Какого рожна ему надо

[b]Николай Рожнов – изобретатель… рубанков, изготовитель деревянных рамочек, столяр-философ и вообще личность неординарная.[/b]Иной раз, когда его мысли о дереве уносятся на самый край вселенной, он добавляет: «Ну, это я заезжаю…» На различных выставках легко узнаваем по широким ярко-желтым подтяжкам. Они, как объясняет, «формируют определенный имидж». В них Рожнов немного похож на клоуна. По основной профессии – инженер-строитель, майор запаса. Его мастерская – прямо на кухне скромной московской квартиры. Съемная дощечка-верстачок прикреплена к кухонному столу. На стене – два ряда стамесок. На подоконнике – эксклюзивные рубанки (всего 40 штук). В углу – заготовки: бруски и реечки. Тут же и готовая продукция – рамочки. На плите закипает чайник. Лохматая, серо-голубого окраса кошка Масяня залегла на холодильнике и недобро поглядывает на гостей – корреспондентов «ВМ». При попытке ее погладить прогибается и шипит. Хозяин Масяни, радушно улыбаясь, показывает свое богатство.[b]С сучком и с задоринкой– Николай Иванович, не тесно вам в мастерской на кухне?[/b]– Это вынужденно. Иметь специальную мастерскую для меня пока нереально. Но в этом и преимущество: я независим, ни перед кем не отчитываюсь, надо мной нет начальников. Купил на рынке реечки, брусочки и работаю спокойно.[b]– Соседей шумом не доводите?[/b]– Разве это шум! Вот пиление, сверление, работа на станке – это шум. Да и по ночам я не работаю… Сейчас я покажу, как из этой реечки делается прекрасный багет… ([i]Действительно, движение рубанка создает лишь легкий приятный шелест. На пол спиральками спадают локоны узкой, тончайшей стружки[/i].) Мои ножи выдерживают самую экстремальную нагрузку. Вот видите – еловый сучок, и мой рубанок с ним легко справляется.Есть такая народная байка. Старый столяр был кривой на один глаз: при обработке дерева рубанком в него выстрелил сучок. И перед смертью этот столяр говорит: «Всем прощаю, но еловому сучку – никогда».[b]– Сами не боитесь елового сучка?[/b]– С моими-то рубанками! Нет, конечно… Я могу сделать стружку еще тоньше, довести ее до дымки. А сейчас мы сделаем уголочек для стеклышка, под которое можно будет вставлять фотографию. ([i]Берет другой рубанок[/i].) Минуты две затратили – получили багет. Заметили, я одной рукой строгал. Такой работой у себя дома легко может заниматься даже инвалид. Это даже не работа, а удовольствие: слух ласкает, запахом наслаждаемся и глаз радует.[b]– Только наждачкой зачистить забыли.[/b]– Ни в коем случае! Правильная обработка дерева – это когда снимается тончайшая непрерывная стружка. Шлифовка наждачкой противоречит самой природе дерева. Она забивает поры, лишает дерева внутреннего света. Шлифовка на дерево напускает туман. Более 100 лет назад лукавый подсунул мастеру наждачку и таким образом украл свет.[b]– И лак тоже лукавый подсунул?[/b]– Где вы видите лак? Лак не применяю. Принципиально. Только льняное масло, воск. Вощение – старая технология.[b]Дерево помнит много чего– Стружка замечательная, красивая, даже жалко выбрасывать.[/b]– На стружку тоже есть заказчики. Флористы из нее делают всякие цветы. У меня ее берут для упаковки дорогих вин. А меня вдруг как-то осенило, что эта стружка не что иное, как магнитная лента, несущая в себе информацию. Человек просто не научился ее снимать.[b]– Не понял…[/b]– Я убежден: все, что дерево видело, слышало в своей первой жизни, мы можем воспроизвести. Посмотрите, на стружке видны те же самые линии, какие есть на магнитной ленте. Так что дело осталось за специальным магнитофоном… Но это я иногда «заезжаю».[b]– Услышим тогда, как деревья ругаются – зачем спилили![/b]– А можно еще узнать, что происходило в старые века. Дерево в первой своей жизни – это природная антенна. Оно аккумулирует в себя свет вселенной, листочки – это мембраны. А вторую жизнь ему дают лишь руки мастера. Он снова замыкает свет вселенной на этом маленьком объекте. Если мы в эту рамку помещаем фотографию наших родных и близких, то она работает уже как оберег.Кстати, антикварная мебель тоже многое видела и слышала, переходя из рук в руки. А поскольку история России – это череда потрясений, то нужно не забывать, что, когда мы покупаем антикварную мебель, можем принести в дом всякие неприятности.[b]– Среди пород деревьев у вас есть любимчики?[/b]– Нет. Каждое дерево индивидуально, красиво, и каждому – свое место. Дерево менее ценное – на забор, на двери. Другое – на мебель. А особо ценная порода достойна стать художественным изделием. Прежде чем снять стружку, мастер изучает характер дерева. Дерево, как и человек, не любит, когда – «против шерсти». Требует индивидуального подхода. Вот, допустим, амарант ([i]достает рамку фиолетового цвета[/i]), это его натуральный цвет, без всяких красителей. Вот орех, груша, а это – настоящий старый дуб. Он десятки лет пролежал под открытым небом.Вот, например, жил человек – прекрасный, талантливый, но долгое время не был признан. И вдруг к концу жизни его заметили, и он получил признание. Так и я увидел старый дуб. Эти трещины, как морщины старого мудрого человека. Все это сделано временем, безо всякой имитации. Изделие из такого дерева – будущий антиквариат.[b]– А вот на этой рамке явный сучок. Не брак?[/b]– Нет, для дерева все естественно. И у каждого человека есть определенные недостатки. Но если мы станем их грубо исправлять, то утратится индивидуальность, яркость.[b]Картина в плохой рамке – что красавица в лохмотьях– Как вы свои рамки продаете?[/b]– Обо мне узнают на выставках, потом звонят, что-то заказывают. Мои постоянные заказчики – японцы. Вся их культура по сути деревянная. Я делаю рамочки под их иконки, вышивки, фотографии. Недавно мне одна японка заказала рамку из амаранта под семейную фотографию. Я еще сделал там врез из красного дерева…[b]– А наши люди… не очень?[/b]– А наш человек пока дозревает. Ведь он привык пользоваться суррогатами, начиная от пищи, музыки, мебели… К сожалению, нашего человека уже приучили к миру муляжей и имитации.[b]– А художники?[/b]– Покупают, но очень мало. Был я в академии ваяния и зодчества у Церетели. Им понравились мои рамки. Интересуются: сколько стоит? Говорю им, что такая, например, небольшая рамочка обойдется им примерно в тысячу рублей. Говорят, дорого. Но разве рамка в тысячу рублей для их шедевров – дорого? Я же пришел в академию.Если ваша работа прекрасна, достойна, оденьте ее в настоящую рамку! Ведь если, допустим, красивую женщину одеть в тряпье, то как она будет выглядеть? Да, посредственную работу моя рамка задавит. А вот настоящее произведение обогатит, поднимет, в том числе и в цене.[b]– Шилову бы предложить, Глазунову?[/b]– Я пытался к ним прорваться, поговорить. Но пока нет взаимопонимания. Они для своих картин используют стандартный итальянский багет. Но есть предварительная договоренность с художником Сергеем Андриякой. Я видел его работы. Они просто напрашиваются одеться в мои рамы. И вы увидите, какой это будет полет, засияет все! Ведь бутафорские рамы годны лишь для репродукций.[b]Вся жизнь – полено– Откуда у вас интерес к дереву?[/b]– С детства. У меня отец делал бочки, всю столярную работу. Ему сейчас 75, дай Бог ему здоровья. Дед, прадед – все по роду столярничали. И фамилия Рожнов произошла от слова «рожон» – острый кол. Эти колы применялись для ограждения, защиты, обороны. Мои далекие предки работали топорами, затесывали колы и получили прозвище Рожон. До сих пор говорят: не лезь на рожон! Какого рожна тебе надо!.. А ведь дерево сопровождает человека от рождения до смерти. Вокруг человека везде дерево: лес, дрова... А вы знаете, что корень «здрав» в слове «здравствуйте» произошел от «древ»? Мы таким образом десятки раз в день вспоминаем дерево. И все ищем национальную идею. А национальная идея – это дерево. Деревня – «древ». Древняя Русь – «древ». Все деревянное получается. Но это я, наверное, уже «заезжаю».[b]– И песня есть такая: «А если туп, как дерево, родишься баобабом...»[/b]– А еще говорят: будь здоров как дуб.[b]– И рубль у нас деревянный…[/b]– Так я же и говорю: кругом – дерево!