений. И тут из-за облака одиноко выплылнемецкий самолет-разведчик.«Гляди, братцы, «рама», едрить ее! – нетрезвая разноголосица взъерошила эфир. – В атаку! Ура! Бей гадину!» Сломав строй, восьмерка навалилась кучей на одинокого стервятника, отчаянно паля в него из всех стволов.Фашист загорелся и беспомощно клюнул в крутое пике, разваливаясь в воздухе на куски. Летчики, довольные собой, вернулись на аэродром к накрытому столу и продолжили победный банкет. На следующий день все центральные газеты пестрели заметками: в небе над Прагой сбит еще один вражеский самолет – последний на этой войне! Корреспонденты, само собой, умолчали, что финальный ратный аккорд был исполнен небесными асами под приличным градусом…