Культуре нужна стабильность

[b]Александр Иванович Шкурко, директор Государственного исторического музея, уверен, что только общественная и политическая стабильность позволят сохранить и приумножить наше культурное историческое достояние.– Александр Иванович, вы являетесь сторонником партии «Единая Россия». Почему?[/b]– Как директор музея, несущего ответственность за существование института культурного национального характера, я полагаю, что моя принадлежность к сторонникам «Единой России» отвечает сложившейся сегодня политической реальности. Тем более что от сторонника партии не требуется быть ее формальным членом. Это даже зафиксировано в специальном юридическом положении. И здесь, я думаю, совпадают задачи, которые стоят перед музеем и его директором, и в целом перед страной, ее политической системой.«Единая Россия» – не только единая сила. Но и сила, которая в большинстве своем стремится к некому согласию в обществе. К созданию отношений взаимопонимания между разными как государственными органами, так и политическими общественными силами. Я сам не сторонник единообразия и единомыслия в политике.Наше прошлое нас многому научило. Но очевидно, что общество может и должно развиваться нормально, и атмосфера должна быть примирительная, если уж нет единого согласия по всем целям и задачам. И это очень важный момент для существования, прежде всего, именно культурных учреждений. Ведь они оказываются в самом худшем положении, когда начинаются если не революционные события, то политическая нестабильность. Поэтому здесь я тоже думаю, что роль «Единой России» на сегодня позитивна.Что касается программных положений «Единой России» и тех заявлений, что делают в Государственной думе представители этой фракции, то в них есть много конструктивных моментов. Правда, к сожалению, эти заявления не всегда реализуются затем в реальных делах. Я имею в виду в бюджете, в социальных вопросах статуса и положения работников культуры. Но я понимаю, что многие решения носят все еще чисто компромиссный характер.Бывая на собраниях сторонников «Единой России», я вижу, с каким вниманием руководство партии относится к проблеме сохранения нашего исторического наследия. Воспринимая его как одну из основ для осуществления политики примирения, развития общества. И эта позиция для меня является коренной и принципиальной. Поскольку весь смысл исторического музея в этом и заключается – в преемственности исторической памяти, в передаче ее сегодняшнему поколению наших людей. Но, пожалуй, в совокупности, они образуют сегодня ту систему, которая дает основание надеяться, что при дальнейших правильном движении и реализации, это будет давать свои результаты.[b]– Александр Иванович, министрами культуры становились композиторы, певцы, артисты. А вот директорам музеев удавалось занять этот пост?[/b]– Такого не припомню. Но вот перед вами сидит человек, который работал заместителем министра культуры РСФСР. А попал я туда с должности заместителя директора по научной работе Государственного исторического музея. Вот такой был невероятный для 1981 года случай. Тем более что никакого опыта участия в работе партийных и советских органов у меня не имелось. Первый год ушел на вхождение в систему отношений. В общем, одиннадцать лет я отработал в министерстве и к концу чувствовал себя совершенно уверенно.[b]– А когда пришлось возвращаться?[/b]– Было непросто. Трудно было отделаться от некоего раздвоения. От масштабностей задачи. Понимаете, есть задачи музейные, внутренние. А мне с тех пор параллельно грезится задача музея в масштабе страны, культурной отрасли, музейного дела. И вот тут случаются некоторые несовпадения. Приходится себя суживать.[b]– Месторасположение Государственного исторического музея очень престижное – он расположен в самом центре Москвы. Наверняка многие государственные деятели любят его посещать?[/b]– К сожалению, очень редко. И не самого высокого уровня деятели. В какой-то мере это объяснимо. Так уж сложилось в общественном сознании, в менталитете определенной элиты, что художественные ценности имеют высшее притягательное значение. А вот то, что связано с историческими музеями – документами, предметами материальной культуры, – все это привлекает гораздо меньше.И это даже выражено не только в отношениях отдельных людей. Скажите, что является предметом продажи на наших современных аукционах? Правильно, прежде всего предметы декоративно-прикладного искусства, живопись. А уже во вторую очередь – раритеты каких-то документов, манускриптов, личных предметов государственных деятелей, великих писателей, поэтов. И этот стереотип, сложившийся очень давно, продолжает существовать и по сей день.К сожалению, многие забыли, а кто-то и не знает, что наш музей – Императорский российский исторический музей – был основан как национальный музей страны. И он должен так или иначе влиять на самопознание, самовыражение, как сейчас говорят, на национальную самоидентификацию, и тем самым, как бы их повышать до самопонимания своего места, долга перед страной, народом. В таком качестве мы и сейчас себя воспринимаем.[b]– Государи-императоры здесь бывали?[/b]– В летописи музея зафиксировано точно, что Александр III принимал участие в закладке первого камня в основание музея. И он же присутствовал на открытии музея. Николай II посещал несколько раз Исторический музей.[b]– Одаривали музей часто?[/b]– Дары регулярно поступали. В первой части формирования нашей коллекции сосредоточены дары Александра II, Александра III, Николая II и великих князей. Кстати, показателем отношения того времени к национальному музею было то, что его первым директором стал московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович. А после его трагической гибели от рук террориста Каляева в 1905 году этот пост занял великий князь Владимир Александрович. В музее сохранилось помещение, которое так и называется – «Кабинет председателя управления музеем» (то есть директора), где мы проводим маленькие выставки на юбилейные историко-патриотические темы. Сейчас там открыта выставка «Свет предназначения», посвященная 150-летию со дня рождения великого князя Сергея Александровича.[b]– Александр Иванович, расскажите, пожалуйста, о проекте «Музейный квартал».[/b]– «Музейный квартал» включает в себя здание Московской городской думы (в прошлом Музей Ленина) и примыкающие к этому зданию в сторону Никольской улицы и Гума еще шесть строений. Их площадь составляет 18 тысяч квадратных метров. Все они нам юридически переданы. И теперь встает вопрос: как здесь произвести реконструкцию, реставрацию и создать дополнительные площади для размещения музея.Есть концепция. Она связана с использованием пространства трех внутренних дворов и окружающих их строений с различным наполнением. Благодаря этому мы сможем удвоить площадь. И получить 34 тысячи квадратных метров. В одном внутреннем дворе, наименее интересном в архитектурном отношении, мы хотим выполнить внутреннее «этажирование». Думаю, «Музейный квартал» позволит нам решить главную задачу музея – собрать свои коллекции, создав для них современные условия хранения на базе электронных, цифровых, компьютерных систем.Сегодня же 4,5 миллиона предметов и 12, 5 миллиона листов документов находятся и в Измайлове, на территории Крутицкого патриаршего подворья, Новодевичьего монастыря. Согласитесь, когда коллекции разбросаны по всей Москве, то условия их сохранности и учет – задача не из легких.Второй вопрос, который мы разрешим благодаря «Музейному кварталу», – это обустройство новых площадей для создания экспозиции по истории XX века.[b]– С какого момента она начнется?[/b]– С начала XX века, который ознаменовался переходом России к крупной монопольной промышленности, периодом нарастания движения к парламентаризму. С политического кризиса, которому способствовали и внутренние катаклизмы, происходившие в стране, и поражения в войнах. В отрыве от этих событий только советский период нашей истории было бы неверно показывать.[b]– Какое место займет идеология в XX веке?[/b]– Идеология будет иметь место – как неотъемлемая часть исторического развития и определенной преемственности экономических и социальных форм.[b]– Выставка «Терракотовая армия» стала настоящим культурным событием прошлого года. Как вам удалось заполучить такую экспозицию?[/b]– В девяностые годы многие российские музеи стремились вывезти наши выставки за рубеж. Поскольку появилась возможность не только показать раритеты, о которых за границей и не знали, но и неплохо заработать. Я же посчитал, что это выставочное движение неплохо было бы сделать двухсторонним. Чтобы проявления мировых цивилизаций представлять и у себя в музее. А к этому прибавилось чисто практическая необходимость – начался период тотальной проверки коллекции музеев, который требовал, чтобы наши хранители фондовых отделов отвлекались минимально для организации выставок, выдачи экспонатов, оформления. И вариант привозной выставки тут оказался как нельзя кстати. Потому что тогда мы привлекаем наших хранителей лишь для экспертизы и оценки самих предметов. Вот эти два фактора и сыграли в пользу привозной выставки. Через своих европейских коллег мы нашли выходы на эту экспозицию. Затем провели переговоры в Китае. Думаю показатель более 100 тысяч человек, а именно столько людей посетило «Терракотовую армию», говорит сам за себя.[b]– Как доставляли?[/b]– По воздуху. Двумя рейсами из Китая, а уже здесь, из «Шереметьева», везли фургонами в специальных ящиках, сохраняющих герметичность. Кстати, размер страховки напрямую связан с перевозкой экспонатов. Если это какая-нибудь малоизвестная, ненадежная кампания, то процент страхового полиса будет значительно повышен.[b]– Александр Иванович, какие у вас отношения с Русской православной церковью?[/b]– Если не принимать во внимание какие-то частные проявления, то нормальные.Музей уже 10 лет выделил как одно из направлений своей деятельности историко-церковную проблематику. Мы систематически проводим выставки на эти темы. К тому же мы – хранители значительной части наследия Русской православной церкви. В Новодевичьем монастыре у нас сложились отношения, как раньше говорили, мирного сосуществования. В Крутицком патриаршем подворье хранятся два крупных отдела музея. 400 тысяч единиц хранения – это отдел тканей костюма. Начиная с военного обмундирования и заканчивая одеянием священнослужителей, иерархов Русской православной церкви. Второй отдел – предметы из черных, цветных и синтетических металлов и материалов. И вопрос об освобождении помещения для передачи его полностью Русской православной церкви поставлен давно. Мы и сами понимаем – пора расставаться. И через год-другой покинем эти стены.Есть у нас и еще один выдающийся памятник – наш филиал, Покровский собор или храм Василия Блаженного. Но со стороны церкви никогда не было никаких предложений о его передаче. И, думаю, в ближайшее время не будет.