Три звезды над «Беспокойным»

[b][i]В кормовой машине нес вахту Иван Васищев, когда из котла узкой струйкой пошел дым, вперемежку с кроваво-красными каплями горящего мазута.«Смотровое!». Не раздумывая ни минуты, Иван схватил ветошь и прижал к отверстию, закрытому огнеупорным стеклом. Другой рукой опустил заслонку, отделяющую «пятак» от топки. Не помогло. То и дело, прожигая робу, впивались в кожу раскаленные капли. Пока доложили наверх, пока останавливали котел, Иван не отпускал ладонь от треснувшего стекла. С верхней площадки его поливали водой.[/i][/b][b]«Ожог первой степени, [/b]— констатировал хирург, полковник медицинской службы Ныжник. — До свадьбы заживет». До свадьбы ли, не до свадьбы, — только на следующий день Иван уже вышел на вахту. Не очень складный, толстогубый, круглолицый парень из алтайского села.В прошлом году, когда эсминец был в ФРГ, в Киле, после чистки котельной арматуры Иван вылез из машины. Посетители (а они, как назло, шли по корабельному коридору) ахнули: «У русских служат негры!».Мой друг, командир лодки, любил повторять: «Геройство на флоте — от несоблюдения инструкций. Делай, что положено, — и никаких подвигов не будет». В случае с Иваном Васищевым никакая инструкция нарушена не была. Просто запасного стекла не оказалось, пришлось вырезать. Ну и естественно, могла возникнуть микротрещина, которая со временем увеличилась… Не хватает запчастей, не хватает расходных материалов, не хватает, не хватает...И тем не менее эскадренный миноносец «Беспокойный» вышел в море под флагом командующего Дважды Краснознаменным Балтийским флотом адмирала Владимира Егорова с официальным визитом в три страны: Великобританию, Голландию, Бельгию. Такое случается нечасто. И не только на нашем флоте — на любом.Потому, что любой визит — это бесконечный поток посетителей, это приемы, это спортивные соревнования. И надраенная до невыносимого блеска медяшка, и вымытые с рассветом, и не просто так, а с мылом, палубы и вахты, вахты, вахты. И все это ложится на плечи офицеров и мичманов не двойною — тройной нагрузкой, потому что едва ли не треть подчиненных — впервые в море, а вторая треть — с других кораблей.Эсминец отошел от причала города Балтийска. У самого нока грот-мачты ветер полощет брейд-вымпел с тремя белыми звездами. и каждому, кто глянет на него, ясно: на борту командующий.Корабль переполнен: оркестр штаба флота (а это ни много, ни мало тридцать человек), взвод почетного караула, курсанты высших военно-морских училищ, вертолетчики, врачи… Офицеры перешли в мичманские каюты, мичмана спят прямо на боевых постах. Кормят в две смены. Ну, да это ничего — хуже, когда в две смены несется ходовая вахта: четыре через четыре. В машине, слава Богу, личный состав укомплектован полностью. Ведь лето, и хотя Балтийское, и Северное моря не тропики, вахта у котлов и турбин все же раздета до пояса. Жара, вентиляторы не справляются… [b]В Балтийском море, [/b]в видимости немецких берегов, начались международные контакты. Для этого потребовалось поднять в воздух наш Ка-27, на его место сел вертолет немецких ВВС. Он был несколько длиннее, машина могла не вписаться в габариты вертолетной площадки. Обошлось. Подняв такой ветер — казалось, не только фуражки, но пилотки унесет в море! — «Сиконг» сел на все четыре точки! Прилетел командующий ВМС ФРГ вице-адмирал Дирк Хортен, его разговор с Егоровым длился не менее часа.Так стала проявляться главная цель: не только засвидетельствовать дружеские чувства, но и решить вполне конкретные задачи сотрудничества на море. «Личностные контакты определяют многое», — сказал Егоров.А то, что три страны — сразу, так это из-за лимита топлива.Приходилось работать с максимальным КПД.Существовала и другая причина. Прошло полвека Победы, 300-летие Флота, 300-летие Великого посольства царя Петра. И каждый раз нас посещали боевые корабли, и каждый раз следовало приглашение. Последний раз от адмирала Джона Бриджстока, второго морского лорда Великобритании. Дальше откладывать было нельзя.В Северном море угодили в качку. Дело в том, что остановка, вызванная ЧП в кормовой машине, была не единственной. Ночью отказала котельная автоматика.Хорошо, что случилось это не в проливной зоне, где иногда встречные суда «выныривают» у самого борта. Словом, корабль потерял какое-то время, и наверстывать пришлось в Северном море, где «барашки» покрыли зеленую гладь до самого горизонта. «Состояние моря 4—5 баллов!», — заявил по трансляции вахтенный штурман.В таких случаях корабль идет курсом на волну, но «Беспокойный» такой возможности был лишен — официальный визит, и прибытие рассчитано до минуты.Эсминец шел в Голландию кратчайшим путем, подставляя ветру правый борт, шел лагом.Теперь то и дело в коридорах попадались матросы с лицами белыми, как бумага. Прикрывая рот рукою, они пробирались в гальюн. Впрочем, Горацио Нельсон тоже укачивался… Так продолжалось двое суток.На третьи «Беспокойный» пришел в Ден Хелдер, главную базу голландских ВМС. До чего это было торжественно! Сначала отлетел белый дымок от нашей салютной пушки, и тяжкий грохот прокатился над водою: 21 выстрел, салют наций. Нам ответила голландская пушка на молу. Гремел на кормовой надстройке оркестр, вдоль борта — моряки в парадном строю. По сходне поднялся невысокий человек в галстуке «бабочкой».«Смирно!». Печатая шаг, к нему шел начальник почетного караула капитан-лейтенант Мукин.«Товарищ Посол…».Забегая вперед, скажу, что то же имело место и в Англии, только без салюта. Офицер связи попросил от выстрелов воздержаться: «Налогоплательщики нервничают…».Наш приход был приурочен к национальному празднику: Дням флота. Выяснилось, что это вовсе не советская причуда. С тою только разницей, что в королевстве Нидерланды отмечают этот праздник с куда большим размахом.От Ден Хелдера до Амстердама два часа по автостраде. Каждое утро на причал подавались автобусы, и новая группа моряков ехала на экскурсию.Сначала в Саардам, уютный городок на побережье, славный тем, что в нем неделю жил молодой Петр. Дом, которому около четырехсот лет, сохранился, заключенный в каменный футляр. У входа предупреждают: «Никаких надписей!». И все же с некоторыми образцами «настенной живописи» познакомили. И с какими: Наполеон Бонапарт, поэт Василий Жуковский!..Я спросил комендора Колю Резепова о его впечатлениях. В автобусе он не отрывал глаз от изумрудных пастбищ, игрушечных домиков из белого и красного кирпича. «Не верится!».И действительно, поверить, что эта ухоженная жизнь протекает на отметке два метра ниже уровня моря, было непросто… Три дня — 10, 11 и 12 июля — выстраивались немногословные голландцы в затылок друг другу, чтобы побывать на французском тральщике, американском фрегате, греческой подводной лодке, итальянском сторожевике… И все же больше всего посетителей было на «Беспокойном»: двадцать две тысячи! [b]У судостроителей существует неписаное правило: [/b]чем корабль красивее, тем выше его тактико-технические данные. А то, что «Беспокойный» красив, сомнений не вызывало. Застывший в металле порыв вперед, от клотика до штевней! В сущности, это был даже не эсминец, а легкий крейсер водоизмещением 8 000 тонн, максимальной скоростью хода 32 узла, с ракетами «Москит» в восьми трубах. Низколетящими, не имеющими аналогов. И главное: это молодой корабль, всего шести лет отроду, и ни много, ни мало — пятнадцатый по счету! «Беспокойный» производил впечатление. А это было нам так нужно после опостылевших разговоров о том, что мы катимся в пропасть, что с нами перестали считаться, что Россию распродают, если уже не распродали… Наш военный атташе в Бельгии полковник Анохин мог с полным основанием сказать офицерам эсминца: «Один ваш визит стоит десятка переговоров!».Англичане оказались еще более гостеприимны. Может быть, потому, что в их водах русский военный корабль редкость. Нас поставили в Девонпорте, предместье Плимута. В нем располагался крупнейший учебный центр ВМС, рядом ремонтировались атомные подводные лодки… Впрочем, никаких проблем с транспортом не существовало и здесь: каждый час в город шел автобус с русскими моряками. А Плимут стоил того, чтобы его увидеть. Именно отсюда в 1588 году различили англичане приближение «Непобедимой армады» испанцев. Доложили вице-адмиралу Блейку, командиру крепости.Блэйк был занят, играл в крокет.Тогда-то он и произнес фразу, которую знает каждый англичанин: «Я еще успею доиграть свою партию». И доиграл. Правда, дело было не только в хваленом британском хладнокровии. Блэйк знал, что дальность его орудий превосходит дальнобойность пушек испанских галиотов… Эту историю я услышал от контр-адмирала Джона Липетта на борту «Беспокойного». Адмирал вышел в море на совместные учения вместе с фрегатом УРО «Норфолк». Отрабатывали учебную задачу: поиск и обнаружение терпящих бедствие.Собственно, «спасали» вертолетчики. Спустился в воду по тросу прапорщик Сергей Белай, прикрепил к спасательному устройству манекен...Во время стоянки в Плимуте 14 наших офицеров в званиях от капитана I ранга до старлея были приглашены в гости к офицерам Девонпорта. «Политики не касались. Только о службе, о семьях.[b]От Плимута до Зеебрюгге сутки хода [/b]и, казалось бы, ничего необычного в Ла-Манше произойти не может.Но… Едва мы вошли в узкий, шириною метров в сто пятьдесят, не более, ковш, как задул шквальный ветер. С дикой яростью он отжимал эсминец от причала.Два буксира, с носа и кормы, уперлись нам в корпус — тщетно! На противоположной стороне ковша стоял «итальянец». Там забегали, вываливая за борт толстенные резиновые груши: кранцы.Казалось, еще немного — и нас навалит! Но командир «Беспокойного» капитан 2 ранга Соколов был невозмутим. Он даже голос не повысил. А ведь советчиков на мостике было более, чем достаточно, и каждый спешил высказаться. Однако помощник, капитан 3 ранга Павел Борщевич (он стоял за рукоятками машинного телеграфа), ухитрялся слышать только один голос — командира.«Он на меня настроен», — пошутит потом Соколов.И мы благополучно отшвартовались на глазах восхищенных бельгийцев. И снова посещения и визиты. А Брюгге, сказочный фландрский город, который может только присниться.И нигде ни один моряк с «Беспокойного» не напился (а возможностей было сколько угодно), не позарился на чужое. В этих пареньках, не шибко образованных, которые не то, что во Фландрии — в Москве ни разу не были! — внезапно проснулось чувство гордости, если угодно — собственного достоинства.[b]Балтийск — Москва [/b]