Светлана Хоркина: Я сделала это!

Приглашая двукратную олимпийскую чемпионку Светлану Хоркину на главную роль в спектакле «Венус», повествующий об истории любви скандально известного американского писателя Генри Миллера, известный актер и режиссер Сергей Виноградов говорил, что ему нужен был человек не из театральной среды, а с другой планеты. «Это не говорит о кризисе театрального образования в России, — заметил он в беседе с автором этой заметки. — Просто для этого спектакля необходимо было найти не актрису, играющую последнюю любовь Генри Миллера, а личность, переживающую ее на сцене. Когда в 1996-м я увидел по телевизору выступление Светланы на Олимпиаде в Атланте, то понял: она. За Хоркину-гимнастку я переживаю, наверное, как самый страстный болельщик. Совершенно измучился, когда она проиграла чемпионат мира в Дебрецене».А что думает о своем театральном опыте сама гимнастка? Во время гастролей труппы Сергея Виноградова в Северной столице с Хоркиной побеседовал корреспондент «Вечерки».[b]— Виноградов рассказывал, что долго искал женщину, способную не сыграть Бренду Венус, а прожить ее жизнь на сцене.[/b]— Конечно, это был риск с его стороны — доверить такую серьезную роль человеку, не имеющему театрального образования. Я очень боялась, что новая среда меня отторгнет. Бывает ведь и так. Но Сергей с самого начала оберегал меня и по сей день оберегает.[b]— Можно ли сравнить Сергея Виноградова с вашим тренером Борисом Пилкиным?[/b]— Нет. И знаете, почему? На тренировках всегда жесткий выбор: только так, а не иначе. В театре режиссер все-таки дает мне свободу. Даже не знаю, почему Сергей на это идет.[b]— Как вам удалось всего за десять месяцев без отрыва от гимнастики постичь основы актерского мастерства, которые в специализированных вузах изучают годами?[/b]— Было безумно тяжело . Особенно работать над дикцией. Я ведь южанка, у меня специфический говорок. Первый месяц часы ставила, чтобы видеть, сколько времени осталось до конца занятий. Потом постепенно втянулась. К тому же в спорте дыхание короткое. Вдохнул — сделал упражнение — выдохнул.А на сцене порой фаза дыхания растягивалась секунд на 45. Как меня терпела мой педагог по сценической речи Ольга Васильева, до сих пор не представляю. Она и сейчас в Москве приходит на репетиции, садится в последний ряд, чтобы крикнуть: «Света! Я тебя не слышу!» Я вообще очень упертый человек, но она мне сто очков вперед в этом плане даст. Сколько мучилась, но научила меня без запинки по нескольку раз произносить: «Бесперспективный-перспективный»! [b]— На премьеру спектакля в Москву приезжала сама Бренда Венус. Вы именно такой ее представляли?[/b]— Я встречала Бренду в «Шереметьево». До этого видела ее только на фотографиях 30-летней давности и очень боялась, что не узнаю. Но мы как-то почувствовали друг друга. Ко мне подошла стройная 65-летняя женщина, которая до сих пор дает уроки в балетной студии, и сказала: «Света?» Я отвезла ее в гостиницу и не могла с ней расстаться. Утром на тренировку ехать, но настолько интересный разговор у нас получился, что завершить его на полуслове было невозможно. Я узнала, что после смерти Миллера Бренда так и не вышла замуж. Она сказала, что не смогла найти человека, который заменил бы Генри. Только после этого я поняла, о какой сумасшедшей любви повествует история, которую мы играем на сцене.[b]— Квинтэссенция спектакля, по-моему, — слова Генри Миллера: «Я говорил людям: будьте сами собой…» Близки ли они сегодняшней Светлане Хоркиной?[/b]— Я захотела сыграть в театре — и сделала это. Если бы кто-то попытался отсоветовать мне играть в спектакле, просто не послушалась бы.[b]— А могли бы вы сыграть не Бренду, а другую женскую роль в этом спектакле?[/b]— Нет. Мне нужно, чтобы образ полностью соответствовал моему внутреннему миру. Показывать на сцене намеки на лесбийские отношения, существовавшие между возлюбленными Генри, не для меня. Мне легко было играть именно Бренду, которая близка мне по духу.[b]— Вам не кажется, что в инсценировке Виноградова крен в сторону взаимоотношений Генри и Бренды сделан несколько искусственно, «под Хоркину»?[/b]— Спектакль совершенно справедливо назван «Венус». Эта женщина сыграла особую роль в жизни драматурга. Когда они познакомились, Миллеру было уже 84 года и он был прикован к инвалидной коляске. Врачи отводили ему максимум пять месяцев. А он прожил еще пять лет. Его вдохновила любовь.Единственная настоящая любовь, хотя у Миллера только официальных жен было шесть, а количество романов не поддавалось исчислению. Представляете, человек жил пять лет ради платонической, без физической близости, на которую был уже не способен, любви! [b]— Вы бы хотели столкнуться с подобным в жизни?[/b]— Мне кажется, каждая женщина об этом мечтает. Просто получить 4 тысячи писем, в которых признания в любви! Это ведь так романтично.[b]— Неужели поклонники вашего спортивного таланта вам не пишут?[/b]— Пишут, но не так. Найти Генри Миллера в наше время очень сложно.[b]— Искушенные театральные критики подметили, что в отдельные моменты вы спешили со своими репликами. Чувствуете ли вы себя в этих эпизодах так же, как при срыве элемента на гимнастическом снаряде?[/b]— Ощущения совершенно другие. Мне казалось, что если ты играешь в театре, то каждая реплика, каждое движение на сцене должны быть отрепетированы до автоматизма. Никакой импровизации. Куда там! В каждом спектакле Виноградов выдумывает что-то новое. И сама я иногда такое выкидываю![b]— У вас своеобразная роль: частая смена костюмов, много движения…[/b]— Как раз с этим я не согласна. Много движения у Бенихи Эгучи, исполняющей роль Хоки, последней жены Миллера.[b]— Она ведь профессиональная балерина…[/b]— А я профессиональная гимнастка. Но Виноградов с самого начала поставил задачу — полностью отрешиться от спортивного начала. Бренда ведь никогда не занималась гимнастикой.[b]— Тяжело ли было переключаться с тренировок на репетиции?[/b]— Вы знаете, удивительно легко. Когда репетировала, мышцы отдыхали, а голова переключалась совершенно на другое. Многие винили театр в том, что я неудачно выступила на чемпионате мира в Дебрецене. Полная чушь! Любой человек имеет право на ошибку. Наоборот, благодаря театру я обогатилась духовно, научилась говорить. Это мне очень поможет в дальнейшей, послеспортивной, жизни. Мне хочется играть в театре, сниматься в кино, вести телепередачи, занять ответственный пост в МОК… А у нас в стране ведь принято смаковать ошибки. Нет бы порадоваться, что гимнастка не зациклена на брусьях и бревнах.[b]— В Сиднее, где ошибка судей, по сути дела, лишила вас золотой медали, вы готовы были сорвать зло на всем окружающем мире. Сейчас реакция на неудачу совсем другая. Это влияние театра?[/b]— Конечно. Но не нужно забывать, что за эти два года я повзрослела. Я учусь. Жалею, что в Сиднее у меня не было театрального опыта, который помог бы пережить неудачу. Она казалась мне трагедией. А сейчас ту же ошибку судей на чемпионате мира в Дебрецене воспринимаю легко.[b]— Можно ли сравнить ваш театральный опыт со съемками в «Плейбое»? Тоже ведь другая ипостась?[/b]— После съемок в «Плейбое» я стала знаменитой. Это ведь была моя первая съемка для глянцевого журнала. Пять лет прошло, но до сих пор об этом вспоминают. Настолько красиво все было сделано, настолько профессионально сработал фотограф! [b]— Театр — это богемная атмосфера, спектакли заканчиваются поздно, а после них актеры частенько предпочитают посидеть в кафе или ресторане. Как такой стиль жизни сочетается со спортивным режимом?[/b]— Во временном плане перестраиваться не так уж сложно. Мне часто приходится участвовать в показательных выступлениях, которые заканчиваются около полуночи. Ритм, в котором я живу в последнее время, очень дисциплинирует. После утренней тренировки еду в театр, репетирую, играю в спектакле, быстро переодеваюсь и лечу на базу. Никаких вечеринок и дружеских застолий. Партнеры по спектаклю не дадут соврать.[b]— В спектакле «Венус» звучит потрясающая музыка Юрия Кузнецова. У вас нет желания поставить под нее вольные упражнения?[/b]— Была такая мысль. Я даже отнесла тренерам кассету. Но мюзиклы так внедрились в нашу жизнь, что вольные придется исполнять под музыку из «Нотр-Дам де Пари».[b]— Помните эпизод, случившийся в Санкт-Петербурге во время Игр доброй воли, когда один корреспондент-интеллектуал стал упрекать вас за то, что вы не читали Набокова? [/b]— Признаюсь, я до сих пор его не читала. Не заинтересовалась пока. Мое знакомство с творчеством этого писателя ограничивается рассказом Виноградова о том, как он ставил «Машеньку».[b]— Знакомство с романами Генри Миллера изменило ваши литературные пристрастия?[/b]— Прежде всего, я очень внимательно перечитала самого Миллера. Правда, наверное, допустила ошибку, начав с «Тропика Рака».[b]— Если вы сейчас попадаете в театр, то смотрите спектакль глазами профессиональной актрисы?[/b]— Нет, как рядовой зритель. Не хочу подмечать какие-то детали, а уж тем более недостатки. Мне вообще кажется, что в критики идут люди, не реализовавшие себя в жизни. Им доставляет удовольствие не порадоваться за человека, а унизить его.[b]— Вас не смутило, что на гастролях в Санкт-Петербурге был полупустой зал?[/b]— Я не вижу зала. Да и зачем мне на это обращать внимание? Народ пришел, я слышала аплодисменты, мне преподнесли цветы, и никто не ушел после первого действия. Значит, история, которую мы играли на сцене, была людям близка.[b]— Не могу не спросить и о спортивных планах, связанных с Олимпиадой-2004...[/b]— Мне многие говорят, что участвовать в третьих Играх — чистое безумие. Но я давно уже всем все доказала. Можно было бы и закончить выступления. Но мне нравится выступать, и для этого я готова пахать на тренировках. Это не гарантирует результат. Просто мне хочется еще раз выйти на помост в Афинах и испытать те неповторимые ощущения, которые уже были в Атланте и Сиднее.[b][i]Санкт-Петербург[/i][/b]