Валентин Бубукин: «На весь гонорар за Европу я купил «башмак» в комиссионке»

[i]Валентин Бубукин поиграл на своем веку, как говорится, дай бог каждому. Начинал еще в легендарном ВВС рядом с Бобровым, Крижевским. После, когда ВВС разогнали, ушел в «Локомотив» к Борису Андреевичу Аркадьеву, «великому тренеру, человеку огромнейшей просто души…» Оттуда, спустя почти 10 лет, неисповедимые тропки футбольные привели его в ЦСКА. Ну, а гвоздем биографии Бубукина, безусловно, стал Париж, июль 1960-го, когда наша сборная, тогда еще СССР, в первый и последний раз в уходящем XX столетии выиграла чемпионат Европы.[/i][b]Одномоторный черт [/b]Той исторической победе на днях стукнуло ровно сорок лет. Юбилей, однако. По такому случаю мы встретились с Валентином Бубукиным, и он без лишних утомительных предисловий повспоминал о том, как все было тогда во Франции: — Первым делом, — говорит Бубукин, — хочу заметить, что в фаворитах турнира никто нашу сборную поначалу не числил.Журналисты и спецы, тучей нагрянувшие во Францию, сулили престол югославам. Или французам. Нас же держали, скорее, за серых лошадок. А то и вовсе не принимали в расчет до тех самых пор, пока мы чехов не заломали в полуфинале 3:1. Игра проходила в Марселе. Жарища, помню, стояла, ну, как в духовке, честное слово. Рот открываешь, а воздуху не хватает. По составу наша команда была более сбалансированной, чем у противника. Слава Метревели, Миша Месхи и Валентин Иванов составляли наш, если можно так выразиться, мозговой трест. У меня же свой козырь имелся — выносливость.Это еще Аркадьев как-то подметил: от игровых нагрузок Бубукин, мол, испытывает такое же удовольствие, как алкоголик от рюмки водки. А что — образно, но точно. Но тут нашла коса на камень. Моим визави в той игре оказался знаменитейший полузащитник Йожеф Масопут. Технарь. Умница. А главное, выносливый, как черт. И вот мы с ним взялись друг дружку выжимать. Я рывочек — Масопут тенью за мной. Если он вперед почесал — я за ним след в след. И так продолжалось все 90 минут… После игры подходит ко мне один из тренеров югославской сборной, специально приехавший на матч поглядеть на будущих соперников по финалу, и говорит: «Слушай, друже, это ведь какая-то фантастика. Человек не может столько бегать, как ты. А может, у тебя два сердца, признайся?» Да нет, смеюсь, одномоторный я, как и все.[b]Кто свистнул у Яшина фартовую кепку [/b]— Пока мы с ним мило так объяснялись, на поле хлынули десятки репортеров, болельщики с трибун набежали. И в этой кутерьме кто-то, шибко шустрый, стянул у Льва Яшина его кепку.Расстроился Лев Иванович — не передать. Не простая ведь кепка была — фартовая. А впереди — финал... Вечером того же дня сообщение о пропаже несколько раз передали по французскому радио. Диктор вежливо просил похитителя вернуть советскому вратарю его головной убор. Взамен Яшин обещал подарить свой вратарский свитер. И что вы думаете: утром в уютном особнячке под Парижем, где мы квартировали, появился полицейский и протянул Льву Ивановичу давешнюю пропажу. Уговор есть уговор. И полицейский, сияя от счастья, получил на память яшинский свитер, но… после финала уже.В день решающей игры с самого утра зарядил нудный дождь. Среди югославов на поле вышел один хороший знакомец нашей команды — Шекуларец.Он еще в олимпийском Мельбурне-56 прилично попортил нам кровь. А тут и вовсе гол организовал. Под занавес первого тайма Шекуларец сквознячком пронесся по самой правой бровке, прострелил мяч на Галича, тот пробил. Пятнистый, угодив в ногу Игоря Нетто, срикошетил в сетку… Да, чуть не забыл: югославы на испуг нас взять еще решили. И с первых минут — ну грубить внаглую. В перерыве Качалин только собрался нам в раздевалке что-то сказать, как его перебил негодующе-раздраженный Андрей Петрович Старостин: «Это что же такое делается, ребята?! А?! Вы же ведь — русские! Вон газеты вас как расписали: медведи, мол, порвут и растопчут кого угодно. А югославы вас бьют, как котят, а вы с ними цацкаетесь, ответить не можете. Чего, не понимаю, стесняться-то.Врежьте им хорошенько, раз они так просят». Завел он нас. На второй тайм мы вышли как на битву. Минуты не прошло, как я, разогнавшись, в подкате встретил одного настырного югославского хава. Юзом прокатившись по траве, он выехал на бровку и с грохотом протаранил рекламный щит. Лежит, не встает, на судью смотрит. Думал, наверное, что арбитр мне горчичник покажет — как бы не так. Судил-то финал англичанин Элис, а он к такой жесткой игре давно привык. Лишь по плечу меня похлопал: «О’кей, карош». А югославу показал: вставай, мол, парень, нечего разлеживаться. Тут Виктор Понедельник выиграл мяч в воздухе сразу у двух югославских защитников и пробил по воротам — чуть мимо. То есть футбол пошел уже совсем иной, чем в первом тайме. Чуть погодя я издали приложился по мячу что было сил.Вратарь Виденич упал, мяч отлетел совсем недалеко. Виденич приподнялся было, чтобы, кинувшись вперед, накрыть пятнистого, но тут перед ним возник Слава Метровели и легонько толкнул мяч в сетку — 1:1. Этот гол окончательно привел нас в чувство. И мы развернулись во всю мощь.Дальше игра уже шла под нашу диктовку… И во втором дополнительном тайме мы добили соперников. Миша Месхи навесил мяч мягонько так, с аптекарской точностью, на Виктора Понедельника, и тот не промахнулся, головой скинув мяч аккурат в самый уголок — 2:1. С поля мы уходили вне себя от счастья, а футболки из красных стали белыми от пота. В тесной раздевалке царила радостная суета — то и дело входили разные люди, жали нам руки, обнимали, говорили слова поздравления. А на стоявшем в углу столике среди бутылок минералки, стаканов, рассыпанных фруктов возвышалась амфора на подставке из зеленого камня, та самая, которую только что пронес по овалу бурлящего стадиона наш капитан Игорь Нетто. Теперь ей предстояло путешествие в Москву.[b]«А орден мой Леонид Ильич зажал!» [/b]— По случаю такой победы Дмитрий Постников, руководитель нашей делегации, разрешил нам официально нарушить режим: «Шибко, правда, не увлекайтесь, по фужерчику шампанского, и хватит!» Но, вернувшись в гостиницу, мы со Львом Ивановичем и Юрой Войновым не стали мелочиться и заказали пару трехлитровых бутылок вина. Сидели в номере у Льва Ивановича.Дверь ни на минуту не закрывалась: то один зайдет с поздравлениями, — мы ему — стаканчик, то другой… Так вот за час те бутылочки и уговорились.Москва встретила нас по-царски. В аэропорту каждого футболиста ждал персонально поданный «ЗИМ». А где-то через неделю на стол Брежнева легло представление нас к орденам. Леонид Ильич, как известно, в каждом деле уважал экономию. Пробежал он глазами тот список — бац, и срезал все награды ровно на один пункт. Я, например, вместо ордена «Знак Почета» получил медаль «За трудовую доблесть». Ах, да — премиальные.Были, конечно, даже помню сколько: по четыре тысячи восемьсот еще тех, дореформенных рублей на нос. Сколько это на доллары — ума не приложу.Мне, во всяком случае, хватило аккурат на старенький «Москвич» 407-й модели, который я купил через комиссионку… А ведь будто вчера это было — Париж, финал, золотой Кубок в наших руках. Не верится даже, что минуло с той поры сорок лет.[b]«Не терплю, когда Стрельцова поминают невпопад» [/b]... Помимо победной Европы, Бубукин не мог не вспомнить тех легендарных людей, с которыми сводила его футбольная жизнь. И которых уже нет с нами. Например, Эдуарда Стрельцова: — Да, пожалуй, не было у нас другого футболиста, о котором бы говорили так много и так разноголосо, как о Стрельцове.Впрочем, почему, собственно, говорили — ведь имя Стрельцова до сих пор на слуху. Жаль, поминают его частенько невпопад.Это я про комментаторов наших.Чуть завидят, как кто-то из игроков пяткой мячик откинул, тут же рефрен выдают: сыграно, мол, по-стрельцовски. Ошибаетесь, господа хорошие. Пнуть мячишко дышащему в спину партнеру — на это большой премудрости не требуется. Стрельцов же пускал его метров на 10, бывало, и на 15, причем всегда точно. Мяч, скользнув мимо ошарашенных защитников, неизменно попадал к партнеру. Рассказывают, что однажды перед игрой с «Торпедо» в раздевалке соперников случился такой вот разговор.Подходит тренер к своему центральному защитнику: «Сделай милость, напомни-ка мне, пожалуйста, какое у тебя жалование».— «Так вы же знаете — по максимальной ставке. А с чего это вы вдруг про жалование мое вспомнили?» «А вот с чего, — посуровел вдруг тренер. — Не углядишь сегодня за Стрельцовым, так и знай, срежу твой максимум под самый корень. Без штанов останешься». Во втором тайме Эдик ворвался в чужую штрафную, пяткой отбросил мяч на Иванова, тот пробил — гол! После игры тренер, войдя в раздевалку, коршуном кинулся на защитника: «Ну, держись, походишь у меня теперь с пустым карманом». А защитник спокойненько так ему отвечает: «Извините, конечно, но уж коли кого рубить по карману, то вас». — «Что-о!!! — тренер вконец раскалился. — Меня, по карману! Поясни, ну!». — «А чего тут пояснять. Вы же мне не сказали, на какой конкретно минуте он рывок свой затеет. А то бы я его в момент прищучил». Кто-то хихикнул. Почувствовав, что ситуация против него, тренер замялся: «Ну, ты вот что… после, в общем, поговорим». И понурый вышел из раздевалки.Раз наша сборная играла спарринг с болгарами. Я отдал мяч Эдику, а сам вперед чесанул.Бегу, открываюсь, а он с ответным пасом что-то не торопится.Ладно, думаю, хоть порожняком, но все равно еще пробегусь — пусть тренеры видят, как я на поле отрабатываю. Только подумал, тут и мячик ко мне летит, точнехонько по курсу моему ложится, и я, поймав его, с ходу выкатываюсь один на один с вратарем. Эпизод, кстати, очень характерный для Стрельцова: предвидя ситуацию, он умудрялся просчитать ход событий буквально до сотых долей секунды. Одно слово — гений. Стрельцов не играл. Он творил игру. Ну, а после игры, чего уж, любил снять напряжение. Однажды в Норвегии мы накидали хозяевам полную авоську. Мячей шесть им забили сухих. И после игры, когда шли в раздевалку, Эдик мне предложил: «Может, в бар сходим — музычку послушаем, победу отметим. Ты как?» — «Я — за». В гостинице я быстренько переоделся — костюмчик, галстучек, то, се.Захожу в номер Стрельцова — там уже Иванов и Метревели с Гусаровым, как и я, при полном параде, ждут, пока Эдик галстук завяжет. Вдруг — тук-тук — дверь открывается, входит приглашенный в ту поездку тренер «Торпедо» Виктор Маслов. Достает из кармана бутылку коньяку, шоколадку: «Вот — зашел вас поздравить. А куда это вы так нарядились, собственно? Сейчас примем по чуть-чуть, и не вздумайте потом никуда ходить, неровен час, меня еще подведете.Уговор?» По стопочке победу сполоснули, и Маслов ушел. «Ну, что, — улыбнулся Эдик. — На этом, пожалуй, остановимся». И добавил уже серьезно: «Подводить «деда» нельзя».До чемпионата мира в Швеции оставалось всего ничего, когда судьба его круто изогнулась. Не оказалось с нами в Швеции и Огонькова с Татушиным, но им еще повезло — их просто вывели из сборной и лишили звания заслуженных мастеров. Со Стрельцовым же обошлись куда жестче. Кто-то очень постарался шепнуть про ЧП самому Суслову.Михаил Андреевич, человек сугубо нефутбольный, не стал вникать в суть дела, а жестко приказал: «Судить, да по всей строгости, чтобы другим неповадно было». Законники взяли под козырек… Итог скандинавского похода нашей сборной хорошо известен: обыграв в подгруппе австралийцев и англичан, в четвертьфинале мы споткнулись на шведах. Но, ей-богу, будь тогда в команде Стрельцов и Огоньков с Татушиным, мы бы устроили скандинавам вторую Полтаву. А в копилке у сборной появилась бы еще одна медаль. Возможно, золотая…