Любовь к жизни, свободе и мотоциклам

[i]Забор. После звонка собачья морда: под воротами, здоровая – кавказец, огромные лапы. Обкладывает корреспондентов лаем – явно недоволен визитом. Вот и хозяин – Виктор Сергеевич Введенский, байкер со стажем, мотогонщик, известный коллекционер и реставратор старых мотоциклов: «Подождите пару минут, я привяжу пса, он у меня серьезный парень». На участке добротный домик. До замков новых русских с башенками, правда, не дотягивает, но тоже ничего. Хозяин только что в фургоне привез свои мотоциклы с выставки. Форма одежды – рабочая: джинсы, майка… Просит подождать, завозит мотоциклы в ангар. Только с прицепом попросил помочь – затолкнули. Огромный пес перестает лаять. Гостеприимный хозяин наливает чай. Горит красная лампочка в диктофоне. Легкий английский акцент. Редкое в наши дни ощущение – говорить с собеседником интересно.[/i][b]О мотоциклах– Виктор Сергеевич, к вам, с вашей судьбой и вашим увлечением, уж точно не зарастает журналистская тропа?[/b]– В августе обо мне вышла маленькая заметка в журнале «Форбс». Это журнал для читателей, которые интересуются самыми богатыми, известными и популярными людьми в мире...[b]– И вы в этом контексте?[/b]– К сожалению, не в той рубрике. Я там фигурирую в контексте интересных и необычных коллекций. Люди имеют какие-то увлечения, но не многие коллекционируют антикварные мотоциклы, реставрируют их. Я отдал этому более 40 лет жизни, почти 50.[b]– Ваше увлечение мотоциклами коммерческое? Хороший доход приносит?[/b]– Некоммерческое. Потому что мы не оказываем никаких платных услуг, не торгуем техникой, которую реставрируем. К сожалению, из своего увлечения я не смог извлечь никакой коммерции. Если посчитать зарплату одного или двух механиков плюс расходы на детали, хромировку, окраску, на сварку, покрышки, то получается: восстановить мотоцикл дороже, чем будет его коммерческая стоимость после реставрации.[b]– Всегда считал, что реставрация авто- и мотостарины – весьма доходное дело…[/b]– Да, есть модели, популярные, и имеют особую коллекционную стоимость. Такие как «Харли-Девидсон», «Индиан», «Цюндап», некоторые модели «БМВ». Реставрация их может иногда «войти в ноль», как говорится. Но сначала нужно купить этот мотоцикл, а сейчас – все дорого. Те времена, когда можно было купить мотоцикл с коляской за мешок картошки, давно канули.[b]– Ну а на что живете? Вот у вас дом хороший...[/b]– Этот дом я построил сам. От первого фундаментного блока до последнего гвоздя. Я строил его 16 лет. И напрочь извелся с этим. Но я некоторые годы жил в Америке. Многие российские бизнесмены, наоборот, увозят деньги на Запад. Но я – человек иного стандарта. Я заработал деньги ТАМ, заплатил все налоги, скопил небольшую сумму и в России построил этот мотоклуб.[b]– Вам кто-то должен помогать. Одному с таким количеством мотоциклов не справиться.[/b]– Сейчас я работаю сам. Те времена, когда можно было взять себе в помощь механика за 200–300 долларов в месяц, давно ушли. Человек сейчас просит не менее 800 долларов. А вырабатывает ли он такие деньги? Один мотоцикл реставрируется год-полтора. И учитывая его коммерческую стоимость, он просто не окупается. У меня были предложения продать всю или часть коллекции, но я пока не сдаюсь. Хотелось бы, чтобы эти мотоциклы остались в России.[b]– А они уходят?[/b]– Из России за границу уходит примерно 95 процентов антикварных мотоциклов. В основном они все у нас оказались после войны. Это, например, военная модель «Харли-Девидсон» 42-го года. И поскольку 100 процентов продукции из Америки было отправлено в то время на фронт, то в США их практически не осталось, и американские коллекционеры их с удовольствием приобретают.[b]– Где находили старые мотоциклы?[/b]– Я много лет отдал мотокроссу. Меня всегда просили, когда я приезжал в Россию из Европы, чтобы я привозил новые спортивные модели мотоциклов или какую-то мотоциклетную экипировку – это было тогда недосягаемо в России. Какую-то кроссовую «Хонду» или мотоботы, шлемы. Хождение валюты в России тогда было уголовно наказуемо, и поэтому взамен того, что я привозил, мне отдавали какие-то старые мотоциклы. Это была моя мечта: вернусь в Россию, у меня будет своя мастерская, мотоциклы – это мое.[b]– Для вас сейчас мотоцикл – только экзотика или практическое средство передвижения?[/b]– Я пятый десяток езжу на мотоцикле, уже накатался. Использую мотоцикл как транспорт. В Москве сейчас очень сложно ездить на автомобиле. И если погода хорошая, а мне нужно съездить в несколько мест, то я предпочитаю мотоцикл. А покатушки мы устраиваем, когда речь идет о старых, антикварных мотоциклах. Едем в голове колонны. В День города или 9 Мая. А потом, покатавшись, приезжаем сюда и устраиваем пикник.[b]– Но молодежь как-то не очень…[/b]– Но ведь мотоцикл – достаточная дорогая игрушка, зачастую – дороже, чем автомобиль. Для состоятельных людей это модно, красиво, считается круто. Салон «Харли-Девидсон» в Москве открылся летом этого года, и они уже продали около 70 дорогих мотоциклов. Удивительный успех. Проезжают мимо по Кутузовскому проспекту. Останавливаются. Спрашивают: «Сколько стоит? 20–30 тысяч долларов? Заверните, я с дружками прокачусь».[b]– А если создать музей мотоциклов?[/b]– Я всегда мечтал, чтобы в России был создан мотоциклетный музей.Но, к сожалению, моей личной коллекции на полноценную экспозицию не хватит. Но среди моих коллег по увлечению есть состоятельные люди. Один из них уже решил приобрести около 15 га земли в самом ближнем Подмосковье, недалеко от Кольцевой дороги. Там предполагается создание большого музея. Если бы такой музей появился, я, возможно, передал бы туда свою коллекцию.[b]– Сколько у вас мотоциклов?[/b]– Реставрированных около 12, что говорится, на ходу. Все были сделаны в нашей мастерской. А в целом у меня, наверное, около 40 мотоциклов. Многие мотоциклы стоят в нижнем боксе, ожидая своей очереди на реставрацию.[b]– Возраст?[/b]– Самый старший – 1926 года выпуска. У меня практически нет мотоциклов, которые выпускались в 50-е годы. Мне, например, предлагают мотоциклы 60-х годов: «Явы», «Панони», «ИЖ», но я пока не беру их в работу. Реставрация их требует столько же времени и затрат, что довоенные немецкие или американские мотоциклы, а коллекционная стоимость невысока.[b]Об эмиграции– Вы несколько лет прожили в Америке. В советское время эмиграция была судьбоносным выбором. Уехал – не вернешься. Вы попали в общую волну или произошло все индивидуально?[/b]– Это было совершенно индивидуальное решение. И мне пришлось ждать более восьми лет, чтобы это желание исполнилось. Родители, например, поставили жесткие условия. Что мама должна достичь пенсионного возраста и отец уйти на пенсию. А брат – вступить в партию, чтобы получить квартиру и все блага. А где же мои интересы? Я в то время очень хотел выступать в чемпионате мира по мотокроссу, а меня не пускали…[b]– Почему?[/b]– Ну… не комсомолец, не идейно выдержанный. В то время был членом сборной СССР по мотокроссу с коляской и в 1975 году меня утвердили на выезд. Но когда мы перед выездом собрались в ЦК ДОСААФ у его председателя – трижды Героя СССР маршала Покрышкина, то выяснилось: вместо трех экипажей решили послать два, а меня оставили запасным. А мне тогда было 25–26 лет – это пик спортивной формы. Я почувствовал, что время мое уходит.[b]– И что?[/b]– Все наши паспорта лежали с визами на столе у Покрышкина. Я просто встал и обратился к нему: отдайте, пожалуйста, мой паспорт, я за свой счет съезжу, на своей собственной машине, посмотрю на соперников, помогу чем могу друзьям… И это был конец моей спортивной карьеры в СССР: меня исключили из сборной. И тогда я решил выехать самостоятельно.[b]– Куда?[/b]– В 79-м году весной я уехал по израильской визе. Это был единственный способ уехать тогда из СССР. Я не еврей (кому это интересно), я русский человек. Но у меня был брак с еврейской женщиной, который можно назвать договорным. Все свои обязательства я исполнил. Тогда был предолимпийский год и, по приказу Брежнева, отпускали огромное количество эмигрантов. В апреле 79-го я уехал из СССР.[b]– В Израиль?[/b]– Нет, мне там нечего делать. Я уехал на поезде в Вену. На следующий день я развелся со своей драгоценной супругой – процедура для эмигрантов тогда была упрощена. Уехал в Италию. И уже летом 79-го я оказался в Нью-Йорке. Тогда мы уезжали в одну сторону. Мы даже платили деньги за отказ от советского гражданства.[b]– Спортивных успехов ТАМ добились?[/b]– Это была моя цель, я хотел принимать участие в международных соревнованиях. Ведь мне не удалось это сделать за сборную СССР. В Нью-Йорке я сразу же связался с президентом мотоциклетной ассоциации Южной Калифорнии. Мой английский тогда оставлял желать лучшего, но на мотоциклетную тему мы спокойно могли общаться. Я проехал одну гонку на незнакомом мне мотоцикле, где переключение передач с другой стороны, и тормоза наоборот. Приехал вторым. Это был чемпионат Западной части США. В конце 1979 года я занял первое место в этой же гонке. И в 1980 году поехал в Европу – выступать за США в чемпионате мира.[b]– И как?[/b]– Там были успехи, но призером чемпионата мира я так и не стал. Когда в 81-м я вернулся в США, агенты ФБР заподозрили меня в том, что я… советский шпион.[b]– Просто офигеть![/b]– Затаскали по всяким детекторам лжи. Запугивали. Сказали, что если я покину Америку еще раз на столь длительный срок, как это было во время европейского чемпионата, то никогда не получу грин-карту и американское гражданство. Я не смог больше ездить в Европу. Три теста я прошел в главном здании ФБР в Нью-Йорке, один – в Лос-Анджелесе. Агенты ФБР меня усердно допрашивали, выпытывали: на какую советскую разведку я работаю? Кошмарная история![b]– А вы не служили на советскую разведку?[/b]– Все их тесты показали, что я не являюсь советским разведчиком. Я был зол на них со страшной силой. Меня кто-то заложил в еврейской среде на Брайтонбич: что, мол, приехал какой-то русский шпион...Я, похоже, отличался от одесских евреев.[b]– В среде эмигрантов так была распространена шпиономания?[/b]– Все друг на друга стучали. Я прилетел к хорошему русскому приятелю в Нью-Йорк из Лос-Анджелеса. Мы сидели в русском ресторане на Брайтон-бич. Меня там кто-то увидел и позвонил в ФБР. Через день ко мне пришли. Сказали, что у них есть неопровержимые доказательства, что я являюсь советским шпионом по кличке Миднайт. Предупредили, что если я откажусь от прохождения теста, то не получу американского гражданства. И что если я выеду за границу США, то не будет гарантии, что меня впустят обратно. Я даже испугался: а вдруг этот тест сработает и покажет, что я советский шпион?.. Тогда – вообще кранты. Из сборной Союза меня исключили за то, что я не комсомолец, а американцы меня принимают за советского шпиона!!! Парадоксальный случай. На том моя профессиональная спортивная карьера и закончилась.[b]О возвращении– И поэтому вернулись?[/b]– У меня были причины, которые повлекли мой отъезд. А сейчас этих причин в России не существует. Я уезжал из Советского Союза, чтобы стать свободным человеком. Это было неправильное общество и несвободная страна. Тогда перед выездом нужно было получить «добро» в райкоме комсомола или партии и пройти инструктаж. Там мне говорили: не носи на приемах рубашку нейлоновую, не пей залпом. К чертовой матери! Я еду на трассу принимать участие в мотокроссе, а не в приемную к английской королеве. На кой черт мне нужен какой-то коммунистический или комсомольский идиот, который меня допрашивал и принимал решение, могу я поехать или нет! Условия жизни в СССР были абсолютно унизительны. А я хотел быть свободным человеком.[b]– Сейчас вы свободны?[/b]– Наличие американского паспорта в кармане и английского языка в голове дает мне право считать себя свободным человеком. Я могу приехать в «Шереметьево» и лететь куда угодно. Я очень горжусь тем, что являюсь американским гражданином. А в Россию я вернулся, потому что я русский человек. Я родился и вырос в Москве. Здесь похоронены мои родители, здесь родные места, друзья, здесь мой родной язык.[b]– У вас двойное гражданство[/b]?– Да, был указ Бориса Ельцина в 1992 году: тем, у кого было отобрано советское гражданство при выезде за границу, вернуть российское гражданство.[b]– А не легче бы жить в России без российского гражданства, считаясь только гражданином США?[/b]– Но тогда надо постоянно поддерживать российскую визу. ОВИР на это не идет. Он требует максимального срока – один год. И я каждый раз должен был бы объяснить свое присутствие в России каким-то бизнесом, учебой или чем-то. А чтобы просто так жить и кататься с дружками на мотоциклах… Мне ОВИР на это время просто не дал бы визу. Но я законопослушный гражданин, и российское гражданство меня вполне устраивает.[b]– Как гражданин США участвовали в выборах?[/b]– В последний раз я ходил голосовать. Для этого нужно было написать письмо в Хьюстон штата Техас, где я проживал в последнее время, зарегистрироваться. Оттуда мою регистрацию прислали в американское посольство и я голосовал.[b]– За Буша?[/b]– За Джорджа Буша. Я встречался лично с его отцом – со старшим Бушем. Это парень исключительной эрудиции, исключительных заслуг. И я, не зная Джорджа Буша-младшего, был уверен: он будет продолжать политику отца.[b]А снова уехать?..– Как думаете, Россия сможет стать опять несвободной страной?[/b]– Такой как раньше? Не исключено. Если Путин восстановит памятник Дзержинскому на Лубянке, тогда, конечно, многие зададутся вопросом: а не уехать ли? Но, надеюсь, этого не произойдет.[b]– А если произойдет, опять уедете[/b]?– Трудный вопрос… Я сентиментальный человек. Здесь я привык: свой круг общения, друзья, спорт, увлечения. На своей земле я построил мотоклуб и дом, который съел весь мой бюджет. А в США я бы не считал себя по-настоящему дома и вряд ли смог всем этим заниматься.[b]– Почему?[/b]– Чтобы так прожить в Америке, мне нужно было бы иметь доход – не меньше восьми тысяч долларов в месяц. А мне уже почти 60 лет и зарабатывать такие деньги я уже не смогу. В России мне перспективы стариться – если бог даст старость – кажутся лучше.[b]– В какой степени вы сейчас чувствуете свою зависимость от государства?[/b]– Я хотел бы принадлежать к двум процентам американцев, которые не зависят от пенсии, достигая пенсионного возраста. У меня абсолютно нет денег, но я в крайнем случае могу продать или сдать в аренду свою недвижимость и скромно дожить. Я сейчас не должен ни одному банку. Но, начиная с 60 лет, я смогу получать американскую пенсию, так называемую укороченную. Это примерно 800 долларов. А после 65, как я полагаю, она будет минимум в полтора или в два раза больше. На эти деньги можно прожить в России. А с российскими пенсионерами государство поступает безобразно. Это просто издевательство над стариками. Как можно прожить на 800 рублей![b]– И все-таки что может случиться в России, чтобы вы решили: нужно уезжать![/b]– Будет запрещен свободный выезд – это уже сигнал: нужно будет уезжать.[b]Чем заправляются байкеры?– Во дворе вашего дома – все принадлежности для жарки шашлыков. Вы гостеприимный хозяин?[/b]– У меня иногда собирается по 80–100 человек. Мотоциклетное сообщество меня принимает тепло, и если я кого-то приглашаю на мероприятие – открытие, закрытие сезона или день чьего-то рождения, то это место многие московские байкеры знают хорошо.[b]– Вы как американец предпочитаете виски?[/b]– Да, я люблю виски. Но, учитывая, что виски тут стоят в три раза дороже, чем в Америке, и все мои друзья, как правило, пьют водку, быть белой вороной я не хочу. Если все пьют водку под селедку, картошку и салат, то я тоже пью водку... Извините, у меня барбос отвязался. Не выходите из дома. Я его сейчас привезу.[b]– Как его звать?[/b]– Его официальное имя – Норис. Но он этого не знает: все его зовут Норик.[b]– Почему именно кавказская овчарка?[/b]– Я всегда мечтал: когда вернусь в Россию, у меня будет свой дом и такой кобель. Это уже второй. Мой первый прожил 13 лет, а этому лишь два годика.[b]– Ощущаете реальную опасность, что кто-то залезет к вам, посягнет на имущество?[/b]– Не хочу накаркать. Но я достаточно дружно живу с соседями. У меня отдельный въезд с Кольцевой дороги. Когда сюда заезжает кавалькада мотоциклов, это практически никого не беспокоит. Заезжать в тихие дачные участки на громких мотоциклах было бы значительно сложнее. Тогда я непременно имел бы врагов. Но у меня всегда ружье под рукой, и я, не задумываясь, уложу всех, кто придет ко мне с плохими намерениями, посягнет на мою территорию, на мою собственность.[b]– Что вы еще хотели бы сказать читателям «ВМ»?[/b]– Любите жизнь, свободу и мотоциклы, но только будьте очень осторожны.