Star Wars

[b]Последняя часть саги Джорджа Лукаса «Звездные войны: Эпизод III – Месть ситхов», которая с сегодняшнего дня выходит на столичные экраны, становится мировым кинособытием.[/b]Загадочные миры Татуина. Пугающе роскошный город Корускант. Мидихлориане и симбионты, борьба за обладание Силой, позволяющей владычествовать над миром… Еще каких-то пятьдесят лет назад столь диковинные названия привычно было услышать от старенького профессора с клинообразной бородкой, затейливыми именами несуществующих древних стран или давно позабытых рыцарей пугающего нерадивых школяров.Как стремительно и незаметно все перевернулось с ног на голову!.. Татуин и Корускант – теперь мечта школяров. А профессора, посмеивавшиеся над комиксами («детские сказочки!»), уже называют «Звездные войны» Джорджа Лукаса то космической Илиадой, то галактической Одиссеей, то пышной оперой неба. Кого еще из современных режиссеров сравнивают с великим Гомером? А как недавно Лукас считался представителем «низкого» жанра! Да, время совершило крутой вираж. Выступая на Каннском фестивале перед мировой премьерой третьей части «Звездных войн: Мести ситхов», постаревший, седобородый, ставший похожим как раз на профессора древней литературы Джордж Лукас заявил, ничуть не смущаясь: «Все-таки, Канны побоялись включить мой фильм в конкурс – ведь здесь правит бал артхаусное кино. Но если бы включили – Золотая пальмовая ветвь была бы моей!»[b]Электронный лабиринт с выходом на мировую славу[/b]Молодой парень, пожелавший после окончания Университета в Калифорнии снимать независимое кино, был, в сущности, таким же бородатым талантливым авантюристом, что и его более опытный друг Фрэнсис Форд Коппола. И Коппола сказал ему: «Напиши сценарий». Джордж честно ответил, что писать как литератор не умеет и предпочел бы поработать с камерой. Но Коппола, большой поклонник Эйзенштейна и вообще реалистических кинотрадиций, был убежден: без сценария снимать кино нельзя. Тогда Джордж написал кинопьесу. Принес. Они молчали долго. Наконец Коппола сказал: «Ты прав. Ты не писатель. Я тебе приведу автора».Но и из этого не вышло хорошего – сценарий, который был написан для Лукаса, восхитил его – и не больше. Никакого интереса! Зато начинающий киношник прославился в киногруппе тем, что все норовил изобрести какой-то новый жаргон: то сократит слово так, что ничего понять нельзя, то наоборот, выдаст что-то совсем непроизносимое. Совсем как старенький полусумасшедший профессор, он бродил по площадке и бормотал нечто, напоминавшее не то звук дождевой капли, падающей в бочку с водой, не то шипение змеи: хан… лейя… оби-ван… кеноби… А первый самостоятельный фильм он назвал «ТHX 1138: 4EB» – это был шифр электронного лабиринта.А к 1971 году, когда вышел его второй фильм – реалистический рассказ о своей юности, сделанный под влиянием Копполы и принесший Лукасу славу, но не удовлетворение, – «Американские граффити», – относится и первый набросок будущих «Звездных войн» – его пожизненной золотой жилы. Вот где весь Джордж Лукас: «История Мэйса-уинду, преподобного Джедай-бэнду, родственника Исиби Си-Джи Тейпа, ученика великого Джедая». Так по-азиатски длинно, что воскрешает в памяти старинные самурайские хроники, где даже в названии обязательно указывались и родня, и учителя главного героя… Напоминает! И совсем не случайно. Если кумиром молодого Копполы был Сергей Эйзенштейн, то кумир молодого Лукаса – японский режиссер Акира Куросава, великий мастер разных жанров, особенно прославившийся самурайскими драмами с участием не менее великого артиста Тосиро Мифунэ.И в своей киносказке, где прекрасная принцесса летела на другую планету спасать брата, попавшего в лапы злобных нецивилизованных инопланетян, он планировал занять только японских актеров. Да каких! Самого Тосиро Мифунэ Лукас мечтал впервые нарядить в фантастический костюм, снимая кино о пресноватой жизни молодежи в американской глубинке, он писал роль специально для мировой «звезды» экстра-класса.Из обычных мечтаний молодого киномана, конечно, ничего не вышло. Но когда сценарий, претерпевший значительные изменения (и, сказали бы мы, с тех пор сильно «повзрослевший») был готов и им заинтересовался не кто-нибудь, а студия с прекрасной репутацией «ХХ век Фокс», роль, написанную для Мифунэ, согласился сыграть великий английский актер, сэр Алек Гиннес. Он прекрасно понял замысел, сказав, что его персонаж объединяет черты средневекового британского колдуна и японского самурая.В остальных ролях поработала молодая компания новых американских киноталантов. В нее входил тогда и Харрисон Форд. Он и представить не мог, какой триумф ожидает картину в недалеком будущем, и все ворчал, произнося текст: «Фу, Джордж, какая все это чертовня. Ну что такое ты мне тут наплел?..» Таинственную планету Татуин снимали в Тунисе, а вместо японских актеров большинство были английскими – к большому неудовольствию Лукаса, богемного американца, не привыкшего делить время на рабочее и нерабочее: его больше всего бесила британская манера, не предупреждая, гасить осветительные приборы и заканчивать работу ровно в шесть вечера, что бы ни произошло.Начитанный мягкий Харрисон Форд в Тунисе окончательно впал в ярость и сам правил свои реплики красным карандашом. А остальные актеры от души забавлялись, корча друг другу рожи перед камерой и перевирая и без того непроизносимые инопланетные имена, похожие на собачьи клички, придуманные от безделья. И когда фильм был готов, его, разумеется, подняли на смех, посоветовав не показывать никому этот абсурд, после которого в создателей полетят гнилые помидоры.И только один человек не согласился с этим. А с его мнением нельзя было не посчитаться. Все-таки это был Стивен Спилберг.[b]Одна слава – хорошо, а две лучше![/b]«Мы прилетели на телешоу в Чикаго за неделю до тамошней премьеры фильма и увидели, что в аэропорту куча народу, и все показывают на нас. Сперва мы подумали – тут какая-то знаменитость… а приглядевшись, поняли: люди-то все одеты в костюмы Хана Соло и Дарка Вайдера! Вон что – так встречали нас, нас!» Этот триумф сразу после премьеры ждал съемочную группу по всей Америке… но без Лукаса.Ему уже за сорок – но он по-прежнему ведет себя как мальчишка: боясь полного провала, не едет представлять свой фильм, предоставляя это съемочной группе, а предпочитает отдохнуть на Гавайях в хорошей компании – там они весело проводят время со Стивеном Спилбергом. На Гавайях друзья и узнают сногсшибательную новость: фильм побил все рекорды кассы, а непроизносимые имена теперь на устах у всей американской детворы, и она не испытывает никаких трудностей с их выговариванием.Оглушительный успех обязывает ко многому. А уж в Америке!.. А уж если объединить ДВА успеха – Джорджа и Стива!..Так молодой бородатый выпускник скромного провинциального университета стал одним из крупнейших американских… продюсеров.Так появился на свет еще один культовый персонаж – Индиана Джонс, все лавры от создания которого достались Спилбергу и Харрисону Форду (тут с репликами у него все было в порядке), а продюсером был Джордж Лукас. Но зачем ему лишняя слава – его героев и так узнавали и в Нью-Йорке, и в Париже, и в Токио, и в Шанхае, и в Москве. Ведь основанная им фирма «Промышленный свет и магия» теперь занималась не только спецэффектами в кино: она выпускала игрушки, изображавшие персонажей «Звездных войн», майки, на которых красовался симпатичный лопоухий джедай, и даже интеллектуалы с удовольствием ставили на книжные полки маленькие фигурки роботов и космонавтов в золотых скафандрах, а их дети не могли прожить без комиксов на сюжет фильма.Но Джордж Лукас вынашивал идею продолжения своей космической «Илиады». По своему обыкновению – долго.[b]Одинокий рыцарь Лукас[/b]«Он то и дело меняет мнение. Это основная трудность в работе с Лукасом. Идеи в нем вызревают медленно, иногда проходят годы, пока они разовьются во что-нибудь путное… Когда он придумывает персонаж, то сперва видит его ногу или форму головы. Базовый набросок сценария был у меня в руках только за неделю до съемок. Я был вынужден запереть Джорджа, чтобы он написал еще один кусок. Мы делали макеты декораций и посылали ему рисунки, чтобы он по крайней мере знал, если еще не приступал к написанию этой сцены, что все остальное для нее уже готово. Продюсировать такой фильм совсем не просто. Разница такая же, как между продюсированием «Никиты» и «Пятого элемента» Люка Бессона», – признавался продюсер «Звездных войн: Мести ситхов» Рик МакКэллам.Джордж Лукас осуществил мечту – он превратил маленькую сказочную историю в длинную сагу, которой восхищается весь мир. Как и положено саге, в ней много персонажей. Как и положено саге, в ней есть современные политические аллюзии. Но, как в сказке, в центре всех «Звездных войн» – борьба добра со злом.Невозможно пересказать все приключения Люка Скайуокера и принцессы Лейи, гордой королевы Амидалы, отказавшейся признавать диктатуру, и мудрого джедая. Есть среди «звездных воинов» и Джанго Фетт – космический охотник, суровый и сильный, вечный победитель без страха и упрека.«Джанго Фетт – это немного Джордж Лукас, – написал французский обозреватель, не пришедший в восторг от «галактического Гомера». – Странно, но именно этот факт может растрогать после фильма, непомерно тяжеловесного и растрепанного, куда постарались запихнуть все что могли, чтобы выдать «Звездные войны» за синтез всех мировых проблем, и в итоге получился пшик».«Отчего же Джордж Лукас так похож на Джанго Фетта? – продолжает французский критик. – Ох, не знаю – это не более чем впечатление… Но присмотримся к жизни, которую ведет Фетт, одинокий, независимый до свирепости, всегда самонадеянный, обитающий на какой-то неизвестной планете. Все, что ему нужно от производителя клонов – это клон его самого, только в молодости. Не есть ли это метафора жизни самого Лукаса? Джордж Лукас независим. Джордж Лукас – работяга-только-для-собственного-удовольствия. Джордж Лукас – одиночка, живущий вдали от мира, который все-таки иногда достает его. Но единственная его настоящая забота – приемный сын, маленький полинезиец. Не правда ли, сходство тут очевидное…»[b]Митохондрии из Корусканта[/b]С полета Гагарина прошло сорок четыре года. С появления на литературной карте звездного неба Татуина и Корусканта – двадцать восемь. Первые «Звездные войны» вышли в 1977-м. А в «Эпизоде III:Мести ситхов» космических героев и злодеев играет уже новое поколение актеров.Среди них – молодой Хайден Кристенсен, который гордится тем, что Лукас доверил ему психологическую роль. Его персонаж, Дарк Вейдер, поняв, что не сможет обладать властью, если останется «хорошим парнем», на глазах у изумленных зрителей превращается в «плохого».«Мой старший брат был фанатом Лукаса и собирал статуэтки его героев. У него был большой макет звездного корабля, и он покрикивал на меня, когда я до него дотрагивался». Главным в образе Дарка Вейдера актер считает ассоциацию с договором Фауста – только пакт с силами зла дает власть над галактикой. Но не пугает ли артиста судьба Марка Хэмилла, который сыграл в первой серии, прославился на весь мир, стал любимцем детворы, и на этом его кинокарьере пришел конец? «Я никогда не отказался бы от роли из таких глупых соображений. В конце концов, войти в мир кино ролью гения зла – это совсем неплохо».Борьба сил Добра и Зла – тема любой эпической саги. В том числе и саги эпохи технических чудес – ведь техника техникой, а без философии далеко не уедешь. Как же объясняет сотворенный им мир сам космический Гомер – неуемный фантазер Джордж Лукас? «Мидихлориане – это некоторое подобие митохондрий, которые являются необходимым компонентом для деления клеток. Они, возможно, имеют нечто – что именно, мы когда-нибудь узнаем – для зарождения, для того, чтобы одна клетка «решила» разделиться надвое с небольшой помощью этих маленьких созданий, без которых не может существовать жизнь. А вообще говоря – мы носим в себе сотни крошечных существ, живущих в нас, и без них мы все умерли бы, не было бы никакой жизни вообще. Они нужны нам, а мы нужны им. Используя их как метафору, можно сказать, что общество – это то же самое, мы все должны ладить друг с другом».Непонятно, но впечатляет. Особенно тем, как звездные войны сил света и тьмы низведены на микроскопический уровень простой клетки. Что ж, и мы, простые клетки в мировом поединке добра со злом, не лыком шиты. Популярность героев Лукаса так велика среди нас, обычных митохондрий, что они уже не просто стоят на книжных полках или ухмыляются с летних маечек. Они проникли и в народный фольклор. Вот, например, молодежный анекдот.[i]По Птичьему рынку на Корусканте топает мужик с хаттом на веревочке. Продавцы ругаются – проходы между лотками низкие. Мужик оправдывается:– Мне бы только найти того гада, который в прошлом году продал мне его как садовую улиточку![/i]