Диагноз: коррупция

[i]Организатором дискуссии на тему «Борьба с коррупцией в России» выступил Совет по внешней и оборонной политике (СВОП), возглавляемый заместителем директора Института Европы РАН [b]Сергеем Карагановым.[/b] Хотя известно, что действительным инициатором мероприятия является Евгений Примаков, и состоявшаяся дискуссия — второй из двенадцати «круглых столов», которые пройдут в ближайшие полгода в рамках программы «Стратегия для России». За «круглым столом» собрались лидеры ведущих политических блоков страны, видные ученые, юристы и публицисты. Предполагалось также участие представителей администрации президента, некоторых министров правительства. Однако Кремль и Белый дом проигнорировали форум. О причинах можно только гадать.Либо их отпугнул факт организации мероприятия лидером «Отечества — Всей России», либо они решили поберечь нервы, понимая, что огнем критики будут охвачены прежде всего кремлевские кабинеты.Лояльные к Кремлю СМИ также по сути проигнорировали дискуссию, обозвав ее «собранием бывших».Между тем эти «бывшие», по всем социологическим опросам, возглавляют рейтинговые листы, и совсем не исключено, что они — «будущие».[/i][b]Масштаб бедствия — 40 процентов [i]Евгений Примаков, академик РАН, бывший премьер-министр РФ: [/i][/b]О коррупции и о борьбе с коррупцией в России говорили неоднократно, но сегодня, очевидно, можно констатировать, что ситуация приобрела новые измерения. Разрушительные войны компроматов подтолкнули глобализацию российских коррупционных скандалов. Это проявилось не только в том, что начали фиксироваться проявления российских экономических преступлений, распространившихся за рубеж, но и в том, что некоторые представители международного сообщества стали открыто называть нашу страну носительницей самой заразной формы клептократии, перед которой якобы оказался бессилен даже иммунитет западных финансовых структур. Не соглашаясь с такой постановкой вопроса, которая в криминально-коррупционную сферу зачисляет чуть ли не весь российский бизнес — что не соответствует совершенно действительности, — нужно тем не менее признать, что проблема коррупции в России вышла на качественно новый, более опасный уровень. Последствия масштабного развития коррупции, как раковые метастазы, пронизывают все сферы жизни общества. Они поражают экономику, политику, социальные отношения, разрушают мораль и общественные идеалы. Растет криминализация экономики и расширяется ее теневой сектор. По некоторым оценкам, на сегодня криминальные структуры контролируют до 40 процентов экономики, и это, как вы сами понимаете, цифра весьма и весьма опасная, которая указывает на масштабы угрозы. В результате образуются прямые и косвенные экономические потери.Прямые потери ведут к уменьшению доходов государственного бюджета, косвенные уменьшают объем производимого валового национального продукта. Нижняя граница прямых потерь составляет примерно 20 миллиардов долларов в год, что соответствует, кстати, доходной части бюджета на 1999 год. Фактически государство оказывается неспособным обеспечить соблюдение честных правил рыночной игры, а значит дискредитируются и сама идея рынка, и авторитет государства как арбитра. В политике происходит смещение целей от общенационального развития к обеспечению преемственности власти отдельной группировки олигархов. Самое опасное для общества — это потеря доверия к власти и всем ее начинаниям.Это означает, что сегодня многократно возрастает опасность прихода диктатуры под лозунгом борьбы с коррумпированной демократией.Коррупция дискредитирует право как основной инструмент регулирования жизни государства и общества. В общественном сознании формируется представление о беззащитности граждан и перед преступностью и перед лицом власти. Это представление усиливается распространением коррупции на правоохранительные органы. Организованная преступность сегодня уже перестала довольствоваться «покупкой чиновников» (в кавычках — так сказано) и сама открыто идет во власть. Вывод из всего этого вполне очевиден: коррупция в России стала проблемой национальной безопасности, от решения которой зависит не только будущее страны, но, я бы сказал, и сам факт ее существования.Объявляя войну коррупции, мы должны ясно понимать, что любые реальные и последовательные действия государства могут встретить самое ожесточенное сопротивление. Слишком много тех, кто извлекает личную выгоду из коррупции, более того, реальная борьба с коррупцией может поначалу даже и привести к некоторому обострению ситуации. Это и понятно: организм, в котором болезнь зашла слишком далеко, на лечение может отреагировать острым кризисом. Но ясно и другое: отсутствие целенаправленной и всесторонней борьбы с коррупцией приводит к ее укоренению.Наша задача — не допустить, чтобы борьба с коррупцией в очередной раз превратилась в имитацию борьбы.[b]Ведущий: [/b]Перед тем, как предоставить слово Сергею Вадимовичу Степашину, генералу армии, бывшему министру внутренних дел, бывшему премьеру...[b]Сергей Степашин: [/b]Спасибо за представление, я, правда, не генерал армии, у нас вот Николай Дмитриевич Ковалев генерал армии.[b]Ведущий: [/b]А почему вы не генерал армии? [b]С.Степашин: [/b]Это вопрос не ко мне.[b]Ведущий: [/b]Я только что Николая Дмитриевича назвал генерал-полковником, он обиделся, и я решил, что на всякий случай надо лучше переборщить, чем недоборщить.[i][b]Сергей Степашин, бывший премьер-министр РФ: [/b][/i]Крупнейший юрист современности Кельзен говорил, что государство можно назвать наиболее эффективной организацией власти на данной территории. Но если власть наиболее эффективно организуется бандитской шайкой, то и государство становится бандитским. А ведь именно это сегодня предрекают России. Именно превращения страны в криминальное, воровское государство — благо воровать в нашей богатой ресурсами стране можно еще долго — в первую очередь опасаются здоровые силы. В криминальном государстве по определению не могут работать такие понятия, как права человека, ответственность власти, свободные выборы и другие. В таком государстве не работают и рыночные законы, поскольку уничтожается их смысл — свободная и добросовестная конкуренция. Но главное, что рано или поздно такое государство просто рухнет и погребет под своими останками все общество. Вот почему сегодняшний приоритет политики — это создание мощного антикриминального, антикоррупционного заслона. Мы обязаны дать ответы на вопросы: почему сегодня в России лучше всех чувствуют себя те, кто не обременен моральными принципами; почему все больше размывается грань между честностью и бесчестностью; почему понятие «государственная служба» в глазах людей все больше соединяется со словом «корысть»; наконец, почему наиболее опасный вид бесчестности, коррупция, приобретает масштабы социального бедствия, грозящего самим устоям государственности? Есть ряд позиций, с которыми хотелось бы сегодня с вами поделиться.Ну, во-первых, всегда при изменении фундаментальных условий жизни — и мировой опыт это доказывает — резко подскакивает уровень коррупции, которая в небольших масштабах существует даже в благополучных странах.Во-вторых, сломав систему административного контроля, государство не заменило ее полностью системой строжайшего правового контроля и правовой ответственности. В-третьих, кадровая, организационная, структурная нестабильность во властных эшелонах вывела на одно из первых мест среди мотивов чиновничьей деятельности заботу о создании собственного морального резерва прочности. В-четвертых, вместо партийного принципа формирования власти возобладал принцип своей команды, который преподносится как достижение. На самом деле он породил безответственность, клановость, семейственность, стремление угодить первому лицу — патрону, а не сохранить публичную добрую репутацию. Здесь один из недостатков действующей Конституции. В-пятых, мы имеем сегодня странный симбиоз: из демократической модели институтов власти и, по сути дела, сталинской модели ее функционирования. Сохраняются советские принципы и формы работы ведомств, когда служение обществу подменяется услужливостью начальству.Анализ истоков нынешних масштабов коррупции побуждает нас не паниковать, а бороться за дело, понимая, по каким точкам сегодня необходимо бить. Эти точки, в общем-то, тоже известны. Прежде всего, те законодательные и подзаконные акты, которые облегчают возможность для злоупотреблений либо даже провоцируют их.Такие пороки нормативно-правовой базы либо вызваны пренебрежением коррупционной опасностью либо сами являются следствием подкупа лиц, от которых зависит принятие того или иного акта. Именно поэтому, наверное, сегодня все мы так озабочены тем, чтобы новая Государственная Дума была и некоррупционной, и профессиональной и, если так можно сказать, менее политизированной с точки зрения принятия законов, особенно касающихся экономической сферы.Если же брать сферы, в которых наиболее сильна верхушечная коррупция, то, как показывает опыт деятельности, в том числе правоохранительных органов, и тот анализ, которым мы владеем сегодня, к ним относятся в первую очередь сырьевой бизнес, налоговый контроль, таможенный контроль, бизнес в финансово-кредитной сфере, алкогольный и табачный бизнес.Остро назрела необходимость в создании авторитетной общественной, непартийной структуры, которая могла бы осуществлять такую задачу — задачу антикоррупционного давления на власть. И такую структуру — Национальный антикоррупционный комитет — вы знаете, мы месяц назад создали.Наша организация не занимается сбором компромата на кого бы то ни было.Не стоит, наверное, доказывать, что потрясание перед публикой чемоданами с компроматами не только не содействует борьбе с коррупцией, но наоборот — препятствует ей. Ведь в обществе притупляется восприятие самого понятия «коррупционер», понижаются моральные критерии, девальвируется цена разоблачений преступной деятельности чиновников. У нас сейчас, к сожалению, сбор компрометирующих материалов стал не средством ограничения коррупции, а превратился в источник получения капитала политического, экономического и административного. Как следствие всего перечисленного распыляются силы правоохранительных органов, каждый подозреваемый сразу же апеллирует к общественности, заявляя, что возбужденное уголовное дело — это, дескать, козни его политических конкурентов, и многие склонны этому верить, избирая такого человека подчас и депутатом, и мэром, и губернатором — ну, надеюсь, выше не пойдет. От ответственности уходят многие истинные коррупционеры. В обществе укрепляется недоверие и презрение к власти в целом. Наконец, борьба с коррупцией в таком виде становится разменной монетой для политических спекуляций, особенно сегодня, в ходе предвыборной кампании.[b]Воруем, потому что платят мало.А платят мало, потому что воруем [i]Ярослав Кузьминов, ректор Высшей школы экономики: [/i][/b]Коррупция в России приобрела системный характер. Это можно выразить тремя положениями. Во-первых, государственная политика в значительной степени прямо диктуется частными интересами находящихся вблизи власти и способных влиять на власть лиц. Во-вторых, дополнительные и теневые доходы составляют зачастую основную часть дохода чиновников. В-третьих, исполнительная власть сама по себе активно использует теневые формы мобилизации доходов. Это означает, что коррупция стала в определенной степени необходимым элементом функционирования той системы, которая сложилась в России. Парадоксальность нынешней ситуации в том, что скандал в западных СМИ, возможно, небогат конкретными фактами, возможно, инспирирован определенными политическими силами, но ведь то, что сейчас говорится и пишется о нас на Западе, было нам известно и во время президентских выборов 1996 года, мы об этом говорили в течение трех лет, но в конце концов смирились с ситуацией.А теперь, когда вся эта информация стала достоянием общественного мнения всего мира, это привлекло к ней гораздо большее внимание в нашем обществе.Причины нашей коррупции на самом деле просты, тривиальны, и это в первую очередь слабость государства, господство теневой экономики, несовершенство политических механизмов. В чем выражается слабость государства сейчас? Я бы сказал так: административная, контрольная, финансовая и судебная мощность нашего государства не соответствует объему его обязательств перед гражданами.Обязательства завышены. Они превосходят объем консолидированного бюджета. И это создает устойчивую дефицитность услуг государства населению. Отсюда коррупция как массовое явление.Другая проблема. Государство попало в ловушку популизма. Лозунг Ленина о том, что зарплата чиновника должна быть на уровне среднего рабочего (от этого лозунга большевики отказались очень быстро, создав систему натуральных льгот), в 90-е годы реально воплощен в жизнь, хотя никто такой задачи не ставил. У ответственных государственных служащих сегодня просто нет прямых материальных стимулов добросовестно выполнять свои обязанности по отношению к нанимателю-государству. Разумеется, существуют и моральные стимулы служить государству. И стимулы политические.И на самом верху государственной машины они, безусловно, превалируют.Но личный экономический фон жизни чиновника играет очень большую роль в любом государстве. В России эта роль чисто негативная. И я считаю, что если мы не выйдем из ловушки популизма, если не будем платить чиновнику, как, скажем, среднему менеджеру, общество будет обворовываться.[b]У нас все миллионеры назначены государством [i]Николай Ковалев, генерал армии, бывший директор ФСБ[/i][/b]: Я думаю, что сегодня всех нас волнует одна проблема. Лицо России, в том числе на международном уровне. Сегодня оно предстает как лицо преступное, насквозь коррупционное. Я бы охарактеризовал коррупцию как существование мощных группировок во властных структурах, принимающих решение по сговору в своих финансовых интересах. Это их активное участие в управлении страной, попытки коррумпировать государственных чиновников. Интересная ситуация складывается накануне парламентских выборов. Наиболее серьезными политическим силами сегодня в России являются не политические партии и объединения, а финансовые группы. Действующие и будущие депутаты встречаются именно с ними. Сегодня в России нет ни одного Форда, Мердока, Кодака, которые нажили бы свои капиталы благодаря своему труду и вложению капиталов в производство. В России все сегодняшние олигархи выросли на бюджетных деньгах. В разные периоды времени они имели доступ к распределению бюджетных средств. Теперь наступил следующий этап — создание своих лобби внутри государственного аппарата. Тем самым они превращают по сути дела госвласть в совокупность враждующих между собой группировок. Такое положение не дает возможности принять ни одного принципиального экономического решения в интересах общества. Сейчас общество увлечено разоблачением высокопоставленных чиновников: кто сколько брал и так далее. То есть борьба идет не с коррупцией как явлением, а с его последствиями и внешними проявлениями. Бьем, что называется, по хвостам.Парадоксально, что на десятом году реформ мы говорим о необходимости реформы. Сейчас все законодательство сплошь в дырах. Я приведу пример из практики. Группа преступников в количестве 4-х человек в течение двух часов регистрирует товарищество с ограниченной ответственностью. Далее они идут на предприятие «Гознак» и просят выпустить векселя на сумму 250 миллиардов рублей. Ничего противозаконного в этом нет. Печатаются векселя с 18-ю степенями защиты. Затем они идут в банк, который должен рухнуть в ближайшие два-три месяца, который уже не спасет никакой стимуляционный кредит. Выходят на руководителя банка и просят, сопроводив эту просьбу определенной суммой денег: поставьте печать и подпись, что в случае наступления форс-мажорных обстоятельств банк обязуется эти векселя оплатить. Далее они идут в Сбербанк, где договариваются с чиновниками поменьше о покупке банком векселей стоимостью 250 миллиардов рублей за 125 миллиардов. На бумаге — операция более чем выгодная для государства. На деле фактически государство получает никому не нужные пустые бумаги. Самое печальное в этой ситуации — нет законных оснований для того, чтобы этот процесс остановить. Таких примеров из практики я могу приводить сотни, тысячи.Еще два года назад я предлагал учесть опыт США и Италии в борьбе с коррупцией. И — аналогично операциям «Шейх» в США и «Чистые руки» в Италии — создать при финансовых органах группы для разоблачения фирм и лиц, предлагающих чиновникам взятки. Тогда на мои предложения пресса достаточно живо откликнулась, я ей благодарен за критические замечания, которые были высказаны. Уверен, что те мои предложения стали сейчас еще более актуальными.[b][i]Юрий Скуратов, генеральный прокурор РФ: [/i][/b]Мы должны совершенно четко учитывать, что коррупция — лишь часть такого сложного системного явления как преступность. Без коррупции организованная преступность вообще не может существовать. Поэтому, намечая меры по борьбе с коррупцией, нужно видеть их в контексте общих усилий государства по ограничению и вытеснению преступности.Я, например, считаю, что, прежде чем вести речь о подготовке антикоррупционной программы, мы должны добиться завершения подготовки и принятия другого очень важного документа, который называется «Основы государственной политики борьбы с преступностью». Этим документом длительное время занимались я сам и мои коллеги, бывшие руководители правоохранительных органов. Мы получили согласие президента на одобрение этого документа года два назад, но несмотря на все наши усилия и на визы Совета безопасности, к сожалению, этот документ так и не был принят. Что касается отдельной программы борьбы с коррупцией, то опыт работы над таким документом также есть. Была получена резолюция президента, одобряющего этот документ, но и он был похоронен в недрах администрации президента.Многие наши антикоррупционные меры, с которыми мы, в общем-то, запоздали, не доводятся до конца. Например, вопросы, связанные с декларированием доходов чиновников и контролем за этими доходами и расходами. Мы три года назад начали это декларирование, но механизм проверки деклараций так и не проработан. Во всяком случае в бытность мою генеральным прокурором я не получил ни одного материала из администрации президента, из правительства, в котором были бы выявлены факты искажения деклараций, предоставления недостоверных сведений.Еще один сюжет связан с деятельностью правоохранительных и судебных органов. В большинстве случаев за взяточничество назначается более мягкое наказание, чем это предусмотрено законом. Взятка — одно из самых латентных преступлений, но это ядро коррупции. Пока здесь судебная практика не будет изменена, мы порядок не наведем.[i][b]Михаил Задорнов, советник председателя правления Сбербанка РФ: [/b][/i]Я остановлюсь на чисто экономическом аспекте. На четырех, с моей точки зрения, ключевых моментах. Первое — это процедура принятия экономических решений. Она должна быть такой, чтобы исключить негативное влияние чиновника любого уровня.Поясню на двух конкретных примерах.За последние восемь лет у нас только дважды бюджет исполнялся на 100 процентов. Абсолютно очевидно, что при исполнении государственного бюджета на 70 процентов тот «счастливчик» (регион, предприятие...), который оказывается в этих 70 процентах и получает полную бюджетную строку, попадает в зависимость от конкретного чиновника Минфина, Минэкономики, того или иного представителя региональных органов власти.А зависимость — это потенциальная коррупция. Вот сейчас, в 1999 году, идет 100-процентное исполнение бюджета. Это дает по процедуре полную, или в существенной степени, гарантию того, что не нужно будет идти на поклон к конкретному чиновнику.Это первое.Второе. Вы знаете, что на протяжении ряда лет бюджетные средства размещались в коммерческих банках. И размещались они, к сожалению, не просто по тому или иному объективному критерию. Очень часто в этом присутствовал и личный момент. Сейчас, когда 90 процентов бюджетных организаций держат свои деньги в казначействах, это и есть изменение процедуры, которое само по себе гарантирует отсутствие личной заинтересованности того или иного чиновника. Это касается, кстати говоря, и процедуры принятия решения всем правительством. Работа в этом направлении способна исключить значительную часть тех случаев коррупции, которые, к сожалению, у нас широко распространены.Самое интересное, что здесь и не нужно что-то изобретать. Вот есть Указ президента №365, который ввел тендеры на госзакупки. В результате этих тендеров, например, силовые министерства должны проводить все закупки продовольствия или горючего. На практике же мы видим много случаев, когда все равно происходят сговоры на этих тендерах, а цена, по которой приобретается продовольствие, скажем, Тихоокеанским флотом, на треть оказывается выше, чем та, по которой флот мог купить у себя на территории и реально облегчить свое финансовое положение.Далее, как ни банально это прозвучит, требуется простое соблюдение уже установленных норм закона. Пример последних дней. Центральная избирательная комиссия приняла целый ряд решений. Они для многих оказались неожиданными, потому что никогда прежде не применялись. Была определенная традиция. Сейчас эта традиция ломается очень четкой позицией ЦИКа. Можно спорить о ней, но избирательный орган очень четко соблюдает требования, которые установлены законом. А ведь такие же нормы существуют и по налоговым отсрочкам, и по субсидиям, которые выдаются из государственного бюджета. Но сложилась практика игнорирования или просто неприменения тех или иных норм.Я согласен с тем, что государственные служащие должны чувствовать себя защищенными. Дело не только в конкретном уровне оклада, но и в долгосрочной защищенности, в системе социального, пенсионного обеспечения. Сейчас этого, к сожалению, нет.Во многом из-за того, что слишком часты смены правительства, руководителей тех и иных ведомств, регионов, из-за того, что люди не связывают свои долгосрочные планы с государственной службой.Следующий вопрос — изменения в экономической системе. Всем известно: в нынешней нашей экономике есть механизмы, которые создают потенциал для злоупотребления, для коррупционных действий. Я приведу набор таких сложившихся механизмов.Прежде всего, это зачеты, которые проводятся и на федеральном и на региональном уровне. Я абсолютно уверен, что невозможно при проведении зачетов избежать той или иной формы личной заинтересованности чиновников разных уровней. Зачеты должны быть искоренены. Далее — сбалансированность бюджета, то, о чем здесь говорил коллега Кузьминов. Это абсолютно справедливо. Мы должны привести обязательства государства в соответствие с возможностями бюджета. Третий момент — связанные кредиты. Мы их набрали за последние годы около 7 миллиардов долларов. Что мы с этого имеем? Нам поставляется оборудование на 30 процентов дороже, чем если бы оно было закуплено на рынке. И потом предприятие фактически не расплачивается с государством. Четвертое явление — возмещение налогов на добавленную стоимость. По факту возмещается от трети до половины НДС. Выстраиваются в очередь предприятия. Речь идет о суммах в 10—15 миллиардов рублей.То есть существует целый ряд экономических действий, которые должно предпринять правительство, чтобы исключить питательную среду для коррупции.[b]Граждане кланяются, не уважая.Чиновники толкаются, не извиняясь.[i]Марк Массарский, президент Ассоциации руководителей предприятий: [/i][/b]Я очень боюсь, как бы очередная кампания по борьбе с коррупцией не вылилась в наделение правоохранительных органов дополнительными незаконными возможностями. Дело в том, что у правоохранительных органов, доставшихся нам в наследство с советских времен, не выработан базовый рефлекс защиты законных частных интересов, уважения частной собственности, уважения личной безопасности. Они под флагом защиты государства могут творить от имени государства произвол. Потому что наше государство находится в переходной стадии от феодального к правовому государству. Вот всегда говорили, что Россия не прошла школу феодализации. Давайте уточним, что такое феодализация в конце XX века. Это замена институтов публичной власти личными отношениями вассалитета. Вот регионализация власти, ее фрагментаризация приводят к тому, что у каждого субъекта региональной власти есть прикормленные фирмы, организации, которые помогают ему эффективно использовать бюджетные пироги.Есть еще одно тупиковое направление, которое может нас поджидать.Это внедрение в общественное сознание некоего морального кодекса строительства капитализма. Капитализм, между прочим, в отличие от социализма, строить не надо. Он возникает самостоятельно. Рынок — это система, при которой плохой человек приносит меньше всего вреда. Значит, надо просто создавать такие условия, при которых выгодно будет не воровать, не поддаваться коррупции. И дело не в зарплате. Мы знаем, что, когда сокращались возможности что-то распределить, что-то разрешить или запретить, — резко сокращался объем коррупции. Очевидно, что власть нуждается в реформировании прежде, чем гражданское общество. Потому что гражданское общество будет еще столетие формироваться, а власть может формироваться гораздо быстрее. Она, кстати, в России всегда формировалась раньше общества. Государство и было системообразующим началом.Обратите внимание на этимологию слова «власть». Оно у нас образовалось от слова «владение», а не от слова «мощь», как у англичан («пауэр»).Так вот, владение указывает стрелкой на корень. А корень был таков: весь российский госаппарат вырос из хозяйствующего аппарата. И наши нынешние чиновники рефлекс прежнего хозяйствования сохранили, поэтому придерживаются известного принципа «ты — мне, я — тебе».Теневая экономика, исчисляемая 40 процентами, в значительной мере является убежищем от произвола чиновников. Это печальная констатация, но в теневой экономике, как правило, сокращается объем непосредственных контактов хозяйствующих субъектов с властью. Поэтому она и теневая. Она, конечно, повторяет очертания освещенного предмета, но ушедшие в тень меньше приходят в кабинеты и меньше отчитываются, меньше обнажают свой бизнес. У них меньше поводов обращаться в кабинеты. И у нас еще пока что ситуация неравноправна: граждане кланяются, не уважая, а чиновники толкаются, не извиняясь.[b]Государственная дума — один из главных рассадников коррупции [i]Евгений Савостьянов, председатель правления «Московского фонда президентских программ», бывший заместитель главы администрации президента: [/i][/b]Капитализм в России развивается несколько иначе, чем в других странах. Если на Западе он вырос вслед за появлением частного собственника и частного права, то у нас появился за счет дележа госсобственности. То есть госслужащие по сути дела назначались миллионерами.Очевидно, что этот процесс не мог быть бескорыстным, он бескорыстным и не стал. Всего за три-четыре года произошло мощное имущественное и доходное расслоение общества.Именно в это время закладывается роль и доля для семьи на дальнее будущее. Моральные устои подверглись тяжелейшему испытанию лозунгом «Обогащайтесь!». Недееспособность президента в последние годы способствовала поразительному падению нравов в его ближайшем окружении, но то же, и зачастую в гораздо более уродливых формах, происходит в регионах. Выдвигаются фирмы, возглавляемые ближайшими друзьями или родственниками. А это питательная основа для коррупции.Тяжелейшая ситуация с кадрами.Поверьте, мне как бывшему главному кадровику страны это хорошо известно. Приходит новый руководитель — и начинается мощная смена всего аппарата. Не знаю, видел ли это Евгений Максимович, когда был премьер-министром, но, скажем, аппарат правительства постоянно сидел и дрожал: кого уберут, кого оставят? Как только они входили в это состояние, начинался поиск будущего, гарантий себе. То же самое в администрации президента, то же в регионах. Что это, если не путь к поиску долгосрочных экономических партнеров для госчиновников! Наконец, важнейшая проблема — безумие наших нормативных актов, особенно инструкций. Попробуем ответить на вопрос: удобно ли жить в России? Не очень удобно. Каждый человек сначала вынужден искать симпатии чиновника, а потом, когда симпатии в обмен на взятку получены, начинает его же люто ненавидеть.Я хорошо знаю упоминавшуюся здесь Скуратовым Программу борьбы с коррупцией. Достаточно глубокий документ. Единственный его недостаток — в нем слишком перетянуто одеяло в сторону опять-таки чиновничества и правоприменительных органов. Если его доработать с учетом интересов частного собственника, отдельного человека, этот документ вполне заслуживал бы реанимации и реализации.Одними из главных рассадников коррупции в стране являются Государственная дума и законодательные органы на местах. Нужно все-таки принять цивилизованный закон о лоббировании и почистить Госдуму не только через те процедуры, которые сегодня ЦИК выполняет, но и за счет тех людей, которые там осуществляют как ведомственное, так и отдельное предпринимательское лоббирование.Необходима ревизия нормативной базы. Нам надо стремиться сокращать, где это возможно, функции контрольных, надзорных, инспектирующих органов. На самом деле не так санэпидемстанция заботится о качестве товаров, как берет взятки за то, чтобы поставить штампик о том, что мясо качественное. Пожарные редко заботятся о пожарной безопасности помещения, но всегда пойдут навстречу за определенную сумму и оставят вас в покое. И так далее. Борьба с коррупцией, по большому счету, это борьба за сокращение роли государства в экономике вообще и в принятии конкретных хозяйственных решений в частности.[i][b]Юрий Болдырев, заместитель председателя Счетной палаты РФ: [/b][/i]Надо жестко разделять два вида коррупции. Первый вид — аппаратная коррупция, второй — государственнополитическая коррупция на высшем уровне. Есть субъект во главе государства, имеющий политическую волю ограничить коррупцию, сделать систему эффективной, достигающей общественных целей — все рецепты известны. Проблема государственно-политической коррупции сверхмасштабна, она затрагивает и высшую исполнительную власть, включая президента, и высшую представительную власть.Очень яркий пример. Четыре года Совет Федерации и Счетная палата бьются за изменение закона о Центральном Банке. Но в ключевой момент, осенью 1998 года, опять основные фракции Думы по необъяснимым причинам голосуют против поправок. Работала четырехсторонняя комиссия — ничего не наработала. Представители Совета Федерации делают заявление: это саботаж, никто ничего делать не собирается. Чем все заканчивается? Руководитель комиссии, депутат Госдумы, «за хорошую работу» назначается очередным заместителем председателя Центрального Банка. И такие примеры можно привести по любой проблеме.Совершенно бессмысленно говорить о борьбе с коррупцией в государстве, где за кражу булки в магазине следует суровая ответственность, а за то, что взял миллиарды бюджетных средств и использовал незаконно, никакого наказания вообще не предусмотрено.[i][b]Михаил Делягин, общественный директор Института проблем глобализации: [/b][/i]Разгоревшийся в последний месяц скандал с российскими деньгами связан не только с политическими проблемами американцев, как это многие пытаются представить, не только со стремлением как-то унизить Россию, но и с тем, что организованная международная преступность и коррупция стали очень серьезной проблемой для всего мира. Сегодня они представляют угрозу дестабилизации не только для развивающихся стран, но и для развитых стран тоже. Потому что коррупция искажает всю систему мотиваций, она превращает часть государства по сути в антигосударственные, антиобщественные элементы, которые часто ориентируются на интересы, находящиеся за пределами той или иной страны. Этим вызвана и операция «Чистые руки» в Италии, и отчасти принятие России в «большую восьмерку»...В конце концов и от нас зависит, будет ли тема российской коррупции использоваться как оружие экономической конкуренции, политического шельмования, подготовки информационной агрессии, или же эта тема будет переориентирована на интересы самой России. Наша задача — превратить борьбу с коррупцией из борьбы против России, какой она является сейчас, в борьбу за Россию, за ее оздоровление.Для этого сигнал должен пойти со стороны российского общества. Первый шаг — оздоровление государства.Ведь что бы мы ни говорили про вредные привычки, главная наша проблема — отвратительное состояние государственного аппарата. Необходимы рационализация и упорядочение структуры самого государства. Маленький пример: в аппарате правительства одно и то же решение последовательно принимается не менее чем тремя группами не зависящих друг от друга чиновников. Должна быть жестко определена цель каждого ведомства, относительно формализованы критерии достижения этой цели, должна быть сфера исключ