КУПИТЕ МЕНЯ ПОДОРОЖЕ!

[i]В любом интервью есть что-то «не для чужих ушей». Когда собеседник (а чаще — собеседница), увлекшись, сообщает нечто интимное, что должно остаться «между нами». Слово в данном случае — воробей: запросто можно поймать. Вылетает, и с тебя берут обещание, что шальной текст типографским шрифтом набран не будет. Иногда звонят посреди ночи, напоминают. Помню, отвечаю, вычеркну, спите спокойно...С актрисой Людмилой Потаповой — тот редкий случай, когда с самого начала мы решили не соблюдать «тайну исповеди». Говорили обо всем. В том числе о том, о чем не очень принято говорить. И что удивительно: не спохватилась, не позвонила...[/i][b]— Знаю, что твоя кинокарьера началась стремительно: в начале девяностых ты приехала из Томска в Москву, стала сниматься у хороших режиссеров, в хороших фильмах, собрала невиданный урожай призов и сразу вошла в «избранный круг» — не хочу говорить «в тусовку». Не всякая столичная актриса может этим похвастаться.[/b]— Не так все было просто, но это правда: в столичную богему я ворвалась неожиданно даже для самой себя. Однако первую роль в кино я сыграла еще до того, как переехала в Москву. Эдмонд Кеосаян для фильма «Вознесение» искал характерных актеров на маленькие роли. Таких в провинции навалом, но столичные режиссеры редко наведываются в провинциальные театры. Увидев меня в спектакле Томского драмтеатра, создатель «Неуловимых» задал сакраментальный вопрос: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» [b]— Девочка? [/b]— Ну, тогда мне было... не будем уточнять, сколько. Словом, роль была сыграна, но в Москву я не попала (хотя, конечно, мечтала), а продолжала работать в своем театре. Спустя годы Владимир Мотыль рассказывал мне, как позвонил Кеосаяну и попросил порекомендовать молодую актрису (что-нибудь вроде американизированной Быстрицкой) на главную роль в его новом проекте. Эдмонд Гарегинович сказал: «Есть такая, она сейчас где-то между Саратовом и Томском. Можешь найти?» Надо было знать Мотыля — нашел.[b]— Тогда ты и переехала? [/b]— Я получила приглашение на пробы в фильме «Расстанемся, пока хорошие». Но пробы, как ты понимаешь, это еще не утверждение. А директор Томского театра разорвал мое заявление и пригрозил, что если я поеду в Москву, то могу считать себя уволенной. Помню, как стояла у него в кабинете и плакала. И все-таки собрала скромные пожитки и поехала.[b]— На авось? [/b]— Знала, что не вернусь в любом случае. Приехала на «Мосфильм», прошла пробы и была утверждена.[b]— А позже сыграла свою «звездную» роль в «Возвращение броненосца» Геннадия Полоки, парафразе на тему классического фильма Эйзенштейна. Приз за яркий дебют, за лучшую женскую роль...[/b]— Барашек... Так мой сын окрестил «Золотого овна».[b]— Потом ты вдруг выпадаешь из этой самой «тусовки» так же неожиданно, как ворвалась в нее...[/b]— Достаточно типичный случай, если иметь в виду время — в девяностые отечественное кино разваливалось на глазах. К тому же менялись ценности. И в этом смысле роль Клавдии из «Броненосца» была для меня не столь «звездной», сколь знаковой и даже мистической. Действие фильма происходит в двадцатые годы, а это «ломовое» время перекликается с нашим временем. Клавдия, которая снялась у Эйзенштейна, знала богатую и красивую жизнь, но по каким-то причинам от нее отказалась; она осталась одна с малышами, нищая, никому не нужная, торгующая семечками... Да, фильм получал призы, да, меня поздравляли люди, мнение которых для меня много значило, — Савва Кулиш, Марлен Хуциев, Армен Медведев... Говорили: «Мила, ты шагнула в историю». Но...[b]— И что потом? [/b]— Были какие-то роли, но если бы я сказала, что они кормили меня и моего ребенка, то солгала бы. А ведь я еще и снимала квартиру. На самом деле актерам и актрисам, даже самым известным, платят очень немного. К тому же я усугубила собственное положение тем, что отказала в расположении одному симпатизировавшему мне влиятельному товарищу от кино. Я не хвалюсь, скорее, это была глупость. Мои друзья предупреждали, что нельзя этого делать. То есть на объективную ситуацию наложилось еще и это. Ролей вовсе не стало. Был период, когда я попыталась заняться бизнесом: не вышло, не мое. Пришло отчаяние.[b]— И тут появился он...[/b]— Кто? [b]— Гарун аль Рашид.[/b]— Ну, раз мы об этом заговорили... Я смотрела на своих подруг актрис. И постоянно читала в их глазах такой призыв: «Купите меня, да подороже!» Как бегущая строка. Меня не раз пытались познакомить с богатыми людьми, говорили: «У него остров». Или там еще что-то. Какое-то время сопротивлялась. Потом... Встретился человек, очень неглупый, которому нужна была не просто красивая кукла, а актриса именно моего плана — с трудной судьбой, с материальными проблемами, имеющая выход в интересующий его «престижный» мир. Красивая женщина для богатых людей — это как костюм или машина — визитная карточка. У нас с ним была практическая договоренность: я даю ему то, что нужно ему, а он — то, что нужно мне, материальный достаток, возможность чувствовать себя женщиной, актрисой. Между прочим, ты знаешь, что уход за собственным телом, за кожей обходится дороже, чем самые дорогие платья? А тут еще и великая голливудская мечта — мы же «звезды». Хотя какие мы звезды!..[b]— Как долго длился ваш «контракт»? [/b]— Я всю жизнь жила сказками — «Алые паруса», «Король Дроздобород»... Нет, только не «Золушка», это не моя сказка. А вообще, какая женщина не мечтает о красивой жизни? Тем более когда скромность и непритязательность в одночасье перестали быть добродетелью. Я подумала: почему бы нет, а вдруг это та самая сказка. Адаптированная, но все же. Хотелось выглядеть неотразимо, поездить по миру, я ведь и за границей-то ни разу не была. В этом смысле все складывалось нормально. Он купил мне трехкомнатную квартиру в центре. Я объездила едва ли не полмира, ни в чем, как говорится, себе не отказывала. Но в какой-то момент почувствовала: скукоживаюсь, теряю саму себя, становлюсь маленькой, вялой, никакой. Скажем, если меня положить на песок, останется еле заметная вмятина. Любопытно: он ведь образованный человек, а говорим на разных языках. Слушаю — вроде русский язык, — а не понимаю. Все чаще происходили конфликты. Внезапно открыла для себя, что и люди, которые раньше меня любили и принимали, перестают слышать, понимать, даже моего появления не замечают. Несмотря на то, что я хорошо выгляжу, сыта, ухожена.[b]— Не все так тяжело «это» переносят. Видимо, тут сказался еще и твой провинциальный романтизм, как ты думаешь? [/b]— Может быть. Если иметь в виду поколение, которое идет вслед за моим... Они более прагматичны, целеустремленны. Иногда такого рода связь у них заканчивается браком. Хотя ничего хорошего в этом нет. Ни для той, ни для другой стороны.[b]— Я довольно много общаюсь с молодыми актрисами. У них масса проблем, но внешне они выглядят вполне благополучно. Марку держат. Когда спрашиваю «какие мужчины тебе нравятся», отвечают: умные, талантливые. Но умный и талантливый рядом — это для женщины скорее проблема, чем решение проблемы, согласись.[/b]— Все дело в постановке вопроса. Ты спрашиваешь не «какие рядом», а «какие нравятся». Они искренне отвечают: умные и талантливые. Однако в результате рядом оказываются другие...[b]— Новые русские? [/b]— Скажем так — капиталодержатели. Состоятельные. Спонсоры. Они, конечно, тоже умные. По-своему. Глупый человек с большими деньгами не управится. Не хочу обобщать. Я сейчас говорю о тенденции, наметившейся в девяностые. Ведь тогда эти же люди и вливали деньги в кино. И, как правило, ради женщины. В конце концов, в этом нет ничего нового. Со времен «Талантов и поклонников» Островского.[b]— Я думаю, со времен Софокла.[/b]— Ну, ты постарше меня, ты помнишь и Софокла.[b]— Это как же надо хотеть женщину и бояться ее потерять, чтобы тратить такие суммы! Скажем, оплачивать целый сериал только для того, чтобы она сыграла главную роль.[/b]— Сериал-то как раз может окупиться. Нет, дело не в сексуальной озабоченности. В конце концов, богатый человек может купить и гарем. Просто в советское время существовало четкое разделение между «своими» и «не своими». Не «свои» смотрели на мир искусства со стороны, не были в него вхожи. Это был для них закрытый, недоступный и непонятный мир. А тут появляется возможность не только войти в него, но и управлять им. Играть главную роль и иметь тех, кого в иных условиях они видели бы только на экране. То есть это еще и компенсация личных комплексов... Между прочим, у этой ситуации есть и другая сторона. Мы всегда идем на поводу у власть имущих, а они не могут создать условий, в которых мы могли бы обеспечить себя. Но кино должно сниматься, фестивали должны проводиться, актеры должны жить хотя бы относительно благополучно. Не с авоськой же в метро ездить. Кино приносит прибыль. Во всяком случае, должно приносить. Как быть? Очень просто. Соединить актрису и богатого человека. Мой состоятельный друг, например, наполовину профинансировал две комедии с моим участием... Новый русский или кто он — пусть платит. Пусть поставит производство на ноги. Система продумана.[b]— Впервые такое слышу. По-твоему, тут целая политика? Кто-то наверху сидит и думает, кому с кем? [/b]— Может так, а может иначе. Но закономерность просматривается. Хотя на самом деле это унижение и тех, кого покупают, и тех, кто покупает. Ведь и последние попадают в ситуацию для себя неестественную. Я говорю о душе. Мы напрочь забыли, что работаем в сфере, где душа — главный инструмент. С ней нельзя делать что угодно. Знаешь, есть такой анекдот. Новый русский сидит перед компьютером и думает, где бы вагон цветных металлов достать, и вдруг на мониторе появляется черт с рожками. И говорит: «Я дам тебе вагон цветных металлов, а ты мне взамен — душу». — «А можешь три вагона?» — спрашивает предприниматель. — «Могу. А ты мне взамен душу». — «А состав можешь?» — «Могу». — «А я взамен душу?» — «Совершенно верно». — «И все?» — «И все». Сидит предприниматель, думает — час, другой, — затем восклицает: «Никак не пойму, где ты меня накалываешь!» [b]— То есть вопрос не в том, продать душу или не продать, а в том, — кому. Где тут черт принимает? [/b]— Нечто похожее на прием стеклотары. Стоит за прилавком гражданин с рожками и командует: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Как у Булгакова.[b]— Так вы, значит, расстались с Гарун аль Рашидом? [/b]— Да. По обоюдному согласию. И слава Богу, дети не появились.[b]— И как же ты сейчас живешь? [/b]— Преподаю актерское мастерство, снимаюсь где придется, выступаю на концертах. Верчусь. Когда приходят счета на оплату квартиры, телефона и я понимаю, что сегодня, скажем, оплатить не смогу, думаю: ничего страшного, завтра напрягу извилины, заработаю. Все в порядке. В депрессии, как прежде, не впадаю. Замечаю, между прочим, что и мои богатые знакомые несколько изменились. Нет той вычурности, показухи, агрессии. В храм с мобильниками уже не ходят. Даже одеваться стали скромнее. Появляется вкус, что ли? [b]Досье «ВМ» [/b][i]Людмила Потапова родилась в Туркмении, жила в Пятигорске, окончила Саратовское театральное училище. Играла в драмтеатрах Саратова и Томска. Впервые снялась в кино в 1987 году у Эдмонда Кеосаяна в ленте «Вознесение». В 1991-м переехала в Москву. Сыграла главную роль в фильме В. Мотыля «Расстанемся, пока хорошие». 1996-й был в ее творческой карьере наиболее удачным. Появилась лента Геннадия Полоки «Возвращение броненосца», принесшая актрисе приз Веры Холодной, призы «За яркий дебют», «За лучшую женскую роль». «Божество и Вдохновение», «Золотой Овен»... Снялась в двух последних комедиях Анатолия Эйрамджана: «День святого Валентина» и «Агент в миниюбке». Сейчас преподает актерское мастерство в телешколе МУЗ-ТВ, снимается в сериалах «Нина» и «Марш Турецкого».[/i]