[b]Сегодня мы печатаем еще один отрывок из студенческих воспоминаний Леонида Асмаева ([i]см. «ВМ» от 1 сентября[/i]), относящихся к первым послевоенным годам.[/b]В МГУ на биолого-почвенный я решил поступить летом 1949 года, сразу по окончании школы. Но пробиться удалось только на заочное отделение. В стране к этому времени произошли серьезные события.После жестокой засухи 1946 года партийное руководство лихорадочно искало пути для подъема сельского хозяйства. Так возник Сталинский план преобразования природы, который сводился к созданию мощных лесных полос, которые должны были защитить пашни от суховеев. Москва запестрела рекламными плакатами. На них был изображен вождь с неизменной трубкой в руках на фоне зеленых лесополос. Другим «выдающимся» событием была сессия ВАСХНИЛ, на которой была разгромлена классическая генетика и провозглашена монополия учения Т. Д. Лысенко в биологии.А теперь вернемся в корпус биофака на Моховой. В числе практических занятий у будущих биологов был практикум по анатомии человека. Когда мы закончили изучать скелет, преподаватель сказал нам, что теперь мы «возьмемся за мышцы» и будем работать с трупами в «анатомичке». Лица у студентов вытянулись. Я был в шоке, так как плохо переносил подобные зрелища. «Что делать?» В подавленном состоянии я зашел в деканат. А там меня неожиданно спросили, не хочу ли я перевестись на очное отделение, но только на почвенное, так как на биологическом мест не было. Я с радостью согласился. Так была решена проблема «анатомички», а я стал студентом-очником.После сессии ВАСХНИЛ на факультете произошли кадровые перемены. Ученые, выступавшие против «учения» Т. Д. Лысенко, были отстранены от работы и лишены права преподавать. На заседаниях Ученого совета был наложен запрет на научные дискуссии.В 1949 году «органы» пересматривали старые дела и заводили дела новые. Это был своего рода «мини 37-й год». Отразились эти события и на нашем факультете.Где-то в начале 1950 года весь биофак был собран в Большой Коммунистической аудитории на Моховой. Такие собрания происходили обычно для очередного промывания мозгов. На этот раз было объявлено, что среди наших студентов обнаружена антисоветская группа! Суть сводилась к следующему.Где-то при Доме пионеров собрались молодые люди для совместного проведения досуга. Это было тогда распространенным явлением (почти «тимуровский» кружок со своей клятвой, знаменем и другими атрибутами). Однако «органы» усмотрели в этом крамолу. Юношей арестовали, девушек (среди которых были и наши студентки) оставили на свободе. Но их решено было подвергнуть «суровому моральному осуждению». «Пикантность» заключалась в том, что все обвиняемые были активными комсомольскими функционерами (две были членами факультетского бюро комсомола, две – членами курсового бюро). Когда девушек вывели на «подиум» Большой Коммунистической аудитории, они, запинаясь и плача, в один голос говорили о том, что они не понимают, за что их судят. Не поняли этого и мы. Но в результате все четыре девушки были исключены из комсомола.Однако в конце собрания сто студентов проголосовали против исключения. Это вызвало гнев тогдашнего идеологического руководства. Студентов собрали на следующий день в той же аудитории, уговаривая проголосовать «за». Во время этой процедуры возник вопрос: ведет ли исключение из комсомола к исключению из МГУ? По этому вопросу выступил тогдашний секретарь вузовского комитета МГУ, который громогласно заявил, что исключение из ВЛКСМ не обязательно ведет к исключению из университета. Но это была ложь: все четыре студентки вскоре были отчислены.Следующее собрание факультета в той же аудитории связано с тогдашним деканом биофака Исаем Израилевичем Презентом, верным соратником Трофима Денисовича Лысенко, юристом по образованию.Как и его друг, он был одиозной личностью. Будучи деканом факультета, он должен был устранить крамолу среди сотрудников и воспитать студентов в духе лысенковских идей. Внешне это был своеобразный человек: жгучий брюнет, с длинными волосами, небольшого роста, с тонкими усиками, похожий одновременно и на Троцкого, и на Чаплина. Речь его, очень грамотно построенная, отличалась крайне демагогическим характером.А упомянутое собрание было посвящено охране природы. В то время это движение только зарождалось, и на биофаке образовалась группа студентов и преподавателей, пропагандировавшая идею охраны животного мира. По замыслу организаторов собрания мы должны были выслушать информацию об этой группе и осудить ее деятельность. Когда предоставили слово декану, Презент поднялся с места и, сгорбившись, медленно подошел к кафедре. Кафедра высокая, поднявшись на нее, декан скрывается полностью – его не видно. Затем над кафедрой медленно появляется его голова с растрепанными волосами. Он обводит аудиторию полубезумным взглядом: «Что! Охранять природу! От кого?» И затем визгливым фальцетом: «От советского человека!» Дальше следовала обычная демагогия в духе сталинских времен.А где-то в конце первого курса И. Презент исчез из поля зрения. На смену ему пришел деканом некто Исаев, мягкий интеллигентный человек, селекционер, долгое время работавший с Мичуриным (что и послужило поводом к его назначению).Как я уже писал, в то время была развернута грандиозная работа по созданию лесозащитных полос. Факультет принимал активное участие в этой работе. Ему было поручено шефство над государственной лесополосой Камышин–Сталинград. В летний полевой период сотрудники и студенты биофака выезжали на место и проводили там натурные работы. Мобилизованность на эти работы была такова, что тогдашний декан И. И. Презент, встретив летом профессора в здании факультета, спрашивал его без обиняков: «Почему вы не на лесополосе?» Звучало это почти как символичное: «Почему не на лесоповале?» Несколько слов о внешнем виде тогдашних студентов. Прошедшая суровая военная пора наложила отпечаток и на одежду людей. Студенты одевались очень скромно: не только юноши, но и девушки могли прийти в университет в лыжном костюме. Потертые пиджаки и пальто были обычным делом (зимой редко кто ходил в шубе). Я первые 2–3 года ходил в старом кожаном пальто.Наши девушки тогда ни о какой косметике не могли и подумать. Студентка, явившаяся в университет с накрашенными губами, могла свободно вылететь из комсомола.…Прошло более полувека. Раз в несколько лет наш курс собирается на факультете. Дружеские объятия, поцелуи… Многие уже ушли из жизни. Каждый раз во время встречи ведущий зачитывает скорбный список. Мы, как принято, молча встаем, чтобы почтить память товарищей.Часто поем старые студенческие песни, забытые сегодня: «Гимн демократической молодежи», «Гимн студентов», «Гимн биофака» и т. п.Достижения моих однокашников, конечно же, неодинаковы. Есть два академика с мировым именем, есть доктора наук. Есть кандидаты. Совсем недавно я узнал, что наш курс назывался «Мичуринский набор».Ну что же. Пусть будет так.[b]Леонид Рубенович АСМАЕВ,выпускник МГУ 1954 года,пенсионер[/b]