ЭКСПРЕСС-ОПРОС

[b]Татьяна НАЗАРЕНКО, художник: [/b]Я вообще против реституции. Если бы все страны начали возвращать художественные ценности, попавшие к ним во время многочисленных войн, тогда пришлось бы закрыть, например, Британский музей. Мы в свое время вернули Германии Рубенса и получили взамен трактора. Разве это совместимые вещи? А кто вернет нам взорванные фашистами церкви и разбитые фрески? В желании министра культуры вернуть Бременскую коллекцию я вижу проявление нашей слабости.[b]Виктор КОКЛЮШКИН, писатель: [/b]Чтобы вернуть чужое, сначала надо получить свое. А подсчитать сейчас, где чужое, где свое, практически невозможно.[b]Екатерина МАСЛОВА, художник: [/b]Мне больше импонирует позиция Губенко и Матвиенко, которые против возвращения коллекции. Германия во время войны вывезла огромное количество наших ценностей. И возвращать их никто не собирается. Мы же лебезим перед Германией и готовы отдать ей все, что она попросит.[b]Борис АЛЬТШУЛЕР, правозащитник: [/b]Я считаю, что мы должны следовать международным правилам реституции. Если они говорят, что награбленное нужно возвращать, значит — нужно. А Губенко и Матвиенко в своем нежелании возвращать Бременскую коллекцию исходят из внутриполитических интересов.[b]Евгений ЗЕВИН, вице-президент Академии российского искусства: [/b]Я считаю, что коллекцию надо вернуть. Это достояние Германии. Ей она до войны принадлежала, ей и сейчас должна принадлежать.[b]Михаил МОСКВИНТАРХАНОВ, депутат Мосгордумы: [/b]Я считаю, возвращать коллекцию должны, но это сложный процесс, и он должен быть отрегулирован. И еще. Хотел бы возвращения Кельтской коллекции из города Эберсвальда. Это древние предметы, представляющие высокую художественную ценность. Она была вывезена из Берлинского музея во время войны.[b]Юрий ПРОХОРОВ, директор Института русского языка им. Пушкина: [/b]Хорошо бы знать юридическую составляющую. Есть компетентные государственные органы, которые должны внятно объяснить суть проблемы. А наша болезнь — излишняя эмоциональность. Если отдать, то можно глубоко скорбеть о коллекции, но внутри гордиться тем, что мы страна, соблюдающая определенные правила поведения.[b]Варвара МОРОСАНОВА, доктор психологических наук, профессор Российской академии образования: [/b]Если пойти по этому пути, то где найти ту точку отсчета, с которой начинать? А сможет ли Германия вернуть нам огромное количество икон, которые почему-то появились в их антикварных магазинах после Второй мировой войны? [b]Игорь ИОГАНСОН, скульптор: [/b]Я солидарен со Швыдким, все надо возвратить на свои места. Произведения искусства должны дышать, как и люди, своим воздухом. Там, где чувствуют себя комфортно. Мы со своими-то шедеврами не умеем обращаться, сколько икон загублено, вывезено! Сколько картин лежит в запасниках десятилетиями! [b]Сергей ШАРГУНОВ, писатель: [/b]Большое количество вывезенных из СССР произведений искусства не возвращены Германией, поэтому разбазаривать то, что мы имеем, — нерачительно. Матвиенко и Губенко придерживаются здравой позиции.[b]Виталий САФРОНОВ, депутат Госдумы: [/b]Это вопрос не новый. Он возникал уже не раз. Я полностью на стороне Матвиенко и Губенко: обвинять нас в воровстве некорректно. Надо без эмоций, соблюдая интересы Германии, но и не забывая о своих, решить этот вопрос на паритетной основе.