Земной компас хирургов

[b]Что тяжелее горя рождения больного ребенка, да еще с уродливой патологией на лице! Часто матери не выдерживают такого испытания – и бросают бедных крох прямо в роддоме. Если бы они знали о том, что в столице есть клиника, где их детям могут вернуть и здоровье, и красоту…[/b][i]Раньше Научно-практический центр помощи детям сам существовал в патологических условиях – в ветхом, неприспособленном помещении. Больше девяти лет НПЦ во главе со своим энтузиастом-директором Андреем Притыко воевал за то, чтобы у них была возможность более эффективно лечить детей. И вот, наконец, мечта врачей осуществилась – в Солнцеве открылся новый Центр, где есть все для того, чтобы возвращать детей к жизни. Рады и мы, вечерочники, ведь все это время «Вечерка» была рядом с НПЦ, помогала печатным словом. Все же не зря бумагу изводим, если такому делу немного поспособствовали.[/i][b]Пятизвездочная клиника[/b]– Фантастика! – вырвалось у меня, когда вдали показалось новое здание Научно-практического центра медицинской помощи детям. Этот похожий на корабль дворец можно принять за шикарный пятизвездочный отель, но никак не за больницу.А для тех, кто, как я, бывал в прежнем помещении Центра, контраст особенно разительный. После неприспособленных крохотных палат, вечно сырых стен и текущих потолков. После того как во время сложнейшей операции буквально на головы хирургам падала штукатурка…Когда мы беседовали с одним из докторов, он обмолвился: «Без этого оборудования мы не смогли бы ставить точные диагнозы. А без мэра не получили бы этой аппаратуры. Хотя что бы здесь вообще без него было?» Бесспорно, без лужковского «тарана» – и это вам здесь скажет каждый, от нянечки до научного светила – проект остался бы не более чем воздушным замком. И сотни, тысячи детишек продолжали бы мучиться от своих жутких болезней. Ведь когда недуг скрытый, глубоко спрятанный, – это тяжко. Но представьте состояние маленьких пациентов, у которых порок на лице или на голове – мука смертная!…Пациенты Центра – дети с нарушениями центральной нервной системы, врожденными и приобретенными костными аномалиями, онкологией, с тяжелейшими дефектами лица и черепа. У нас в стране нигде, кроме НПЦ, не могли дать им надежду на излечение. И вот заместитель директора Олег Попов показывает нам новые владения.– Правда, я сам еще здесь иногда путаюсь, – предупредил он.Немудрено. Два огромных корпуса – больничный и поликлинический. Между ними застекленный переход – атриум. И красиво, и больные с улицы не контактируют с лежачими, инфекцию не занесут.Проект уникальный, применены такие технологические решения, подобных которым в России еще не было. В лечебном корпусе – 5 отделений: психоневрология младшего и старшего возраста, челюстно-лицевая хирургия, хирургия новорожденных, нейрохирургия с нейроонкологией. В поликлиническом – оперблок, реанимация, лабораторная диагностика, рентген. Здесь же лечебная физкультура, физиотерапия, бассейн. Есть даже собственное внутреннее телевидение – и Лужков во время посещения клиники велел, чтобы детям в палатах крутили мультики – причем наши, российские.В палатах многие дети лежат вместе с мамами. Врачи считают это важным: зная, что с ним рядом родной человек, маленькие пациенты скорее выздоравливают.В отделении психоневрологии старшего возраста лечат эпилепсию.Здесь проводят совершенно уникальные исследования – видеоээгмониторинг. Представьте: пациент находится с мамой в палате несколько дней, ведет привычную жизнь, а в это время на экране монитора непрерывно регистрируется его электроэнцефалограмма.– Очень часто, – рассказывает Попов, – в Центр присылают детей с диагнозом «эпилепсия», который мы… исправляем. Нам больше нравится снимать диагнозы, чем ставить. Хотя эпилепсия сейчас поддается лечению, но лучше, сами понимаете, жить без такого диагноза…А вот – тот самый атриум, который украшает Центр. Фонтаны, гигантский аквариум на 2000 литров, подаренный Московским зоопарком. Все это – не просто украшательство, а способ поднять настроение маленьким больным.В отделения реанимации – 15 коек. Здесь могут находиться и новорожденные, и детки постарше. Операционный блок спроектирован по-европейски: больные через одни входы въезжают, через другие – выезжают.Операционные замечательны тем, что система вентиляции с ламинарными потоками – воздух равномерными струями направлен сверху вниз, чтобы пыль оседала. Анестезиологическое оборудование – суперсовременное. Такое, о каком до сих пор врачи могли только мечтать.[b]Малышам возвращают лицо[/b]Раньше считалось, что надо оперировать от трех до шести лет от роду. Врачи НПЦ доказали: операцию нужно делать в первую неделю от рождения. Сейчас сюда присылают новорожденных прямо из роддомов – и их успешно оперируют.Из истории болезни. Ребенок в возрасте одного месяца весил как новорожденный, потому что родился раньше срока. У него была опухоль носоглотки, которая высовывалась изо рта. Такая большая, что затрудняла кормление и дыхание. Было сложно обеспечить его дыхание во время вмешательства хирургов.В принципе, операция была почти обычная. Врачи ничего особенного не придумали, просто немножко отодвинули язык с этой опухоли. Но на всякий случай хирурги были готовы к альтернативным методикам, интубации при помощи специальной оптики. Как бывает, когда делают гастроскопию. Эта операция запомнилась тем, что она была первой в нейрохирургической операционной. Ребенок уже выписался.Из истории болезни. У ребенка, как часто бывает, обнаружена так называемая сочетанная патология – сразу несколько пороков развития.Первое, что сделали хирурги, – убрали челюстно-лицевую патологию: сделали пластику губы, затем – пластику неба. Кроме того, у него спинномозговая грыжа, то есть незаращение дужек позвонков. Сегодня как раз сделали операцию по поводу этой патологии.Такие многоэтапные операции в клинике проводятся ежедневно. Во время сложных операций обычно работает до трех и более хирургов. Длятся операции от 5 до 8 часов.Наиболее сложная патология – так называемая краниофациальная, когда делаются операции по перестройке структуры черепа. Там проблема заключается в том, что черепные швы зарастают очень рано, череп перестает расти, мозгу развиваться невозможно. Надо придать черепу нормальную форму. Без такой операции ребенок не смог бы жить дальше. Она выполняется очень рано, в первые месяцы жизни. Для хирургов такое вмешательство представляет очень большие трудности, так как идет с огромной кровопотерей, как правило, кровь полностью замещают донорской.– Сейчас, в новой клинике, у нас результаты операций стали намного лучше, – сказал Олег Попов. – И работать врачам спокойней, поскольку появилась дополнительная следящая аппаратура. Мы можем знать о ребенке во время операции больше, чем раньше. Теперь есть возможность измерять определенные параметры работы организма, которых не было прежде.Но даже сложнейшее хирургическое вмешательство – далеко не все, что нужно таким больным. В клинике проводится последовательное лечение. С точки зрения комплексности здесь действительно получился практически замкнутый цикл. Для того чтобы человек, который приходит в Центр с неимоверным количеством аномалий, уходил практически здоровым, сделано немало. Ребенок получает не только полное лечение, но и цикл реабилитации. И для этого здесь есть все – тренажеры, прекрасный бассейн, и не простой, а с «ласточкиным хвостом» – это такое приспособление для массажа.Поликлиника занимает два этажа. Входишь, и перед глазами – внушительный список специалистов разного профиля: педиатры, психоневрологи, уролог, травматолог, ортопед, кардиолог, гастроэнтеролог, отоларинголог, офтальмологи, стоматологи... Поликлиническая служба не только помогает врачам других учреждений в диагностике, но и практически отслеживает лечение пациентов долгое время после операции. В стационаре одного дня готовы с утра ребенка встретить, прооперировать, а вечером отпустить его домой.И нигде никаких очередей. Стараются приглашать по записи к определенному времени, чтобы не было столпотворения. Хотя в день приходит до нескольких сотен человек, в коридорах толпы нет. Задумано, что поликлиника будет работать в две смены и даже в субботу. Для родителей это удобно.[b]«Волчья пасть» по наследству[/b]Недавно в НПЦ открылась генетическая лаборатория. Мы побеседовали с руководителем лаборатории профессором [b]Александром БЕЛОХВОСТОВЫМ[/b].– Александр Сергеевич, чаще всего родители несчастных детишек задают один вопрос: почему родился больной ребенок? – Однозначного ответа, конечно, нет, здесь может быть много факторов. Но вот недавно мы сумели сделать открытие – обнаружили ген, отвечающий за патологию лица и черепа. Больше того, мы беремся практически, с огромной долей вероятности, определить возможность рождения в семье детей с челюстно-лицевыми уродствами. Такие заболевания, как синдром Вандервуда – известные в народе как «заячья губа» или «волчья пасть», имеют наследственную природу. Выявление таких генетических изменений может, во-первых, помочь в лечении таких больных. А во-вторых, что очень важно для родителей, это дает возможность при последующей беременности понять, какой будет ребенок – здоровый или больной.– Как влияет экология на рождение детей с патологией? И какие аномалии чаще всего встречаются у новорожденных москвичей?– Москва – экологически не худший город по сравнению со многими другими в России. Тем не менее даже здесь встречается достаточно много патологий, которые связаны с неблагоприятным воздействием окружающей среды. В первую очередь это врожденные расщепления нервной трубки – болезнь, связанная с поражением нервной системы. Синдром расщепленного неба чаще всего говорит о том, что среда была неблагоприятной, возникали факторы, которые способствуют накоплению мутаций.Пожалуй, нельзя сказать, что идет какое-то серьезное увеличение числа подобных случаев. Наверное, все-таки благодаря тому, что к экологии стали относиться более бережно.[b]На бюрократа не пойдешь со скальпелем[/b]С директором НПЦ Андреем Притыко мы встретились в тот день, когда он получал диплом об окончании Академии государственной службы при президенте РФ.Странное дело: академик, профессор, доктор медицинских наук, наконец, просто известный нейрохирург… – зачем ему понадобилось второе высшее образование? Учиться три года, вечерами, после полной нагрузки в клинике – для чего? Не ради «корочки» же!– Сегодня директору такого крупного центра, как наш, – считает Андрей Георгиевич, – мало медицинских знаний – нужны управленческие навыки. Почти десять лет мы вынашивали этот проект. Мэр поручил построить клинику, уникальную не только для Москвы и России, но и для всей Европы. Стройка длилась два с половиной года, и все это время Лужков лично принимал в ней самое заинтересованное участие, неоднократно приезжал к нам, наблюдал, как идут дела.Больных в Центре все больше – люди узнают о том, что здесь им могут оказать помощь, причем бесплатную. Принимают всех, кто нуждается, из Москвы, других городов и стран.Наши замечательные хирурги делают операции, которые длятся порой целый день. Практически каждая из них – уникальная. Раньше, когда у нас были две убогих операционных, мы делали в неделю 12–16 операций. А сейчас – больше 30. И это только в трех операционных! В Москве около 40 тысяч детей, страдающих эпилепсией. НПЦ считается московским центром эпилепсии, наиболее полно включающим все этапы обследования и лечения пациентов.Поликлиника при Центре принимает за неделю больше 1000 человек, хотя работает пока не на полную мощность. Много посетителей из Западного округа, Солнцева и Переделкина. У нас замечательный лекционный зал – экраны, плазменные панели. Недавно проходили конференция неврологов, симпозиум по эпилепсии. В апреле провели Московский симпозиум для врачей роддомов, неонатологов.И все, казалось бы, наконец-то складывается для Центра как нельзя лучше, но… Без «но» у нас, к сожалению, не бывает. В своем прекрасном зданииЦентр не может заработать на полную мощность из-за отсутствия оборудования. Операционных действует только три, а нужно как минимум вдвое больше. Из 15 реанимационных коек мы смогли развернуть только 5. В отделении новорожденных нет всех причиндалов, которые необходимы для того, чтобы выхаживать малышей.Не пришла и основная диагностическая техника. Чтобы сделать компьютерную томографию и ядерно-магнитный резонанс, томографию или ангиографию, приходится возить детей в другие больницы. Ехать обычно неблизко, обследование идет около часа под наркозом, а после этого ребенка надо везти обратно. Так с Можайки 10 лет возили – и опять приходится.Беда в том, что нет финансирования, обещанного Центру в прошлом году, в результате приобрести оборудование не на что. Ждем, когда же дадут деньги. Нам обещали к концу года, но, к сожалению, не получилось. Надеемся, что в 2005 году мы сумеем приобрести оборудование и начнем функционировать на полную мощность.А пока приходится бороться с удручающими недоделками. На крыше Центра установили не соответствующие стандартам вентиляционные машины. Люди в кабинетах задыхаются.Дети в обморок падают! К тому же после нынешней снежной зимы обнаружились протечки. Но строители дали гарантию, что все устранят.И еще. Андрей Георгиевич просил подчеркнуть, что коллектив клиники очень благодарен «Вечерней Москве» за ту поддержку, которую наша газета оказала НПЦ в трудное для них время.– Ведь были моменты, – сказал он, – когда казалось, что ничего у нас не получится. Утопить всегда легче, чем помочь. Только не стоит забывать, что когда-нибудь все мы, от власть имущих до бомжей, предстанем в белых одеждах, и за все одинаково ответим.А недавно Андрей Притыко получил благословение Патриарха на строительство храма рядом с клиникой. Директор уверен, что храм очень нужен жителям всего района.