Словарь модных слов

[b]Колбасить[/b]Вы понимаете значение этого слова? Я не очень. Со времен отрочества помню такое присловье: «Выпили, закусили и домой поколбасили». То есть «колбасИть» – глагол со значением движения, ходьбы. Может быть, не очень уверенной, с пошатыванием в разные стороны.Что говорит словарь Ожегова? Там слово дано с другим ударением «колбАсить». Значение – «куролесить». Рекомендуется избегать первого лица единственного числа, то есть лучше не говорить: «колбасю», «колбашу» (лучше и не делать этого, заметим в скобках).А в нынешнем молодежном языке у слова «колбАсить» появилось еще два значения. Причем взаимоисключающих. «Колбасит» может означать отвращение, совпадать с глаголом «воротит»: «Меня колбасит от такой дрянной музыки». И то же слово может означать опьянение – алкогольное, наркотическое или любовное. «Он выпил, и его колбасит». Или: «Меня от тебя прям колбасит» – так сегодня может сказать юноша понравившейся девушке.Хаос! Такое ощущение, что в данном случае с самим языком происходит нечто, описываемое сверхмногозначным глаголом. То ли наш язык заколбасило, то ли он сам колбасит и куролесит.Авось, успокоится, придет в чувство.[b]Кончить[/b]Читаю лекцию о Пушкине в одном французском университете. Излагая биографию поэта, сообщаю студентам, что нашего будущего национального гения в лицее звали «французом» за безупречное парижское произношение. А когда заходит речь о трагической дуэли, отмечаю, что раненый Пушкин, упав на снег, именно по-французски воскликнул: «Attendez! Je me sens assez de force pour tirer mon coup».В переводе это означает: «Подождите! Я чувствую достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел». В данной аудитории я счел уместным произнести сию фразу по-французски. Дыхание перехватило. Как всякий русский не мог я об этом событии рассказывать без дрожи в голосе. А некоторые студенты почему-то двусмысленно заулыбались. Что такое? В перерыве коллеги-слависты мне объяснили: французский язык сильно изменился с тех пор, и выражение «tirer un coup», значившее в 1837 году «сделать выстрел», теперь воспринимается… Ну, как нечто вроде русского жаргонного «кинуть палку». Да… Как говорится, опошлить можно все.А что же русский язык? Он ведь тоже меняется со временем, и некоторые невинные слова приобретают побочные непристойные значения. Но мы все-таки не переносим в наше культурное прошлое нынешние языковые представления и извращения. Вот новое поколение читателей открывает для себя «Евгения Онегина» и знакомится с письмом Татьяны Онегину. Доходит до завершающей его части: «Кончаю. Страшно перечесть…» И никаких ухмылок, хотя у глагола «кончить» есть модное жаргонное значение, связанное с сексуальной сферой.Но его осознают отнюдь не все носители русского языка, а лишь определенные социальные и возрастные группы. Это элемент речи молодежной и, я бы сказал, плебейской.Сиюминутный изгиб разговорного словоупотребления не бросает тень на вечное значение глагола. «Кончить» – это в «великом и могучем» означает «завершить, довести до конца, прекратить». Et rien de plus, как говорили дворяне в пушкинские времена. То есть, ничего более.[b]Маргинал[/b]Жестокое, бездушное слово. У социологов оно означает человека, находящегося вне социальной группы.Маргинал – это изгой, аутсайдер, а то и бомж. Тот, кого вытолкнули на обочину, кто оказался на краю. С житейской точки зрения, конечно, лучше не попадать в маргиналы. Не всякий способен сохранить достоинство в нищете, не опуститься без поддержки социальной группы, не свихнуться от одиночества. Нет ничего хорошего в том, что сегодня маргинализуется, чахнет без государственной поддержки академическая наука. Что угроза маргинализации нависла над толстыми литературными журналами, почти незаметными на пестром фоне «глянцевой» макулатуры. Порой слышишь и читаешь, что русский интеллигент как таковой – это безнадежный маргинал, дни которого сочтены.Не спешите, однако, расписываться за грамотных. Интеллигент не так уж глуп и беспомощен, как это кажется тем, для кого высшие ценности – деньги, власть и успех. Его не страшит кличка «маргинал», поскольку он зрит в самый корень и видит там латинское «margo», от которого пошли и французское «marge», и английское «margin » – поле страницы или рукописи.(Отсюда, кстати, международное слово «маргиналия» – запись на полях книги или рукописи.) Текст страницы заполнен буковками. Там нет места для нового слова.Так стоит ли «протыриваться» в центр, работая локтями, воевать за место под солнцем, поближе к власти предержащей? Пространство для прорыва – это как раз «поля» страницы. Открытия совершаются на краю. А центр, середина – родина деловитых посредственностей, из которых вербуются начальники и чиновники.Пушкин был, конечно, маргиналом по сравнению с Горчаковым, товарищем его по лицею. Еще пример: нервный и смертельно больной маргинал дописывал в 1940 году безнадежное с конъюнктурной точки зрения сочинение под названием «Мастер и Маргарита».Когда «успешные» советские писатели заседали на своем съезде в Колонном зале, среди них не было ни Булгакова, ни «маргинала» Мандельштама. Правда, Пастернака туда затащили, но, почувствовав опасность превратиться в «сановника», он стал понемногу дрейфовать в сторону края, «погружаться в неизвестность и прятать в ней свои шаги». Страничные «поля» стали для него метафорой свободы:[i]И надо оставлять пробелыВ судьбе, а не среди бумаг,Места и главы жизни целойОтчеркивая на полях.[/i]Герой пастернаковского романа Юрий Живаго кончил, по житейским представлениям, как маргинал. Маргиналами в пастернаковской поэтической мифологии были и Гамлет, и Христос: «Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить – не поле перейти».Люди «центра» часто не оставляют в жизни никакого следа. А со страничного «поля» можно перейти в вечность.