Три дня, изменившие страну. Причины и уроки августовского путча 1991 года

Захват власти ГКЧП сейчас называют августовским путчем. Дать ему оценку спустя четверть века мы попросили известного политолога Александра Ципко.

— Александр Сергеевич, за минувшие 25 лет ваше личное отношение к путчу августа 1991 года как-то изменилось?

— Нет, абсолютно. ГКЧП по сути — неудачники. Взялись за дело, которое не смогли потянуть. Кстати, я как философ считаю, что у русской нации, если она вообще есть, имеется особенность неадекватно воспринимать собственную историю. Мы говорим: «ничего случайного не бывает», «история не любит сослагательного наклонения» и все такое, но это ерунда. Увы, русская история — это цепь бесконечных случайностей.

— Почему это?

— В силу особой нашей организации, в силу того, что у нас все контролирует верхняя власть, нет никаких институтов, устойчивых традиций.

Да, мы способны создавать некие структуры, которые выглядят прочными, но стоит прийти кому-то, например демократу Горбачеву, как они мгновенно рушатся.

Вот смотрите: октябрьский переворот — революция 1917 года — был, конечно, подготовлен Временным правительством, но если бы не было таких личностей, как Троцкий и Ленин, ничего бы и не случилось. Ну а путч 1991 года — путч запоздалый, поскольку юридические основания для введения чрезвычайного положения в стране появились еще в апреле, когда Ельцин объявил приоритет законов Российской Федерации над законами СССР. Это сам по себе был переворот, и Горбачев мог бы иначе на него прореагировать, а он — думаю, по слабости характера, — чрезвычайного положения вводить не стал. А так — имел право либо отстранять Ельцина, либо вводить запрет на его указы.

— Ничто не предвещало событий?

— Конфликт к августу точно дозрел. Распутин и Ганичев уже написали обращение к народу. Помню, кстати, что нас, сторонников демократии, в том числе руководителей газет, 31 июля собрал Александр Яковлев. Мы сидели в ресторанчике недалеко от Таганки, что-то обсуждали, а Яковлев вдруг говорит: через несколько дней будет переворот, и тебя, Владик, — обращаясь к Владиславу Фронину, тогда главному редактору «Комсомолки», ныне главреду «Российской газеты», — первым посадят! Мы посмеялись — ну, шутка.

А вскоре правда громыхнуло.

— Хотите сказать, что Яковлев был в курсе переворота?

— Не думаю. Он просто был очень умен и чувствителен.

И просчитывал события логически. Ведь с точки зрения исторической это было необходимостью: одно дело — демократия, другое — явное шествие Ельцина к распаду страны. К тому же Горбачев уже подрастерял власть. Но что Горбачев! Знаете, что меня просто поражает в этих людях, гэкачепистах? Они прекрасно понимали, чем грозит суверенитет РФ стране. Но они изолировали Горбачева и ничего не сделали с Ельциным, хотя именно он был их настоящим противником! Они и внешне не демонстрировали уверенности. Все помнят трясущиеся руки Янаева. А Павлов в ту ночь напился вообще. Это, увы, говорит о том, что русская нация в критические моменты истории не может выдвинуть лидеров, способных защитить страну. Вспомним историю… Ну что такое был Корниловский мятеж? Полный абсурд.

Если хочешь идти на Питер — иди, но сам иди, а не посылай кого-то там, арестовывай Керенского и — действуй. И тут — полное повторение. Если уж вы на что-то решились — действуйте последовательно, объявляйте Ельцина врагом.

— Его авторитет тогда был высок, и народ не поддержал бы…

— Да ладно. Были возможности переломить это мнение. Последовательность зато потом проявил Ельцин. Его команда действовала без сантиментов и не боялась крови. Больше двухсот человек погибло в следующий, октябрьский путч 1993 года.

Да не получается не сравнивать два этих путча. Но к ГКЧП относились как к преступникам, захватившим власть и поправшим власть легитимную. Кто относился? Интеллигенция? Да. Она воспринимала ГКЧП как убийство зародившихся надежд. А вы спросите простых работяг! Многие поддерживали ГКЧП. Я в этот момент был на Украине и помню, как там все радовались. Молодцы, наведут порядок, уберут либералов...

— Ну а что, собственно, спасал ГКЧП?

— Уж точно не советскую систему. В их заявлении о ней нет ни слова, упомянуты лишь некие «завоевания социализма». Ничего против советской системы, но ничего и против демократии. Да и вообще, их программа совпадала с программой партии, которую затем возглавил Черномырдин, и там и там в основе лежало сугубо патриотическое желание сохранить страну. СССР был для ГКЧП важен не с точки зрения строя, а с точки зрения единства. Поэтому я уверен: это трагический момент нашей современной истории.

У гэкачепистов было осознание этой необходимости, но не оказалось ни воли, ни четкого плана, ни способности мыслить, ни сил отделять важное от неважного.

— Зато многое из перечисленного оказалось у Ельцина.

— Безусловно. Его переворот поддержал Запад, хотя Ельцин представлял собой реставрацию самодержавной власти. Ведь октябрьский путч и его конституция — это не что иное, как госпереворот, который создал и утвердил авторитарную систему власти. Он был подготовлен либералами, притом что конституцию писали демократы, часть из которых, впрочем, потом написанное критиковала и в содеянном каялась. Но нашим людям нравится, когда кто-то один за все в ответе, принимает решения и все такое.

— То есть, получается, в 1991 году был путч патриотов, а в 1993-м — путч либералов?

— Это топорное определение. Вот вы говорите — путч либералов. Но если бы это были настоящие либералы, то и конституция была бы у них либеральной.

А ее писали под себя, полагая, что когда-то власть достанется им. А Ельцин, как известно, передал ее силовикам, надо сказать, справедливо полагая, что на этом этапе они справятся с ней лучше. Я бы сказал так: в 1991 году был неудавшийся путч с патриотическими целями, а в 1993-м — госпереворот с единственной целью: провести приватизацию так, как ее провели, раздать побыстрее собственность и создать институт олигархов. Вот и все.

— Участники октябрьского путча вам менее симпатичны?

— Своего отрицательного отношения к Ельцину я никогда не скрывал. А сейчас я часто сталкиваюсь с Александром Руцким и утверждаюсь во мнении, что он не годился на роль президента. Сейчас он просто ортодоксально советский человек, говорящий какие-то гадости, а ведь кричал когда-то похлеще Гдляна с Ивановым — «всюду коррупция»! Ну а Руслан Хасбулатов очень приличный человек. Но надо быть справедливым: нельзя было относиться к Ельцину пренебрежительно — он же все-таки был избранным президентом; нельзя было называть его алкоголиком и говорить, что он не способен управлять страной. Они намеренно обостряли конфликт! Между тем Руслан тоже не годился на роль главы страны.

И еще есть момент: к осени их отношения с Ельциным вошли в клинч. И за неделю до октябрьских событий я был в Белом доме, когда голосовали за отставку Хасбулатова с должности председателя Верховного Совета.

Не могу утверждать точно, но мне кажется, Руслан тогда не очень точно посчитал голоса и остался председателем Верховного Совета РСФСР. И Руцкой кричал: «Коней на переправе не меняют!» Так вот, если бы он согласился тогда с этой отставкой и не держался за кресло, октябрьской крови не было бы. Так что ответственность за жертвы и на Ельцине, и на Хасбулатове с Руцким тоже лежит.

— Но вернемся к ГКЧП. Вы, например, близко знали Пуго…

— Да, года с 1966-го знал. Кстати, он еще в бытность свою секретарем ЦК ВЛКСМ как-то разглядел во мне латышскую кровь и отправил в командировку в Ригу, а там «поручил» своим близким друзьям. И кто они были? Все — с антисоветскими настроениями. Очевидно, Борис Карлович был уверен, что я его не «застучу», чего я и не сделал. Но суть в чем — назвать его просоветским нельзя было. Притом что он был государственник.

— Вы поддерживаете версию о его самоубийстве?

— Мне кажется, это было самоубийство, связанное скорее с острым ощущением личной неудачи, чем с какой-то мировоззренческой проблемой.

Его трагедия была в том, что он взял на себя что-то, но не довел до конца. Он же был силовиком, главой министерства — каково ему было переживать неудачу, грядущий арест? Что же касается Павлова, то мы и с ним работали немало. Он тоже не был просоветским. Валентин был очень знающим, точно ничуть не хуже наших реформаторов, как и Володя Щербаков. Если бы они проводили реформы, я думаю, они прошли бы намного мягче.

— А кто же все-таки был у них лидером? Не Янаев же?

— Кого привычно было опасаться и слушаться советскому человеку? Первого секретаря или КГБ: тайная полиция всегда шла сразу после царя.

Так что Крючков, конечно, кто еще. Он на самом деле был не очень умный, типичный советский аппаратчик, совершенно не способный к самостоятельному мышлению. Его Андропов держал возле себя как послушного помощника. Нехорошо говорить о покойном плохо, но все же штрих: при мне звонил Яковлеву, докладывал, что обстановка в стране спокойная, клялся в верности, а спустя год начал про него гадости городить — что он чуть ли не агент ЦРУ. Это Чебриков, например, был человеком с позицией: помню, в 1988 году решили рассекретить историю с Катынью, он встал и сказал: я против, это противоречит нашим национальным интересам! А Крючков был послушненький, все выполнял. В этом и есть суть трагедии: в исторически важные моменты не находится в России людей, соответствующих стоящей задаче.

Что же касается Янаева, то мы и с ним давно были знакомы — мы у него, тогда первого секретаря Горьковского обкома, брали с Игорем Клямкиным интервью для «Комсомолки». Ну и завязались какие-то личные отношения.

Гена — простой, односложный, советский. Никогда никого не закладывал, порядочный. И Ахромеев покойный тоже был умный, последовательный и, конечно, очень просоветский.

— А что было бы, Александр Сергеевич, если бы путч состоялся?

— К советской системе мы бы не вернулись точно. Был бы, думаю, некий вариант Лукашенко — сглаженный уход от советского варианта экономики, медленная реабилитация рынка. Не прошла бы так приватизация. Но мы уже не стали бы отказываться от того, что успел сделать Горбачев: выезда за рубеж и всего такого. Неудача ГКЧП привела к очень болезненным реформам, а приватизация — к колоссальному расслоению.

И она еще аукнется, эта приватизация. Уже аукается.

— А вас не удивляет, что почти все гэкачеписты после освобождения остались во власти?

— Надо признать, что в этом — достоинство Ельцина. Варенникова он уважал очень. Кстати, году в 1993-м Хасбулатов говорил мне про ГКЧП: «Саша, их надо выпускать, они же были патриоты!»

— А как вы относитесь к версии о том, что Горбачев знал о грядущем ГКЧП?

— Я считаю, это бред. Но вспомнил забавный момент. Мы с Горбачевым были вместе в Японии году в 1995-м. И он как-то вечером стал учить меня пить виски. Сам пил и не пьянел. Под это дело я у него и спросил: а ведь если бы вы поддержали тогда ГКЧП, страна была бы спасена? Горбачев, до того милый и улыбчивый, сразу стал отстраненным, холодным и сказал: «Саша, ты пьяный, иди спать». И я понял, что для него эта тема страшно болезненна. Он не мог бы отказаться от власти, но если бы поддержал ГКЧП, у них появилась бы легитимность.

— А почему все-таки август?

— Удобный момент. Горбачев отдыхает, все сошлось. Хотя, знаете, как была устроена власть в СССР? Генсеки — они же реально заключенные.

И все зависело от отношения к ним «девятки» — Девятого управления КГБ, то есть охраны. Что произошло? Руководитель Девятого управления генерал Плеханов просто перешел на сторону ГКЧП и арестовал Горбачева. И все! Предал — и конец власти!

— Говорят, более 70 процентов россиян признали, что во время путча 1991 года не успели сориентироваться в происходящем. А в 1993-м — тоже не успели?

— Очевидно, так… Но это говорит только о том, что мы не умеем думать, и о цельности нации пока и говорить нечего. Ведь в 1993 году расстреливали Белый дом, соплеменников. И не просто соплеменников — горожан… А люди наблюдали за этим с равнодушием, максимум — с интересом, стоя на набережной вместе с детьми и воздушными шариками.

Кстати, еще одно наблюдение о нации, о которой мы так любим говорить. Она никогда не была однородна. С одной стороны, у нас всегда были умные люди, просвещенные философы типа Бердяева, с другой — нищие материально и духом, чем с блеском воспользовались большевики, натравив бедных на богатых и создав таким образом тюрьму на семьдесят лет под «единой руководящей ролью». Безмыслие — вот главная и нерешенная наша проблема.

Фото: Из архива

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Как сложились судьбы членов ГКЧП

■ Геннадий Янаев, вице-президент СССР, исполняющий обязанности президента СССР

 19 августа 1991 года. Танки на московских улицах появились по приказу министра обороны СССР Дмитрия Язова. Впоследствии, после ареста, Язов записал покаянное видеообращение в адрес Михаила Горбачева / Фото: РИА Новости

21 августа подписал документы о роспуске ГКЧП и отмене всех его решений. С января 1993 года находился под подпиской о невыезде, а в феврале 1994-го амнистирован. В дальнейшем не принимал активного участия в политической жизни. Умер 24 сентября 2010 года от онкологического заболевания.

■ Олег Бакланов, первый зампредседателя Совета обороны

Фото: Из архива

Активной роли в событиях августа 1991 года не играл, но был арестован вместе с остальными «членами хунты». После амнистии вернулся к работе в оборонно-промышленном комплексе. В последнее время занимал пост председателя совета директоров ОАО «Рособщемаш».

■ Владимир Крючков, председатель КГБ

20 августа 1991 года. Президент России Борис Ельцин приветствует участников митинга у здания Верховного Совета РСФСР. Энергия Ельцина очень выгодно смотрелась на фоне нерешительности членов ГКЧП и в немалой степени предопределила его победу / Фото: РИА Новости

Один из лидеров ГКЧП. Пробыл в заключении до января 1993 года, после чего был освобожден, а в феврале 1994 года амнистирован. В последующие годы занимал пост совета директоров АО «Регион», а также являлся советником главы ФСБ РФ Владимира Путина. Умер 23 ноября 2007 года от инфаркта, похоронен с воинскими почестями.

■ Валентин Павлов, премьер-министр СССР

Фото: Из архива

Активный сторонник создания ГКЧП, но крайне пассивный его участник. После амнистии вернулся к финансовой деятельности, возглавив один из банков. Сотрудничал в ряде экономических институтов. 30 марта 2003 года скончался от инсульта.

■ Борис Пуго, министр внутренних дел

Фото: Из архива

22 августа на квартиру к Пуго, опережая группу захвата, выехали председатель КГБ РСФСР Виктор Иваненко, первый замглавы МВД Виктор Ерин, замгенпрокурора РСФСР Евгений Лисин и депутат Григорий Явлинский. По основной версии, супруги покончили с собой. Пуго умер через несколько минут, а его супруга скончалась в больнице спустя сутки.

■ Василий Стародубцев, председатель Крестьянского союза

Фото: Кузьмин Валентин

Первым из членов ГКЧП вышел из СИЗО по состоянию здоровья. Вернулся к работе в Аграрном союзе. С 1997 по 2005 год занимал пост губернатора Тульской области, дважды избирался в Госдуму по спискам КПРФ. Умер 30 декабря 2011 года от сердечного приступа.

■ Александр Тизяков, президент Ассоциации госпредприятий и объектов промышленности

Фото: Из архива

После амнистии был учредителем нескольких компаний.

■ Дмитрий Язов, министр обороны

Фото: Из архива

Именно он отдал приказ на ввод в Москву армейских подразделений. После задержания записал покаянное видеообращение в адрес Михаила Горбачева. С военной службы был уволен за три недели до амнистии. Последний живущий ныне маршал СССР.

СПРАВКА

Александр Сергеевич Ципко родился 15 августа 1941 года в Одессе. Советский и российский социальный философ и политолог. Главный научный сотрудник Института международных экономических и политических исследований РАН. Доктор философских наук. В 1986–1990 годах — консультант отдела соцстран ЦК КПСС, в 1988–1990-х — помощник Александра Яковлева.

ЕСТЬ МНЕНИЕ

Колонки нашего обозревателя Георгия Бовта

Подзабытый «стартап» демократии

Провалившийся путч августа 1991 года уже становится историей, к которой значительная часть россиян уже не чувствуют себя сопричастными.
О путче 19-21 августа 1991 года знают или помнят только 50% россиян, сообщает нам «Левада-Центр» накануне 25-летней годовщины этого события. Остальные 48% признались, что не помнят или не знают, что произошло в те дни, еще 2% опрошенных неправильно ответили на вопрос. (далее..)

Путч-1991: поворот, которого не было

В этом году – 25-летие, «юбилей» провалившегося путча августа 1991 года. Однако мы, россияне, как нация до сих пор толком не решили для себя, что же это было. И хорошо ли вообще, что «путчисты» провалились, а «демократы» выиграли. (далее..)