[b]Уважаемый Джон Рональд Руэл Толкиен свое Средиземье, конечно, придумал сам. Сам же и населил эльфами, орками и так далее. Короче, работу проделал такую, что сам Лев Николаевич позавидует. Но и сам работу задал тем, кто пытался понять, что же он имел в виду.[/b]Такие появились сразу же после выхода книг и развили бурную деятельность. Благо время было подходящее: сразу после Второй мировой. Черчилль про железный занавес уже рассказал, все, что нужно, в пустыне Аламагордо уже бабахнуло, секрет на восток уже утек – вот и все, подоплека «Властелина...» готова. Даже созвучие имен товарищей Саурона и Сталина ложилось в тему – желающие увидеть в книге злободневный политический памфлет его там увидели.Однако еще неотекстованный Толкиеном мир существовал в его сознании куда раньше. «Сильмариллион» – его раннее произведение, опубликованное лишь посмертно, – уже содержит весь эпос и почти весь сюжет «Властелина».Да и вообще, такие глобальные идеи чаще приходят тогда, когда голова еще не занята текучкой повседневной жизни – в юности. У Джона Рональда Руэла, родившегося в 1892 году, юность прошла в очень приятное время – предвоенье Первой мировой. Когда мир был совершенно другим, а Сталин работал еще очень-очень мелкой шпаной.[b]Маленькие радости маленьких мальчиков[/b]Любой образованный английский мальчик начала двадцатого века, кроме истории своей страны, должен был неплохо разбираться в истории еще трех стран – Израиля (поскольку иначе не разобраться в Ветхом завете), Древней Греции (откуда есть пошла западная ученость) и не менее Древнего Рима (как колыбели западной цивилизации). Любой английский мальчик того времени, интересующийся военной историей, в качестве наиболее свежей европейской войны, в которой «наши победили», имел в виду Крымскую войну. И нет совершенно ничего удивительного в том, что этот самый мальчик водил пальчиком по карте балканского полуострова, где произошли первые сражения этой войны – Калафат, Силистра... Та же самая карта фигурировала в древней истории – вот Эллада, а вот Македония, из которой родом тот самый Александр... Здесь – свои, а здесь – враги, а здесь – были свои, а теперь враги, а ведь моглобыть и по-другому, если бы... С картами вечно так. Когда долго на них смотришь, они оседают где-то в подсознании.Чуть отвлечемся от Толкиена. Другой элитарный английский мальчик очень любил играть в солдатики, увлекался поэзией и историей, а еще, видимо, уделил определенное внимание «Илиаде». Он был постарше Толкиена – на 18 лет – и к Первой мировой уже руководил в морском министерстве.Когда дела на Западном фронте пришли в окопный затык, он залез к себе в подсознание, извлек оттуда «Илиаду», сдул пыль и предложил последовать примеру Ахилла, а именно – произвести десант у самого сердца Турецкой империи, на полуострове Галлиполи. Вторая Троя не вышла. И Уинстон Черчилль, этот мечтательный мальчик, был с позором изгнан с поста первого лорда Адмиралтейства и отправился на Западный фронт командовать батальоном, чтобы при случае смыть позор кровью.Где-то там же, во Франции, на Сомме, в 1916 году получает контузию лейтенант Толкиен. Потом возвращается в Англию (Черчилль тоже) и, пока лечится в 1917 году, работает над «Книгой утраченных сказаний» (будущим «Сильмариллионом»).[b]Место действия – Балканы[/b]Во время войн карты оживают. Они появляются на страницах газет и даже надоедают оттуда, хотя меняются то и дело. Карта Балканского полуострова непосредственно перед Первой мировой жила собственной, насыщенной событиями жизнью – одна война обезъевропила Турцию, а вторая усекла разросшуюся было Болгарию. Это были такие милые, далекие и оттого миниатюрные войнушки, что после кошмара мировой и за войну почти не считались.А если избавить войну от комшара окопов, унижения вшей и аромата тифозных бараков, она и будет такой, как у Толкиена – фэнтезийной. Со сверкающими мечами, долгими речами героев перед решающей битвой со злом и горообразными кучами исключительно вражеских трупов.Однажды я развернул физическую карту Балканского полуострова на 90 градусов – так, что Черное море оказалось на юге, а Греция на Западе. И сел. И просидел перед ней два часа (из них час пятьдесят девять минут – с книгами). Потому что увидел карту Средиземья. У меня начался кошмар совпадений. Вот Дунай – один в один Андуин, великая река. Но на ней нет водопадов Раурос, не правда ли? Или есть? Знаменитые Железные ворота, дунайские пороги в районе ныне румынского города Оршова, делали реку практически несудоходной, пока австрийцы в девятнадцатом веке не исправили ситуацию за грандиозную по тому времени сумму в 18 миллионов гульденов. А что это за колечко гор вот здесь, сверху от Дуная (то есть справа от Андуина) – это Карпаты или все-таки Мордор? А внутри кольца Карпат у нас находится Трансильвания. Ассоциации неизбежны – дурное местечко. Недавний фильм «Ван Хельсинг» о Дракуле с тремя обольстительными приспешницами (злодеи оказались очень похожи на Валерия Меладзе и группу «Виагра», что добавило комизма и без того смешному фильму) в который раз воспроизводит сюжет, вошедший в мировую литературу в XIX веке в той же самой Англии и, без сомнения, хорошо знакомый Толкиену. Иметь под рукой Трансильванию и не назначить ее злом – невозможно. Главный вампир викторианской эпохи имеет некоторые признаки назгула – вреден до невозможности и трудноубиваем. А еще летает иногда (у Толкиена лишь оседлав соответствующую тварь).[b]Побитое добро[/b]Но кто же тогда у нас добро? Согласно «Властелину», оно у нас находится в двух местах – в горном Гондоре и равнинной Ристании. Она же горная Греция и более-менее равнинная (за исключением юга) Сербия. Начнем с простого – с сербов. Это сейчас они плохие с точки зрения Запада, в Первой мировой они были за Антанту, следовательно – хорошие.Они оказались в неприятном окружении, но долго героически сопротивлялись Австрии, и только после «предательства» Болгарии (она вступила в войну через год после ее начала на стороне Германии) рухнули. Что делали конунг Теоден и компания, когда у них возникали легкие неудобства вроде вторжения в Урукхай гражданина Сарумана? Отступили в Горнбург, труднодоступное горное местечко, откуда огрызались. Что делали сербы во главе с королем Карагеоргиевичем и воеводой Путником? Год держали Белград, потом отступили в Черногорию и Албанию, а в итоге оказались на острове Корфу и Салониках, где побитые под Галлиполи союзники организовали небольшой антиболгарский фронт. В истории все было хуже, чем в фантазии.Гондор,воспетый Гоблином под именем Гондурас... Великое древнее королевство, тень при жизни, колебимая ветром, без короля и многочисленных утраченных городов. Здесь Толкиен нашел огромное месторождение истории, потому что за этим именем скрываются и Ахилл, и Аристотель, и все Константины, вплоть до последнего, погибшего на стенах своего города в 1453 – выступившие в роли короля-чародея турки выставили его голову на всеобщее обозрение.Здесь и мрачная романтика Байрона, и трагедия Миссулонги – и созданное по слову Лондона и Парижа греческое государство нового времени, оказавшееся несравнимо бледнее и прозаичнее великого прошлого.Когда мировая война завершилась, одно время казалось, что некий Арагорн (точнее, Арагорниас или, может быть, Арагорнополу) будет коронован в Царь-граде. Иллюзии восстановления креста над Константинополем были почти реальными... но Анкара уничтожила их при помощи ленинских винтовок. И здесь фантазии на тему возвращения короля остались фантазиями, которые и есть главный писательский хлеб.[b]Родословная Швейка[/b]В роли испортившегося дедушки Сарумана, который некогда был хорошим, а потом увлекся генной инженерией и средствами коммуникации и от этого стал плохим, мог выступить, например, престарелый (к 1914 году) император Австрии и король Венгрии, Франц-Иосиф I Габсбург. Наверное, все это выглядит несколько нелепо, потому что седовласого старца при жизни не преследовали дубы венского леса и он не строил себе одиноко стоящих башен – разве что с палочкой ходил.Но обращаясь к риторике времен Первой мировой, мы обнаруживаем, что британцы на Западном фронте имели привычку именовать своих противников (к числу которых относились немцы и австрийцы) гуннами. База этого замечательного народа раннего средневековья находилась именно на венгерской равнине, хотя они доставили много неприятностей всей «цивилизованной Европе» (и пару побочных линий авторам «Саги о нибелунгах»). Так что бравый солдат Швейк имеет определенные черты орка – туп, кровожаден (когда доходит до кровяной колбасы), носит немодную одежду. Что касается Изенгарда, то его стоит искать где-то на дне озера Балатон, рядом с могилой Аттилы.И, наконец, поле главной битвы – окрестности нижнего течения великой реки Андуин. С севера – Румыния, с юга – Болгария. Где-то в первой – Минас-Моргул и Ородруин. Где-то во второй – Минас-Тирит. Если захочется на досуге поискать кости эльфов, орков (хоббитские нет смысла – живучие, мелюзга), то это где-то там. Только очень глубоко, под огромным количеством других костей. Начиная с вторжений готов и прочих варваров, там рубились постоянно. Войны громоздились одна на другую, перечислять и искать аналогии просто лень. Остановимся лишь на одном немаловажном обстоятельстве: кто нападал и кто оборонялся.У Толкиена все ясно: нападали восточные варвары (в реале северяне), оборонялись культурные западники (южане). Светлый образ скифо-гунно-татаро-монголо-русского для выпускника Оксфорда век из века не особо менялся.Только вот с мифологией есть маленький затык. Толкиен черпал вдохновение в основном не из германских легенд, а отнюдь не греческих – но если обратиться к соответствующей исторической эпохе, то варварами были как раз германцы. Очень похоже, что из Мордора ордами перли именно они...Ну и что с того? Разве кто-то запрещает брать все лучшее – что-то у одних, что-то у других? Все так делают, а не только невеста из «Женитьбы».[b]География как приправа[/b]Напоследок – о том, как сам Толкиен все объяснял. В шестидесятых он говорил в интервью, что Хоббитания находится на широте Оксфорда, Минас-Тирит на широте Флоренции, а устье Андуина – на широте древней Трои: «Поле действия – земля, та самая, на которой мы живем, лишь исторический период воображаемый». Он посвятил свои романы Англии, которую считал относительно бедной мифологией страной: «Есть эпосы греческие и кельтские, романские, германские, скандинавские и финские, но ровным счетом ничего английского, если не считать дешевых изданий народных сказок» (неправда ли, не самый лестный отзыв о литературных достоинствах книг о короле Артуре?). И он попытался восполнить этот пробел. И конечно, выйти за пределы этого созданного им самим мифа он не мог, да и не хотел.География, конечно, не была для него главной. География – лишь маленькая вкусная приправа к блюду, именуемому искусством.В котором, напоминаю, мы имеем право на полет (разумеется, в соответствии с полетным планом и типом воздушного судна) фантазии. Это делается просто потому, что интересно – других оправданий нет.