О дамах и тетках

[b]Вас не напрягают фанаты и фанатки мобильной связи? Галдят повсюду: на улице, в магазинах, метро. Не считаясь с окружающими. Столько приходится выслушивать ненужных подробностей о чужой жизни! Филологу, впрочем, это дает некоторый материал для темы речевой культуры. Или отсутствия оной.[/b]«Это был конец света. С утра клиент попер. А я как дура рот раззявила…» – извещает кого-то энергичная дама, стоя в очереди к кассе супермаркета и прижимая мобильник к щеке. На всякий случай отодвигаю свою тележку подальше, а то столкнешься ненароком – и услышишь: «Куда прешь? Чего рот раззявил?» Присмотревшись, однако, вижу, что передо мной нестарая, в общем, особа вполне благопристойной наружности. И одета прилично. Просто она, как многие сегодня, придерживается грубоватого речевого стиля и даже о себе самой предпочитает говорить некрасивыми, заниженными словами.Нужно ли ругать себя? Стоит ли нарочито упрощать свой язык для непринужденного контакта с собеседниками? С ходу на эти вопросы не ответишь. В былые времена классический русский интеллигент мог для разнообразия щегольнуть приземленным словечком, мог подшутить над самим собой, чтобы сбить пафос, создать атмосферу раскованности и доверительности.Вспоминаю, как в студенческие годы в тесной филфаковской библиотеке на Моховой я увидел пожилого профессора, зашедшего перед лекцией за книгой. Попросив том Жуковского, он вдруг сам себе сделал замечание: «Ой, тут же написано: “Соблюдайте тишину!” А я, дурак, кричу!» Библиотекарша улыбнулась, вложила формуляр в бумажный кармашек и написала на нем: «Бонди». Да, это был тот самый знаменитый пушкинист, собеседник Блока и Ахматовой. И не нужна ему была солидная поза. Не чета он был пузатым авторам макулатурных монографий о социалистическом реализме.В мемуарах о легендарном академике Ландау можно прочесть, как он, упомянув имя одного зарубежного коллеги, воскликнул: «Да я щенок в сравнении с ним!» Изысканное самоумаление. Но сдается мне, что такая утонченная речевая тактика немножко устарела. Нет сейчас бесспорных авторитетов, которые могут себе позволить не заботиться об имидже. Какой филолог сегодня обзовет себя дураком без риска быть понятым буквально? А если некий физик скажет, что он щенок, то я, чего доброго, ему поверю. И физикам, и лирикам стоит быть осторожнее. Незачем давать на себя лишний компромат.Кстати, о лириках. Есть в арсенале поэзии такой прием – шуточный самооговор. Блестяще владел им знаменитый остроумец тридцатых годов Николай Олейников. Обращаясь в стихотворных экспромтах к дамам, он беззастенчиво восхвалял их прелести, а самого себя не прочь был обругать:[i]Я – мерзавец, негодяй,Сцапал книжку невзначай.Ах, простите вы меня,Я воришка и свинья…[/i]Это, конечно, донжуанская хитрость, основанная на глубоком понимании человеческой природы. Услышав такое саморазоблачение, женщина подумает: «Да нет, не такой уж он мерзавец. Наоборот, симпатичный и любезный мужчина». А потом, если возникнет непродолжительный романчик, то, расставаясь с дамой, можно ей напомнить: разве я не предупреждал, что я негодяй? Какие претензии? Но, повторяю, искусство изысканного самоумаления осталось в прошлом. Потерян секрет мастерства – как утрачен способ выпекания французских булок. Ежели современный литератор отзовется о себе нелестно, то закопает свою харизму навсегда. Помню, на одном «круглом столе», посвященном проблемам современной словесности, писательница с большим стажем жаловалась: мол, в одном журнале меня сначала публиковали, а потом – «под зад коленкой».Чего она добилась этой неизящной откровенностью? Лично мне ее новые книги даже читать не хочется: зачем, если сам автор себя не уважает? Ну, умеет она копировать примитивно-бытовую речь замордованных жизнью женщин. Но нет в этой прозе даже представления о человеческом достоинстве, о высоте духа. А у реальных женщин, пусть самых простых, оно есть. Только живет оно в глубине, добраться до которой обыденный язык не может.В нашем обществе, все еще далеком от истинной демократии, женщина – слабое звено. И этот печальный факт наглядно отражается в языке. Вот идет шумная передача «Пусть говорят». О чем там толкуют – мне не очень интересно, важнее – как говорят. И, к сожалению, самый низкий уровень речевой культуры обнаруживают не постоянно критикуемые нами девушки и юноши, а женщины среднего возраста. Бранный лексикон, скандально-базарный тон, срывающийся на крик и на визг…И так ведут себя не только «простые» дамы из публики, но и некоторые персонально приглашенные деятельницы искусства. Даже дама-депутат резким фальцетом выкрикивает непарламентские выражения. А ведь, помимо прочего, грубая речь старит женщин. И молодежь между собой таких несдержанных особ называет не «дамами», а «тетками» или «бабками».Милые дамы! Уверяю вас, что добровольный отказ от бранной лексики – по отношению к себе и окружающим – делает женщину в мужских глазах моложе примерно на пять-шесть лет. Выбросьте из речи даже такие слова, как «дура», «дурак», «скотина» (про мат не говорю – матерятся после сорока лет только тетки и бабки). Откажитесь от «ора», от командирского тона. А потом посмотрите, как изменится жизнь. Попробуйте этот простейший способ, при котором и пирожные можно есть, и за весом следить не нужно.А мужики, как говорится, подтянутся. И тоже заговорят по-человечески.