Мастер комбинаторики

[i]В математике есть понятие «комбинаторный анализ» — взаимное расположение множества объектов и предметов. Человек, который из толстенных томов делает динамичные трехчасовые пьесы, сохраняющие аромат и стиль первоисточника, обладает комбинаторским талантом. Человек, который собрал одну из самых ярких в столице актерских трупп и получил под свою театральную идею помещение в двух шагах от Тверской, умеет учитывать и просчитывать в своих действиях все до мелочей и из множественностей выстраивать оптимальную комбинацию.Это — художественный руководитель и главный режиссер московского «Театра Луны» [b]Сергей Проханов[/b].Грязный подвал превращен в стильное белоснежное помещение с небольшим зальчиком, в котором расположенные амфитеатром ряды мягких кресел перетекают в горизонталь сцены. Хорошая акустика. В туалетах — аромат пятизвездочных отелей. В баре — шампанское всегда холодное, салаты свежие, а кофе — нескольких сортов. Новые русские, заплатив за элитные билеты кругленькую сумму, чувствуют себя здесь в своей тарелке.[/i]— Я действительно по природе комбинатор, — говорит Проханов. — Наверное, виновата в этом еще и физико-математическая школа для особо одаренных — я уже в девятом классе решал задачки за III курс мехмата.[b]— В шахматы играете? [/b]— Играю. А почему вы спросили? [b]— Кобзона переиграете? [/b]— А-а, понял... Нет, Кобзона не переиграю, такого аналитика, как он, переиграть трудно.[b]— Как вы относитесь к тому, что ваш театр в чести у новых русских? [/b]— Очень хорошо отношусь. Я и себя считаю новым русским. Я — продукт эпохи, которая меня сформировала. Начать с того, что я долго был актером, потом захотел и сумел стать режиссером. Никита Михалков однажды определил, что такое режиссер: это человек, который умеет довести свои мысли до такого момента, когда придуманное воплотится в сделанное, а между этими двумя стадиями — большая глубокая яма. То есть ты можешь напридумывать все что угодно, но это еще ничего не значит. Я сумел через эту «яму» перепрыгнуть.[b]— На банкиров тоже действует непреходящее обаяние друга всех детей Кеши Четвергова, незабвенного Усатого Няня? [/b]— Ну не знаю... Мне Кеша столько всего и доброго, и недоброго сослужил... В доперестроечные времена, когда в свободной продаже ничего не было, «Нянь», конечно, помогал. И еще, когда я приставал на улицах к длинноногим красоткам — так мы с Хомским собирали кордебалет для спектакля «Иисус Христос — суперзвезда». С другой стороны, Кеша едва не сделал меня актером одной роли — от скольких предложений, повторяющих «Няня» пришлось отказаться! [b]— Зато один хороший фильм, точное попадание в образ — и вы навсегда знамениты. Я думаю, молодые актеры вашего театра в глубине души завидуют вам. У них подобных шансов почти нет — кино в полумертвом состоянии, телевидение театр не очень жалует... И ведь такие таланты, красавцы, умницы! Но их мало кто, помимо театральной публики, знает...[/b]— Сам об этом часто думаю и мечтаю когда-нибудь присоединить к профессиям актера и режиссера еще одну — продюсера. И раскручивать театральных актеров. Думаю, у меня бы получилось. Но пока нет средств.[b]— Все ваши спектакли изысканно красивы. С умопомрачительными женщинами, с мужчинами, за которыми хочется идти на край света. Ничего общего с тем, что творится за стенами театра, кроме, пожалуй, чувств, сумасшедших страстей, которые каждый зритель примеривает на себя... Вы так просчитали вкус новых русских? [/b]— Я так просчитал желание сегодняшнего зрителя, которому недодают романтики, который давно уже не воспринимает «чернуху», а его все равно ею пичкают, и которому надоело смотреть на мелкие страстишки, суету, бытовуху. Ему хочется Личностей. Вместе с личностью переживать большие страсти. Отсюда и «Фауст», и «Таис сияющая» — по сочинениям Аристотеля и Плутарха. И «Путешествие дилетантов» Окуджавы. Я помню свое смятение, когда впервые прочитал этот роман: какие чувства, какие отношения! И вот так взять, все на свете бросить — и бежать с любимой женщиной на Кавказ! Просто голова кружится... Фаустовская тема: когда золото теряет смысл... В Голландии у меня есть хорошая знакомая, молодая актриса, которая с периодичностью раз в год все бросает и убегает в африканские племена. Такая вот жизнь наотмашь! [b]— Но романтика романтикой, а билеты на ваши спектакли — самые дорогие в Москве.[/b]— Цена совершенно не отпугивает. На каждом спектакле — аншлаг. И в то же время не найдется такого «бедного студента» или завзятого, но малоимущего театрала, которые бы в конце концов к нам не попадали: пропускаем, ставим дополнительные стулья. Эту любовь я понимаю и ценю. Недавно вернулись из Таллина (там, кстати, билеты у нас были еще дороже) — такой прием, просто жить хочется! [b]— У вас звездный состав труппы: Ромашин, Смирнитский, Герчаков, Кондулайнен, Виноградов, Чернов... Чем вы их удерживаете: хорошими спектаклями или хорошими условиями? [/b]— И тем, и другим, хотя до антрепризных зарплат, когда актеры получают 300—500 долларов за спектакль, нам очень далеко. А по творческим делам — они ко мне долго приглядывались, вплоть до того бума, который поднялся после спектакля «Ночь нежна». Для актера ведь важнейшая вещь — почувствовать победу. Большую, маленькую, но чтобы внутри это чувство возникло.[b]— Почему вы никогда не берете готовых пьес? [/b]— Их не так много, хороших пьес. И потому все ставят одно и то же — восемь «Чаек», пять «Дядей Вань», три «Гамлета»... Берут отглаженные, проверенные вещи. Боятся брать оригинальное.[b]— Чем оригинальным удивите в новом сезоне вы? [/b]— Чарли Чаплиным. У нас есть замечательный артист Женя Стычкин. Виртуоз! У нас будет совершенно новая версия Чаплина. О том, чего он не сделал, но мог бы сделать. Как известно, на третий день после смерти тело артиста украли и вернули на сороковой. Где он был? Неизвестно. А по нашей версии, он снимался в кино, испросив у Бога эти дни, чтобы попробовать то, чего так и не признал при жизни: разговорный жанр, телевидение... Называться будет «Восставший Чаплин».[b]— Пьесу, конечно, будете писать вы? [/b]— Конечно.[b]— Очередная комбинаторика? [/b]— Что поделаешь...