Мои дорогие женщины

[b]Мне 70 лет, я пережил войну1941–45 годов, по малолетству не был ее участником, хотя и принимал посильное участие в тыловых работах: рыл бомбоубежища под 6-этажным домом на Плющихе, стоявшим громадиной среди ветхих флигелей, собирал по квартирам бутылки под «молотов-коктейль» против немецких танков.[/b]Наша семья была большой и разветвленной, все имели гимназическое или университетское образование. С Первой мировой войны вернулись прапорщиками запаса три брата деда с материнской стороны, старшая дочь одного из них служила сестрой милосердия с 1916 года на Юго-Западном фронте в санитарном поезде.Тетка Екатерина Ивановна Траустель, окончив школу, не была допущена в университет по «классовым» причинам и шесть лет проходила «трудовое перевоспитание» на земляных работах в «Метрострое». В июле 1941-го со всем курсом ушла в народное ополчение. Была зенитчицей в батарее в Строгине (сейчас жилой район Москвы). Когда ополчение слили с Красной армией, была младшим политруком, переводчицей, дошла до Германии. После войны окончила МГУ им.Ломоносова, куда влили ИФЛИ. В 2004 году у нас из Совета ветеранов ВОВ попросили ее фотографию в Музей обороны Москвы. Вот эта фотография 1942 года, еще до введения погон, с кубарями. На груди – довоенные значки ОСОАВИАХИМА и парашютный значок программы ГТО.Тетка Елена Александровна Траустель, бывшая сестрой милосердия в 1916–18 годах, к 1941 году работала в аппарате Наркомтяжпрома. Когда зимой 1941–42-го немцев от Москвы отогнали, стал вопрос об очистке столицы от беженцев. И вот в марте 1942 года тетушку назначили начальником эвакуационного эшелона, но дали не поезд с теплушками, а речной пароход. Погрузили детей из детских домов, беженцев и вслед за ледоходом двинулись по Оке и Волге в глубь страны. И к Сталинграду подошли одновременно с немцами… Пришлось поворачивать пароход назад, на Каму.Моя мама, Лариса Ивановна, в 1926 году за скаутскую юность из выпускного класса попала на Лубянку по 58-й статье УК и, отбыв как «враг народа» две ссылки, в 1940 году вернулась со мною к бабушке на Плющиху. Получить в ссылках ни высшего образования, ни профессии не разрешили, перебивалась случайной службой на биологических станциях.В Москве устроилась в Мосрыбвтуз, находившийся за Тимирязевской сельхозакадемией (тремя трамваями два часа в один конец). После войны Мосрыбвтуз перевели в Калининград. Когда началась война, была мобилизована на рытье окопов в Крюкове по Ленинградской дороге против немцев, рвавшихся к каналу Москва–Волга, к Яхроме–Дмитрову.В августе меня с бабушкой собирали в эвакуацию. Стояли солнечные дни и звездные ночи. Немец наглел – воскресным днем в конце августа самолет-разведчик белым днем кружил в районе Лужников – Киевского вокзала, непрерывно стреляли зенитки. В нашем дворе на крылечках сидело много народа, наблюдая эволюции самолета, но паники не было. Когда самолет отогнали, мне дали рубль и я сходил к Долгову переулку, где с лотка купил штучных конфет.В сентябре мы уехали в эвакуацию, а маму перевели на казарменное положение. До начала немецкого наступления она один раз сумела съездить навестить сестру на батарее в Строгине. Когда отогнали немцев от Москвы, окончила курсы медицинских лаборантов при Боткинской больнице и работала в Институте контроля за выпускавшимися медицинскими препаратами. И случайно, из-за нехватки персонала, попала в лабораторию, занимавшуюся всеми тифами, холерой, а с 1943 года – и чумой. Работа была каторжная: утром в шлюзе халат на голое тело (вечером он сжигался) и в стеклянный бокс без вентиляции, где постоянно горят газовые горелки для запайки вручную ампул с вакциной. Обезьян для опытов не хватало, приходилось серии опытных проверок недоработанных вакцин делать на своих же сотрудниках – посторонних не привлечешь. А люди полуголодные, с хлебной карточкой служащих 450 граммов.Приходил директор и говорил: «Бабы, надо… Для фронта». А у большинства дети. Кто в войну школьниками делал противотифозные прививки, помнит, что после них приходилось отлеживаться по три-четыре дня.А лаборанты в таком болезненном состоянии работали, иногда падали, иных без сознания увозили в инфекционную больницу на Соколиной Горе. Подкармливали лаборантов полудохлыми кроликами после окончания опытов.Тетка Нина Рудольфовна в 1941 году была на 4-м курсе МИФИ. Те студенты, кто не был призван, были направлены копать противотанковые рвы под Смоленск. Двое сокурсников погибли при налете авиации. А когда немецкие танки двинулись на Москву, пришлось студентам пробираться в Москву лесами и бездорожьем. А здесь ждала запись в ополчение.…Можно было бы перечислять и других теток, тоже хвативших военного лиха. Но нет уже никого из них в живых, без мужей растивших детей, вынесших все тыловые тяготы военных лет. Низкий поклон и вечная память им.[b]Всеволод КУЧИН[/b]