Ольга Красько: Какой меня нарисуешь, такой и буду

[i]Об Ольге заговорили после «Турецкого гамбита» Джаника Файзиева, где она сыграла единственную женскую роль. И очаровала не только всех героев картины, но и всех зрителей. До этого были «Неудача Пуаро» Сергея Урсуляка и «Папа» Владимира Машкова. А театральный зритель хорошо знает ее по «Табакерке», где, с легкой руки своего учителя Олега Табакова, она играет с первого курса. Мы встретились на Чистых прудах сразу после репетиции нового спектакля «Блюз толстяка Фредди». Ольга примчалась неспокойная, стала говорить мне, что ее жизнь меняется прямо на глазах. Впрочем, при этом добавила, что все равно не скажет, в чем и как… Она оказалась очень похожей на свою героиню из «Турецкого гамбита».[/i][b]– Как ты себя чувствуешь после такого успеха «Турецкого гамбита»?[/b]– Сказать, что я счастлива, – это не сказать и половины. Я рада даже тому, что мы побили всех по сборам. Мне очень хотелось попасть в эту картину. Мы еще на съемки не уехали, а я, разговаривая с Джаником, почему-то подумала, что он если не прямо изменит мою жизнь, то, во всяком случае, поможет мне дальше двигаться.У нас была потрясающая группа, и все верили, что вместе мы делаем что-то стоящее. Сейчас вместе с ностальгией возвращается в десять раз увеличенное чувство любви друг к другу. Каждый раз, встречая кого-то из тех, с кем работала, я радуюсь. Пересекаясь же с кем-то из ребят, актеров, чувствую, что это очень близкий мне человек. Начинаются не просто поцелуйчики-обнимайчики, как это обычно бывает у актеров…[b]– Ты рассказывала, что после премьеры вышла в сильном волнении, что тебя всю трясло. Почему?[/b]– Во-первых, я волновалась, потому что первый раз смотрела фильм. Во-вторых, перед просмотром пришлось понервничать. Был дождливый мутный день. Перед «Пушкинским» стоит охрана. Прорывается толпа модного, нарядного, знаменитого народа. А я мало того что не рыжая, а черная, стою в костюме-амазонке, а сверху, чтобы я не замерзла, на меня еще напялили тулуп, и меня в таком виде никто не узнает. Да еще охранники: «Куда вы?!.» Я уже почти запаниковала. Вижу, что Егор Бероев и все остальные уже раздают интервью. А я? Они-то здесь по делу, нарядные, а я… в тулупе! Для меня наступил один из самых ожидаемых дней в моей жизни, а я…[b]– Но в зал-то все-таки попала?[/b]– Мы прошли вместе с моим гримером. А зал огромный – и я не знаю, где мое место. Никто из родных или друзей не машет. По дороге, пока искала место, наткнулась на Акунина. Сказали друг другу «спасибо». Я села в первом ряду рядом с каким-то дядькой. И, задрав голову, начала смотреть фильм. Вспоминаю этот ужас – смотришь и думаешь: то не так, это не эдак… Полное ощущение, что если не позор, то провал точно. Второй раз, в Питере, я уже смотрела фильм спокойно, во всех деталях, и думала, что мне его хочется смотреть еще и еще.[b]– А когда ты смотрела другие фильмы, например первый, «Неудачу Пуаро», меньше волновалась?[/b]– Просто там меня было меньше ([i]смеется[/i]). «Пуаро» мы с родителями посмотрели сразу все пять серий. И устали. Поэтому ощущения смазались. После работы с Сергеем Урсуляком я гадала: «Кто же будет теперь? Встречу ли я такого режиссера? Такую же группу?» Теперь, после Джаника, меня опять посещают такие мысли. Я их обоих очень люблю.[b]– Тебя узнают на улице?[/b]– Нет.[b]– Это не расстраивает?[/b]– Честно скажу, нет. Зато стилисты говорят, что какой меня нарисуешь, такой я и буду. Прическа, макияж, одежда меняют меня даже внутренне, я начинаю по-другому себя вести. И мне это нравится.[b]– Но в чем-то успех чувствуется?[/b]– Меня стали звать в передачи, в журналы. Но не скажу, что этого так много, что я потерялась. Бывают неожиданные интересные предложения. Для меня был целый этап – вести «Золотой граммофон». Я рада этому опыту. Думаю, год назад я была совсем другой. И, скорее всего, стушевалась бы, потому что Андрей Малахов – очень уверенный, очень быстро говорит. Я входила в азарт, сердце стучало раз в пять быстрее, но я говорила себе: «Спокойно!» Не представляю, как Андрей работает в таком режиме постоянно.[b]– И по картине видно, что азарта тебе не занимать. Ты сразу была готова к тому, что во время съемок придется делать лихие вещи?[/b]– Может быть, это было одной из причин, по которым я согласилась сниматься. Варя стреляет, ездит на лошади, летает на шаре… Я читала сценарий и представляла, какое это счастье. Я вообще люблю учиться чему-то, что не умею.[b]– Отчаянная…[/b]– Нет, я ужасная трусиха. На лошади боялась ездить. На машине тоже… Мне так хотелось водить! Но я боялась. В первый же день инструктор сразу повез меня в город. И мы ездили по очень оживленным улицам. Полтора часа прошли на одном дыхании. И теперь я точно знаю, что сяду за руль – и смогу водить. Все это азартный страх, который преодолевать в кайф. Но в житейских ситуациях я трусиха.[b]– А что было самым сложным на съемках «Гамбита» в болгарской жизни?[/b]– Ничего. Единственное, мне очень хотелось, чтобы ко мне приехал любимый. Но он, к сожалению, не смог.[b]– А надолго оторваться от дома было не тяжело?[/b]– В период съемок я даже чуть-чуть потолстела, потому что у меня не было внутренних проблем и неврозов. В голове крутилась одна большая история, в которой я жила. Съемочный день заканчивался, и все радостно шли есть, болтали про еду… И я вдруг почувствовала, что вообще ни о чем не беспокоюсь. Были моменты, когда я очень уставала и даже позволяла себе не готовиться к съемочному дню, потому что была уверена, что Джаник все подскажет.[b]– Ты, наверное, вообще хорошо переносишь жизнь в незнакомой обстановке.[/b]– Первый раз я снялась в кино на втором курсе института. И мне приходилось благодаря Олегу Павловичу уезжать надолго в незнакомую страну, в Чехию. А я всего второй раз в жизни летела на самолете… Но чего я никогда не боялась – так это уезжать из дома.[b]– Удивительно. Производишь впечатление домашней девочки: маленькая, хрупкая, скромная…[/b]– Совсем нет. Я и в школе уезжала, родители, спасибо им, отпускали. Например, в походы на Кавказ. Любые отъезды мне в кайф. Особенно неожиданные. Я очень люблю новые места. И вообще все новое.[b]– Ты была единственной девушкой в актерской группе «Гамбита». Наверное, купалась в любви, внимании, заботе?[/b]– Конечно, и получала от этого удовольствие.[b]– При этом ты сказала, что символом мужского обаяния для тебя был Дидье, к сожалению, недавно ушедший из жизни…[/b]– Я очень люблю Дидье. Чистый и непосредственный в своей искренности. Мы общались с ним на уровне жестов и улыбок. И я получала удовольствие, если подначивала его на чтото, чтобы еще больше им восторгаться… Но это кокетство другого рода.[b]– Как тебя вообще в актрисы-то занесло?[/b]– Я и не собиралась ни в какие актрисы. Я хотела быть психологом.[b]– Так за чем дело стало? Вмешался случай?[/b]– Был период жизни в невероятно творческом, разностороннем коллективе. Я играла на гитаре, пела, танцевала, выигрывала какие-то конкурсы. И в один прекрасный день кто-то сказал: «Отчего бы тебе не попробовать?» И я подумала: «А может, и правда?..» Два-три месяца подбирала репертуар для поступления, даже не представляя себе, как сдают такие экзамены. И в этом тоже был свой азарт… Но я сказала себе, что, если не получится, значит, Боженька не очень хочет. Поскольку я не понимала, куда шла, не считала, что должна поступать из года в год. Теперь я рада, что попала в эту профессию. Она заставляет каждый день меняться, разбираться в отношениях людей. Даже по фотографиям – по глазам – вижу разницу между собой сегодняшней и вчерашней.[b]– Но к Табакову-то шла намеренно?[/b]– Я вообще не знала, чем театральные училища друг от друга отличаются. У меня была только одна знакомая, хоть как-то связанная с театром, – Таня Веселкина, жена Леши Веселкина. Она считала, что я, скорее, щепкинская. А в Щепку меня не взяли. И тогда я пошла к Табакову. С первого же курса он был мне поддержкой и опорой. Он, конечно, человек уникальный и по таланту, и по энергетике. И я благодарна судьбе, что был этот курс со всеми трудностями. Хотя это был для меня совсем не простой период жизни. Говорят, что институтские годы – самые счастливые. Они не были для меня такими. Но спасибо Олегу Павловичу опять же за то, что они были трудными.[b]– Помнишь, что чувствовала, когда получила первые деньги?[/b]– Первый гонорар у меня был за чешскую картину. И когда я привезла домой существенные деньги, почувствовала, что могу помогать родителям. Это было важно. К тому же деньги были нелегкие. Самый первый съемочный день был невероятно сложным. Я вообще ничего не умела. Первый раз стояла перед камерой, незнакомый язык, чужие люди… И вдруг целая сцена![b]– Ты могла бы честно, не кокетничая, сказать, что тебе нравится в самой себе? И от чего в себе ты хотела бы избавиться?[/b]– Я точно знаю, что со мной выгодно дружить, потому что я боюсь сделать кому-то больно. Я немножко такой спасатель. Это и недостаток, и достоинство. А избавиться хочу от страхов. И быть хорошей актрисой.