[b]Я участница Великой Отечественной войны, инвалид. В армию меня призвали 3 августа 1941 года, демобилизовали 10 декабря 1945 года. Из них в боях – 2 года 8 месяцев. В армии работала связистом в составе 6-го отдельного полка связи, который обслуживал войска 28-й армии.[/b]…Бывало, сидишь в окопе или блиндаже на ящиках от боеприпасов с телефонными аппаратами, передаешь по частям, которые ведут бои, распоряжения командования, а командованию – что передают из частей. И прислушиваешься, как летят пули или снаряды немецкие: если летит со свистом – значит, мимо, неопасно; если летит и шуршит – это твоя, только может быть недолет или перелет. Только думаешь: «Если я – цель, то чтобы сразу, чтобы не остаться калекой!» А когда немцы обнаруживали наш узел связи, обстреливали и бомбили так, что живого места не было на земле. И вот, жмешься к земле и кажется, все бомбы летят в тебя.…Помню бои под Мелитополем. Наблюдательный пункт (НП) находился в немецком доте; дот глубокий, двухэтажный. На верхнем этаже сидит командующий генерал-лейтенант Герасименко, наблюдает за боем в подзорную трубу и бинокль, а на нижнем этаже – мы, связисты, – три девушки и линейщик, и аппаратура. У нас – несколько аппаратов, держим прямую связь с частями, которые ведут бой.Связь рвалась то с одной, то с другой частями. Порвалась связь и с частью, с которой я работала. Командующий вызывает меня наверх и говорит:– Сержант, посмотри в бинокль. Где наши, а где немцы?Я посмотрела в бинокль и говорю:– Вот, по правую сторону бугра – немцы, а по левую – наши.– Не бугор, а высота. Посмотри, что делают немцы? – спрашивает меня командующий.– Перетаскивают пушки, – отвечаю.– Не перетаскивают, а меняют огневые точки, и будут расстреливать нашу часть в упор, а наши будут бить по пустым местам.А связи с ними уже нет. Командующий опять просит посмотреть в бинокль, не видно ли, где проходит провод, связывающий нас с этой частью.Я взглянула в бинокль и говорю:– Вот, с нашей стороны лежит линейщик, и со стороны части лежит солдат – они убитые или раненые.Только спустилась я вниз к телефонам – спускается и генерал и официально обращается к нам:– Коммунисты есть?Я сразу поняла, что связь восстанавливать мне. Стало страшно: линия идет по открытой местности, и уже двое лежат. Состояние – как будто бы меня ударили под колени. Но я на войне. И я ответила:– Коммунистов нет, есть комсомольцы…Взяла аппарат, тяжелую катушку с проводами, выползла из блиндажа… Снаряды рвались рядом, грохотали по крыше дота, линия связи открытая, что, если разрыв провода где-то рядом? Взяла в руки провод у самого дота и ползу по-пластунски. И не доползая метров 8–10 до места, где линейщики брали провод, обнаруживаю его обрыв. Нашла второй конец провода, соединила, подключилась, связь заработала, и я вернулась в дот.…Второго мая наша армия закончила в своей полосе окончательное уничтожение в Берлине немецких войск и вместе с другими частями I Украинского и I Белорусского фронтов водрузила над Рейхстагом Знамя Победы. Я расписалась на колонне Рейхстага; написала, откуда я, и поставила число. День только начинался. Думаю, может еще кто-нибудь есть в Рейхстаге, кто меня знает.Взвод девочек-связисток спустился в подвал, в канцелярию Гитлера, там расписались на бланке от телеграммы. Я осталась наверху: «Вы Варя Базарная?» Я услышала и кричу: «Я, я, я!» А мне говорят, чтоб я шла к той колонне, на которой расписалась, и что там меня ждет мой брат. Так я встретилась в Берлине со своим братом Василием...[b]Варвара Трофимовна БАЗАРНАЯ,ветеран войны[/b]