[b]Своеобразный чайна-таун появился в Первопрестольной довольно давно – еще в XIX веке. Располагался этот «китайский город» на одной из грязных улиц, примыкавших к Садовой. Там поколение за поколением селились семьи китайских купцов и их приказчики, промышлявшие в России торговыми делами. А в самом начале ХХ века, когда Китай сотрясали восстания и революционные бури, в нашу страну потянулся оттуда и прочий народ, искавший здесь лучшей доли.[/b]На московских улицах все чаще попадались китайцы, торговавшие вразнос разными товарами: материями, восточной парфюмерией, веерами и прочими экзотическими товарами. Но эта торговля была лишь прикрытием главному бизнесу: у каждого разносчика всегда было в запасе несколько порций опия.Привезенная с далеких окраин, эта привычка лет сто назад стала модной и в среде москвичей, искавших «новых ощущений». Первыми потребителями китайского опия были допившиеся до ручки люди, которым водки было уже мало.Но постепенно в это дело «втянулись» и представители творческой богемы, и в роскошных квартирах стали собираться «клубы» курильщиков из интеллигенции. К артистам, художникам и литераторам присоединялись их богатые покровители – банкиры, финансисты, крупные коммерсанты и чиновники, стремившиеся «впитывать нравы» модной среды. У светских курильщиков зелья его поставщиками были не китайцы, а персы, которые предлагали на выбор опий из Египта, Смирны, Бенгалии – разница была в цене и качестве товара.Это уже была не первая волна наркомании, накрывавшая Москву. Впервые с этим бедствием мир по-настоящему столкнулся в 1870-е годы. Тогда, после введения в медицинский обиход шприца и получения из опийных препаратов морфина, его стали применять для лечения разных недугов, не подозревая о «побочном эффекте». «Московские ведомости» в ноябре 1879 года писали: «Каждому из нас, наверное, приходилось видеть между своими знакомыми людей до такой степени привыкших к морфию, что они без него совершенно не могут обойтись…»А статья в словаре Брокгауза и Ефрона с академической беспристрастностью уточняла: «Много морфинистов среди совершенно здоровых на вид людей имеется во всех городах, там, где кипит общественная жизнь, где рано расстраиваются нервы… Тысячи мужчин перед началом своих занятий вводят себе отраву; дамы подбадривают себя впрыскиванием морфия даже во время бала…»Кокаин пришел в Россию позже, как великолепный препарат для обезболивания и лечения легочных заболеваний. Впрочем, он быстро догнал морфий по популярности среди наркоманов…В 1913-м году Дума начала обсуждать проект закона об уголовной ответственности за курение опиума и любое пособничество к этому: предлагалось торговцев сажать в тюрьму на 1,5 года, а потребителей штрафовать на 500 рублей. Но до войны закон принять не успели, а потом стало не до того.В окопах Первой мировой наркотики процветали: «любители» создали сногсшибательный «коктейль»: пили спирт с кокаином. После употребления этой «радикальной смеси» не спали сутками, в атаку шли без страха, а при ранении не ощущали боли. Да и во время Гражданкой войны спиртовой настой кокаина употребляли по обе стороны линии фронта: и у белых, и у красных. Послевоенная разруха только усугубили ситуацию – тысячи людей искали в наркотиках спасение и утешение.А в начале 1920-х, в Москве, в доме №42 на Мясницкой, открылся первый в столице специализированный наркодиспансер, который не справлялся с наплывом желающих избавиться от зависимости. Кокаин нюхали сухаревские торговцы – чтобы не зябнуть, грузчики и разнорабочие, чтобы не чувствовать усталости и голода. Беспризорники привыкали к «марафету» с 9–10 лет.Пытаясь найти выход, Наркомздрав в 1923 году запретил аптекам и больницам приобретать опий, морфий, кокаин и их соли без специальных ордеров, выданных соответствующими органами. Границы заперли «на замок», и большинство наркоманов, лишенных «марафета», вымерло. А продавцы и потребители зелья ушли в глубокое подполье. Официально такой проблемы в СССР многие десятилетия просто не существовало.