ВТОРОСТЕПЕННЫЙ СИНДРОМ

[i][b]Кира Муратова [/b]– из тех режиссеров, чье творчество можно либо безоговорочно принимать, либо так же безоговорочно не принимать.Третьего не дано. Муратова, как ни странно это может прозвучать, – абсолютно ясный, с точки зрения мысли, эмоций и художественных средств, режиссер. В ее картинах нет, сколько бы ни искали дотошные зрители и недоброжелательные киночиновники, подводных камней, с трудом поддающихся расшифровке символов, запутанных противоречивых образов.Насчет Муратовой любят порассуждать и поспорить – любит она людей или не любит, и кого она любит больше – людей или лошадей. Новый фильм режиссера «Второстепенные люди», кажется, ни у кого не должен оставить сомнений: любит она людей, любит. Любит нежно, но рассудительно, трогательно, вместе с тем язвительно, без колебаний вынося на зрительский суд всю человеческую дурость и абсурдность и тут же прощая, не глядя.[/i]Закрученный и сам по себе забавный сюжет, по сути, никакой смысловой нагрузки не несет.Участковый врач ([b]Сергей Четвертков[/b], он же и соавтор сценария) оказывается случайным убийцей – толкает пьяного агрессивного Васю, дабы угомонить слегка, а тот валится замертво. Сожительница Васи, домработница в недостроенном доме нового русского (точнее – нового украинца, фильм-то снят на Украине, где все и происходит) Вера ([b]Наталья Бузько[/b], звезда комик-группы «Маски-шоу») ни за что не хочет идти в милицию и, пристав к доктору как банный лист, вовлекает его в долгое приключение с трупом в большой хозяйственной сумке. Правда, большую часть своих похождений с трупом Вера проделывает в компании со сбежавшим из психбольницы юным дебилом Мишей ([b]Филипп Панов[/b]), безоговорочно поверившим, что в сумке – труп любимой Вериной собаки, которую следует похоронить подальше от людских глаз.Труп, назойливым лейтмотивом катающийся по фильму в сумке, сам по себе не привносит ни тягостного ощущения, ни чернушного оттенка. Весь эмоциональный тон картины с самого начала дает уверенность в исключительной нереальности происходящего, которая парадоксальным образом зиждется на исключительной же реальности. Все похоже на сон – страшный, но веселый. Страшный – потому что слишком много кругом трупов, опасностей, преследующих героиню эксгибиционистов, сумасшедших, толпами гуляющих по городу. Веселый – потому что это сон на грани пробуждения, сейчас откроешь глаза – и никакого тебе трупа. Все словно понарошку. Так и происходит: Вася чудесным образом оживает в сумке, брошенной в камеру хранения в аэропорту; еще один персонаж, потенциальный труп в багажнике невообразимого белого лимузина, одетый в нацистскую форму, которого богатое «лицо кавказской национальности» Жан ([b]Жан Даниэль[/b]) со своим телохранителем никак не решатся прикончить, избавляет их от мук и так же благополучно, без посторонней помощи, отдает богу душу. Вероятно, судьба его вполне заслуженна – ведь он так измывался над Жаном, когда они в незапамятные времена вместе работали в школе.Многократно повторяющиеся, как на заезженной пластинке, фразы и фразочки по большей части абсолютно бессмысленные – один из основных муратовских ходов. «Плохих людей убивать можно, деревья – нельзя! Плохих людей убивать можно, деревья – нельзя!» – до изнеможения кричит Вера Мише, ломающему деревце. «Мертвым быть хуже, чем живым, а живым быть лучше», – и на протяжении двух минут звучит и звучит этот постулат, закольцовывая ситуацию, придавая ей еще большую фарсовость, абсурдность и умышленно провинциальную театральность. Вся наша жизнь, – это жизнь на провинции жизни, на ее периферии, на ее грани с театром. И все мы, главные герои этой странной, убогой и интересной жизни – люди абсолютно второстепенные. И переживания наши – второстепенные, потому что, наверное, где-то есть и главные люди с их главными переживаниями. Они не задаются идиотскими вопросами – вроде того, насколько быть мертвым хуже, чем живым, и не обременяют себя идиотскими проблемами – вроде того, чтобы грохнуть физкультурника за слишком удобный график работы. Они не катают тяжелые сумки с трупом, то и дело натыкаясь на молчаливого эксгибициониста, не берут себе в напарники дебила и не целуются взасос с влюбленными в них обезьянами (ах, до чего же эротичен этот обезьяний поцелуй, который животное дарит своему бывшему хозяину, а уж как хозяин отвечает на него – крупным планом, долго, подробно, используя все возможности своего языка! У-уф!).А других людей – НЕстранных – в фильме нет. То ли их нет вообще, то ли не попали они в фильм в силу своей невторостепенности.