ВЕЛИКИИ ПОЧИН

[i]Практически сразу после фильма «Подари мне лунный свет», носившего оттенок скандальности из-за того, что режиссер и сценарист убрали свои имена из титров, те же самые [b]Дмитрий Астрахан и Олег Данилов [/b]подарили нам совсем другой свет. Который если даже и светит, то уж точно не греет.«Желтый карлик» называется.[/i]Секундный экскурс в область астрономии: согласно ученой классификации Солнце относится именно к тем звездам, которые называют желтыми карликами, как это ни обидно слышать в адрес великого светила. А еще «Желтый карлик» — это название романа, который по молодости лет написал начинающий словоплет Владимир Жаровский ([b]Александр Абдулов[/b]) и на котором его карьера как серьезного писателя закончилась. Отныне и навеки он пишет ширпотреб, за что имеет массу поклонников и приятные материальные излишества.Жену свою ([b]Елена Проклова[/b]) не любит, зато нежно относится к сыну (хоть и сомневается – его ли?) и на пару с супругой обеспокоен тем, что отпрыск намерен жениться на даме старше его на десять лет, да еще работнице торговли ([b]Анна Легчилова[/b]). Чтобы уберечь дитя от хищницы, по просьбе жены писатель влюбляет в себя Вику-гастрономшу, влюбляется сам и даже собирается надоевшую жену бросать. Тут выясняется, что девица, хоть и любит писателя, но имеет свои виды: у нее, оказывается, восемь недель беременности, а любимый бросил, вот и ищет дурачка, с которым можно быстренько переспать, женить, а через семь месяцев вместе сокрушаться, что ребеночек недоношенным родился. После тревог и раздумий троица писатель-жена-гастрономша решают осчастливить-таки влюбленного сынишку, сокрыв от него на веки вечные, что первенец не его. Такая вот великая жертва со стороны писателя.И вот мечется по экрану стареющий работник пера, страдая от мысли, что на конкурсе чудаков на букву «м» занял бы второе место, потому что слишком уж он самый и есть. Кстати, на протяжении картины мне удалось насчитать со смаком произнесенное это слово (разумеется, в первозданном виде) девятнадцать раз. Возможно, их было больше. Все мечутся по заранее отведенным «орбитам»: писатель комплексует по любому поводу – начиная с творческой импотенции и заканчивая навязчивой, сто раз проговариваемой мыслью: «Никто не придет, никто не поможет»; жена-хабалка думает о шмотках, беспрестанно рыдает и в перерывах строит коварные планы, как и подобает классической экранной жене комплексующего интеллигента; торговый работник Вика весь фильм живет с широко открытыми глазами, навязчиво пытаясь убедить зрителя в своей неиспорченности.Всерьез разбирать эту картину все равно что восьмой раз за час приниматься ковырять в носу - пусть это делают те, кто надеется извлечь на свет Божий что-то доселе неизвестное. Право, не хочется занимать внимание читателя подробным анализом пустейших диалогов, скверной игры актеров, слабой операторской работы, которой вообще не видно, — словно любительская камера фиксирует ленивое мотание актеров по экрану. Хочется отметить только один примечательный факт: «Желтый карлик» – первая картина Дмитрия Астрахана, в которой он перестал стесняться халтурить. Великий режиссерский почин. Спасибо за смелость. Начиная с «Перекрестка», Астрахан все больше и больше примеривался к той роли в кино, что влекла его все эти годы, – режиссера, который наконецто поставит востребованный зрителем ширпотреб на конвейер.Конвейер не предполагает филигранной работы, а время и практика показали, что астрахановские творения аудитория готова принимать и в виде элементарной школьной табуретки. А почему — вот это интересно. Почему астрахановские мелодрамы «Все будет хорошо» и «Ты у меня одна» до последнего времени побивали рекорды по частоте показа по телевидению, обгоняя даже таких «монстров» кинопоказа, как «Кавказская пленница» и «Бриллиантовая рука»? Надо сказать, что картины Астрахана никогда не отличались ни оригинальным художественным языком, ни тонким психологизмом. Да и зачем все это режиссеру, снискавшему любовь народа слезоточивыми мелодрамами и телесериалом «Зал ожидания»? Начинал Астрахан, правда, серьезно. Первой его картиной была «Изыди!» – фильм о еврейских погромах начала века. Были «Из ада в ад» – тоже о национальных распрях, была «Четвертая планета» – не очень удачная фантасмагория а-ля Брэдбери, был «Контракт со смертью» – о современных врачах-вредителях. Но все это как-то не отложилось в памяти народной, зато она охотно оставила в своих анналах астрахановские мелодрамы.Думается, что в своем роде режиссер был первооткрывателем.Он первым из своего поколения понял, для кого и о чем нужно снимать картины. Еще восемь лет назад он сообразил, что чернуха и порнуха, разоблачения и обличения, выплеснувшиеся на экраны в перестроечный период и прочно обосновавшиеся там, на самом деле слишком мало интересуют тех, кто составляет подавляющее большинство населения России, — вчерашний советский народ. И не только тех, кто пострадал от вторгшейся демократии — пенсионеров, бюджетников, — но и тех, кто к тому моменту прочно утвердился на ниве зарабатывания денег.Если [b]Никита Михалков[/b], снимая «Сибирского цирюльника», беспрестанно доказывал, что делает фильм о России, какой она должна быть, то Астрахан в своих мелодрамах показывал человека, каким он должен быть.Безденежный инженер из фильма «Ты у меня одна» в прекрасном исполнении [b]Александра Збруева [/b]отказывается от заокеанской жизни с влюбленной в него молодой красоткой ради любви к не очень молодой и такой же безденежной жене, да еще все это происходит под ностальгическую песню [b]Юрия Визбора[/b]. Этого оказывается достаточно, чтобы утолить живущую во все времена в человеке жажду увидеть стабильность и стройность мира. Схематичность сюжета и ходульность характеров воспринимаются как простота, невнятность и несуразность чувств и поступков героев — как противоречивость и неоднозначность живых людей. Психологии и попыток анализа в картинах Астрахана – ноль, но строит он свои сюжеты так, что одним зрителям это невдомек, другие умышленно стараются этого не замечать, убаюкивая себя вечной песенкой об утраченных нравственных ценностях. И «Желтого карлика», между прочим, смотреть будут: ничто так охотно не находит приют в мягкой российской душе, не утешенной тугим кошельком, как выставленная на всеобщее обозрение поруганная нравственная ценность. Режиссер родился в правильной стране. Он прилежно заучил и сделал невидимым эпиграфом почти к каждому своему фильму бессмертные строки: «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!» Так уж, увы, устроен человек, и Дмитрий Астрахан знает это лучше многих других.