Алексей Пьянов: Юмор — витамин для народа

[i]На минувшей неделе у всех журналистов — и либеральных, и «старорежимных» — была возможность отметить свой профессиональный праздник: хоть 3 мая — Международный день свободы печати, хоть 5 мая — по старой памяти, коммунистический День печати.Решили и мы отметить это дело. О некоторых тенденциях в развитии отечественной журналистики в беседе с нашим корреспондентом рассуждает главный редактор журнала «Крокодил» [b]Алексей ПЬЯНОВ[/b].[/i][b]— Алексей Степанович, похоже, с началом перестройки приказал долго жить жанр фельетона. Почему это произошло, с вашей, профессиональной, точки зрения? [/b]— Кончина фельетона как жанра непосредственно не связана с перестройкой. Он в значительной мере исчерпал себя еще раньше. Фельетон в советское время был усилиями идеологов трансформирован в удобную для них форму — политическую по сути. Он утратил родовые признаки фельетона как литературного, художественного, хотя в основном и газетного жанра. У нас он держался на таких выдающихся мастерах, как Лиходеев, Пархомовский, Моралевич.Понятия «субботний фельетон», «вместо фельетона» и т.п. — это, извините за выражение, бодяга, соотносящаяся с подлинным фельетоном, как вода с вином. Увы, фельетон себя исчерпал. Ушли мастера и рыцари его, и он умер. Но об этом не стоит особенно жалеть. Жанры литературы, в том числе и особенно — сатирические, рождаются и умирают, приходят и уходят. Сейчас появились некие синтетические формы, связанные с фельетоном. Но, я думаю, и он как традиционный жанр российской сатирической журналистики будет, вернется, никуда не денется — слишком велики его значение и традиции.[b]— Сатира — жанр, как известно, протестный. Можно даже говорить — политический. Не случайно у сатиры, по выражению автора вашего журнала Бориса Лесняка, «только один положительный герой — издатель». Посему было бы желательно узнать ваше политическое кредо.[/b]— Я думаю, что сатира не должна быть лобовой, впрямую политической. По крайней мере, она не должна быть более политической, чем литература вообще. Потому что, как только сатира становится именно политической, она перестает быть именно литературой. Тому множество примеров. «Крокодил» долгое время именовался «журналом политической сатиры» — приспособили, традиции были. Помните? Ленин втащил в политику Толстого. Мог ли Лев Николаевич думать, что когда-нибудь станет «зеркалом русской революции»? Я недавно перечитывал Салтыкова-Щедрина. Там в предисловии значение этого великого писателя-сатирика определено тем, сколько раз его сочинения цитировали Владимир Ильич и Иосиф Виссарионович. Вот вам и критерии сатиры! Может быть, я вас удивлю, но у нашего журнала нет политического кредо. Его у сатиры, по моему разумению, и не может быть, она обязана жить сама по себе, по своим законам, не выбирая никаких приоритетов — ни сверху-снизу, ни слева-справа. Мы сняли пресловутую пугающую строчку «Журнал политической сатиры» и стали просто журналом сатиры и юмора, производителем живительного витамина.Но это не значит, что мы бесхребетны, не разбираем, «левая, правая — где сторона». У нас совершенно четко определены критерии, в качестве которых мы взяли традиции российской демократической сатирической журналистики. Демократической! Советская сатира имела прекрасных мастеров — Зощенко, Катаев, Ильф, Петров, Булгаков, Архангельский, Кольцов… Но она не была свободной. За ней слишком строго надзирали. Покритиковать ЦК, обкомы, даже райкомы партии было не то что опасно — невозможно. Жэки, профкомы, райисполкомы — это пожалуйста, это было дозволено… У «Крокодила» — четкая демократическая ориентация. Но мы не оплевываем того, что было прежде, и терпимо, без оскорблений и издевательств относимся к тем, кто ориентирован иначе. Хамить, оскорблять, глумиться — это не для журналистики и не в традициях «Крокодила».[b]— Значит ли это, Алексей Степанович, что вы бы не дали интервью СМИ левой ориентации — скажем, «Правде» или «Завтра»? [/b]— По-моему, не имеет решающего значения, кому даешь интервью. Главное — о чем ты в нем говоришь. Если бы меня попросили дать интервью для «Правды», я бы согласился. Но непременно сказал коллегам: литературный уровень, уровень мастерства газеты упал. Она стала неинтересна, ибо не уважает оппонентов, порой чрезмерно зла. А злой должна быть только собака, поставленная не пускать посторонних во двор. Газете «Завтра», обратись она ко мне, я бы сказал, что не приемлю ее тон, ее фразеологию. Она оскорбительно, хамски относится к носителям чуждых ей взглядов. Оскорбляет президента, избранного народом. В наше время есть много возможностей говорить правду. Не надо только хамить и путать забор с газетной полосой. У меня самого желания выступать в названных вами СМИ не возникает, но это не означает, что я бы «с толстым удовольствием» появился во всех тех, которые настроены демократически. Среди них так много пустых, неинтересных, похожих одно на другое. Сейчас газет и журналов развелось тьма-тьмущая. Плохо это или хорошо? По-моему, хорошо. Это реакция на ту зажатость, недозволенность, кои были приметой нашего недавнего прошлого. Они есть и пусть будут.Не хочу — не покупаю, не читаю. Это мое право. Но убежден: издавать можно и нужно все, кроме того, что заказано законом.[b]— В эсэсэсэровский период во всех союзных республиках и в большинстве автономий издавались свои «крокодильчики». Как сейчас обстоит с этим? [/b]— Сказать честно, обстоятельно на этот вопрос я не могу ответить, ибо не очень осведомлен. Издают «крокодильчики» украинцы, белорусы, армяне, грузины. Мы получаем их журналы. Они, как и мы, к сожалению, в очень тяжелом материальном положении. Издания изменились, потеряли в художественном отношении, но они остались, живут, они нравятся своим читателям. Из выживших российских «крокодильчиков» очень хороши «Хомяк» (Башкирия), «Скорпион» (Татарстан). Интерес к юмору у людей неизбывен, потребность в нем ощущается и сегодня, а может быть, и особенно сегодня. К сожалению, распалась семья наших сатирических журналов.А она ведь была очень дружной, мы часто ездили друг к другу в гости, обменивались материалами. Сегодня, как в СНГ, — у каждого свой шесток, суверенный интерес.[b]— Раньше ваш журнал выходил раз в декаду, а сейчас — раз в месяц, как заправский «толстяк». Пропали оперативность и, как говорят, злоба дня. Будет ли возврат на круги своя? [/b]— Будет. Хотя не думаю, что — полный возврат. Мне представляется, что три раза в месяц «Крокодил» выпускать не следует. Во-первых, появились родственные журналы — возросло предложение при уменьшившемся спросе. Во-вторых, роль сатирика в значительной мере взяло на себя телевидение. Оно так много показывает всякого смешного, веселого, забавного, потешного (порой само того не замечая), что печатному органу за ним просто не поспеть. «Крокодил» мог бы — о чем мы мечтаем! — выходить 2 раза в месяц, притом в увеличенном объеме. Но, увы, уже никогда не вернется тираж в 6 с лишним миллионов экземпляров: страна скукожилась, цены на все возросли, люди, которые могли бы подписаться на журнал, покупать его, не получают зарплат, пенсий. Те, кто раньше выписывал «Крокодил», сегодня должны выбирать между его номером и… ну я не знаю — пакетом молока. Такова реалия нынешней нашей жизни.[b]— Как складывается со знаменитой в прошлом серией «Библиотека «Крокодила»? [/b]— Вот, могу показать (Алексей Степанович берет с подоконника пять «малоформаток» объемом 50— 100 страниц. — Г.Л.). Это — новинки серии. Она несколько трансформировалась, приобрела коммерческий характер, хотя какая уж тут коммерция при таких объеме и тираже (не более 1000 экземпляров. — Г.Л.)? Много не заработаешь. Но мы продолжаем издавать и старых авторов, и новых.[b]— Новых, вероятно, за их собственный счет? [/b]— И тех, и других. Мы предоставляем крышу, хороших редакторов, художников.[b]— Известно, что вы неутомимый путешественник. Где вас носило в последние несколько лет? [/b]— В основном по помещениям собственной редакции. Правда, побывали целой крокодильской бригадой в Бельгии — пять выставок одномоментно. У нас завязались дружеские отношения с тамошними юмористами и карикатуристами. А путешествовать просто так, туристом, неинтересно. Дай бог осмыслить, переварить то, что осталось от былых поездок, — в путевых блокнотах, в голове и душе материалов хватает.И другие крокодильцы тоже никуда особенно не ездят: друзей мало — одни в НАТО, иных уже нет.[b]— Беря интервью у замечательных людей, я стараюсь выудить у них — и в первую голову, конечно, у юмористов — анекдоты. Нельзя ли обнародовать ваш? [/b]— Я себя не отношу к замечательным людям… Но анекдот тем не менее расскажу. Мне нравятся многие, но этот особенно. Папа с сыном сидят на берегу озерца. Папа углубился в газету, а мальчик подкармливает крошками рыбешек. Подплывает лебедь, и сын спрашивает: «Пап, можно я возьму хлеб из рюкзака и подкормлю лебедя?». Отец, не отрываясь от чтения: «Вовочка, не лезь ты в большую политику!». Тут — игра слов, и к тому же весьма современно. Кстати, Александр Иванович был героем нашего журнала, его портрет украшал обложку «Крокодила».Правда, это было уже давно, когда он, теперешний губернатор, служил в Приднестровье.[b]— Алексей Степанович, вы известны еще и как пушкиновед, автор нескольких книг о поэте.[/b]— Я продолжаю писать о Пушкине. Недавно в издательстве «Панъинер» вышел однотомник «Весь Пушкин» из задуманной нами серии «Золотая библиотека русской классики», и раз уж речь зашла о прозе, скажу, что сейчас заканчиваю новую книгу эссе, очерков, маленьких рассказов о людях, с которыми работал, дружил, соседствовал, кто много значил в моей судьбе, кто оставил зримый след в литературе, в истории страны. Часть этой книги, которая уже практически закончена и которая будет называться «Часы без стрелок», публиковалась в газете «Вечерняя Москва».[b]— Где выйдет книга? [/b]— Пока не знаю. Закончить же разговор о своих планах хочу уведомлением о том, что в конце года, вероятно, выйдет сборник новых сатирических и юмористических стихов, каковые продолжаю писать. «Крокодил» обязывает…