В облаках запаха сухого белого, смешанного с щекочущим ноздри ароматом мандаринов, в зале «Покровский» театра «Геликон-опера» впервые в России исполнили оперу Луиджи Керубини «Пигмалион».

Вместе с расположившимися за небольшими столиками зрителями приобщился к прекрасному и обозреватель «ВМ».

Слегка выпить и немного закусить тут предлагали не только для удовольствия: фрукты и спиртное служили и великой цели — создать полное ощущение того, что ты находишься не в строгом театре, а в легкомысленном салоне. Ведь именно для салонного исполнения Керубини и создал оперу «Пигмалион» в 1809 году. Первым ее зрителем, к слову, был сам Наполеон, которому постановка понравилась настолько, что Бонапарт в дальнейшем постоянно поручал композитору официальные заказы: в 1810 году Керубини написал музыку к церемонии бракосочетания Наполеона и Марии-Луизы Австрийской, а в 1811-м — сочинение по случаю рождения их сына.

От античной истории про легендарного кипрского царя и искусного скульптора, влюбившегося в сделанное им из слоновой кости изваяние нимфы Галатеи, тут остались сюжет (либретто Стефано Вестриса) да имена действующих лиц. Однако по форме «геликоновский» «Пигмалион», режиссером которого выступила Ирина Плотникова, более всего напоминал сцены из «Великого Гэтсби». Недаром же еще до того, как все расселись по своим местам, актеры в изящных фраках и актрисы в элегантных платьях в пол прошли сквозь толпу зрителей, приветствуя их легкими кивками и поднятыми бокалами. Такое же настроение царило и в зале, где декораций не было вовсе (если таковыми не считать рояль, за которым сидел Орфей — он же музыкальный руководитель спектакля Сергей Чечетко), а певцы находились в такой близости к пришедшим посмотреть на действо, что давали возможность рассмотреть себя во всех подробностях. На переднем плане находился исполнитель главной роли — тенор Дмитрий Хромов. На него тут легла основная нагрузка, что не помешало артисту не только петь как по нотам, но и слегка играть мелизмами. Ну и, конечно, блистала Галатея — сначала, пока она еще была бессловесной статуей, сыгранная балериной Ксенией Лисанской (она же выступила хореографом всей постановки), а после «оживления» — заслуженной артисткой России Анной Гречишкиной. Женщины эти были непохожи друг на друга совершенно, однако, кажется, в реальной жизни именно так чаще всего и бывает, когда ставшая супругой барышня имеет лишь отдаленное сходство с той собой, что была до свадьбы. Впрочем, этого не заметил ни сам Пигмалион, ни его помощники — Венера (сопрано Инна Звеняцкая) и Амур — (бас Дмитрий Овчинников). Да и зачем, ведь опера — искусство условностей и страстей, которые, как известно, имеют привычку ослеплять...

Тут стоило бы напомнить, что подобная «условная правда жизни» в «Геликоне» уже была в «Кофейной кантате» Олега Ильина, обозначенной в театральной афише как «музыкальные сеансы с дегустацией кофе» и идущей с разными составами аж с 1997 года. Однако для Москвы, безусловно, такие профессиональные «салонные» вечера — большая редкость.

Большинство серьезных театров боится такого заигрывания с публикой, но зря. При всей близости к народу (причем в самом прямом смысле) на том же «Пигмалионе» никакого заигрывания ни артистов с публикой, ни наоборот, не было. Зато осталось ощущение сопричастности и вовлеченности, что в наше далеко не салонное время дает возможность хоть немного облагородиться.

Опера