«Били меня по-настоящему, но по-божески»

[i]В основе сериала остросюжетный роман Михаила Марта «Театр мертвецов». Суть дела: полковник в отставке Захаров (Сергей Никоненко) приезжает в небольшой городок к племяннице и вечером отправляется в местный театр на «Бесприданницу». Спектакль идет согласно классике: в финале убивают Ларису. Зрители уже готовы покинуть зал, и тут выясняется, что стреляли не из бутафорского пистолета – убита актриса, исполнявшая главную роль. Захаров подключается к расследованию, помогая молодому капитану Звереву. Вскоре сыщиков осеняет: неужели все актеры этого театра обречены на смерть?[/i][b]Елена Ксенофонтова: «В живых осталось полтора человека»[/b]– Я играю актрису Анну Железняк. По замыслу сценариста фамилия передает суть ее натуры: моя героиня – дама сильная, жесткая и умная. Как вы понимаете, у нас «Театр обреченных», так что никого не минует роковая участь. Но в конце фильма останутся в живых полтора человека, и я один из них (второй опасно ранен).«Театр обреченных» – это детектив, почти триллер. А у Анны Железняк с главным героем Антоном Грановским (Андрей Финягин) собственный триллер или как минимум тяжелая мелодрама. Вообще у меня были замечательные партнеры: Андрюша Финягин, Юрий Цурило, Сергей Никоненко. И они поддерживали меня, когда я боролась с недочетами в сценарии. «Театр» – сама по себе история неплохая, но не хватало в ней выписанности диалогов, четкости событий. Наверное, я капризная артистка (слышала в свой адрес такое), с режиссером Александром Пархоменко спорила я очень много.Например, по сюжету у моей героини с Грановским очень странные отношения: Грановский проявляет по отношению к ней неоправданную грубость, постоянно и без причины называет дурой. А в устах интеллигентного Финягина поток ругательств вообще звучит странно.Мы с Андреем доказывали Пархоменко, что здесь надо сыграть глубже. Но режиссер считал, что эти ругательства придают остроту. Мы бились за каждое слово и в итоге нашли компромисс. И мне кажется, что Саша был рад нашему сотрудничеству.Во время съемок мы жили в Киеве, я привезла туда ребенка и няню. Театральные сцены снимали в настоящем киевском театре (труппа отдыхала перед открытием сезона).В самом начале получилась заминка: автор сценария выписал суфлерскую будку – в фильме вообще все крутится вокруг этой будки, и один из первых выстрелов раздается оттуда. Я в театре играю давно, много гастролирую, поэтому убеждала группу: «Даже в Малом нет суфлерской будки». Но раз уж таков замысел, будку оставили. Установили ее над оркестровой ямой, а пустое пространство затянули темной тканью. И во время съемок одна девушка туда провалилась! Раздался вскрик, а потом тишина… Вся группа замерла: страшно было смотреть в яму. Потом разгребли завал, вызвали «скорую». К счастью, девушка отделалась ушибами. С тех пор яму огородили ленточками.На долю моей героини выпало немало трюковых сцен. Например, в одной из серий меня страшно избивают. Сначала брызгают газом в глаза, потом за волосы тащат в канаву, там начинают бить… В итоге лицо превращается в кровавое месиво. Грим мне делали сложный.Помню, когда я первый раз увидела себя такую в зеркале, ужаснулась: «Не перебор ли, ребята?» Как всегда в кино, сцену с изуродованным лицом снимали перед эпизодом с дракой, и группа сказала: «Когда увидишь, как тебя бьют, поймешь, что это еще по-божески». Так и оказалось! Сначала нужно было рыдать от газа на крупный план. Мне полили чем-то на лицо, шлюзы открылись, и я уже расплакалась так, что остановиться не могла. Потом мы дрались – почти по-настоящему. Мне режиссер сказал: «Бей своего партнера по спине, у него там защита подложена». В первом дубле мы немного не рассчитали, и в челюсть я получила хорошо.Больно было, но не смертельно – главное, что не выбили! А потом меня тащили по траве – она сухая и режется. Когда вечером я вернулась в гостиницу и встала под душ, даже закричала: все тело оказалось в микрошрамах! В другой сцене на меня бросалась огромная черная собака. Когда она вставала на задние лапы, то была с меня ростом. Мы снимали сцену в квартире, было жарко, пес был разморенный и не хотел на меня бросаться. Тогда мне пришлось его раздражать, один раз получилось не очень удачно – до крови. Решили пойти на хитрость – снимать сцену нападения в обратной последовательности: я держу собаку, а потом отпускаю.Когда монтаж уже был закончен, меня попросили приехать на день досъемки: дело в том, что в конце фильма именно моя героиня рассказывает всю правду, а генеральному продюсеру что-то не понравилось и пришлось эти моменты переснять.Кстати, я впервые не увидела сериал до премьеры: раньше всегда привозили, дарили, показывали окончательный вариант, а сейчас я в полном неведении. Зато на днях получила по электронной почте письмо от Михаила Марта: судя по всему, он-то как раз сериал посмотрел. И написал, что я ему очень понравилась в роли Железняк. Приятно, хотя я страшный самоед, поэтому хочу сначала посмотреть на себя сама.[b]Сайд Багов: «Таким людям не место на земле»[/b] – Мой герой, Верзин, – страшный преступник, редкий подлец, которого убивают в конце фильма, чему я очень рад: таким людям не место на земле. Верзин строит свою карьеру, его цель – перевести деньги за границу и удрать вместе с любовницей. Босса Верзина сыграл Юрий Цурило. С этим актером мы уже выступали «дуэтом» в фильме «Копейка» Ивана Дыховичного, по-моему, получается смешно.Я рад был побывать в Киеве, вместе с Юрой и Леной Ксенофонтовой мы в перерывах между съемками гуляли по ночному городу. Больше всего меня поразило, что даже в два часа ночи в Киеве безопасно пройтись по парку, мы встречали в это время молодых юношей и девушек. На съемках сериала я познакомился с художником по костюмам, он показал мне город… Позднее он погиб – разбился в автокатастрофе. Эта работа стала для него последней.Помню, самым тяжелым для меня был эпизод со стрельбой в квартире: как правило, сериалы снимают в реальных интерьерах (строить декорации дорого), так что пальбу устроили прямо в комнате. Но почему-то использовали пистолеты без глушителей, так что от звука выстрелов просто «уши мерзли».Я старался отстраниться от своего персонажа, найти в нем что-то психологичное. Конечно, я не могу сказать, что это предел моих мечтаний – играть Верзина. Да и сюжет немного за уши притянут: все время в театре кого-то убивают – лапша еще та. Но что поделаешь, если наши продюсерские компании вынуждены делать такую странную продукцию, чтобы встать на ноги. Думаю, это веяние времени, потом волна схлынет, и на экранах появится что-то более существенное.