Вячеслав Никонов: Кремль поддерживает Путина вынужденно

[b]— Как вы расцениваете шансы блока «Отечество — Вся Россия» на предстоящих выборах?[/b] — Если кремлевская кампания против ОВР будет успешной, то выборы в Госдуму выиграют коммунисты. Если не очень, то ОВР. Во всяком случае, последние опросы показывают, что ОВР отстает от Коммунистической партии, но его второе место бесспорно. Если учесть, что точность опросов составляет в лучшем случае плюс-минус 4—5 процентов, то разница рейтингов ОВР и КПРФ находится в пределах статистической ошибки.[b]— А что, Кремль не понимает: топя ОВР, он сам выбывает из игры?[/b] — Наоборот, Кремль проводит целенаправленную стратегию и по-своему очень логичную. Ведь главная задача Кремля — не парламентские, а президентские выборы. И ставка делается на то, чтобы повторить ситуацию выборов 96-го года или украинский сценарий, который мы недавно наблюдали во время президентских выборов в братской стране.Там все усилия избирательной кампания Кучмы были нацелены на одно — чтобы во второй тур вышли он сам и коммунисты. И это удалось — победа нынешнего президента Украины была гарантирована. Но окажись во втором туре Кучма и Мороз, результаты выборов стали бы непредсказуемы. Сейчас все исследования показывают: у кандидата коммунистов нет никаких шансов выиграть выборы президента. Зюганов или иной другой кандидат от Компартии во втором туре гарантированно проигрывает любому представителю партии власти. Что касается Лужкова и Примакова, то у них шансы гораздо выше, чем у кандидата Компартии. Отсюда удар по «Отечеству — Всей России» как по единственной силе, которая может составить конкуренцию кремлевской партии на президентских выборах.[b]— Но до президентских выборов еще надо дожить. А ведь Дума-то «покраснеет» при такой стратегии уже в декабре…[/b] — Это весьма вероятно. Но такое положение, видимо, в большей степени устраивает Кремль, чем лидерство в Думе «Отечества — Всей России». Заметьте, что в нынешней избирательной кампании идеология не присутствует.Вы не слышите слов о демократии, о коммунизме... Это исключительно прагматичные выборы.Для Кремля в первую очередь важно ослабить позиции ОВР, а то, что Дума может стать более красной, представляется менее существенным.[b]— А не более логично для Кремля вместо того, чтобы проводить кампанию ненависти против ОВР, попытаться задушить его в объятиях? Ведь ОВР скорее ориентируется на протестный электорат...[/b]— Для Кремля было бы логичным уже давно договориться с Примаковым и Лужковым и спать спокойно. Но поскольку из Кремля мир воспринимается в черно-белых тонах, а Примаков с Лужковым как угроза, то кремлевские стратеги и руководствуются в своих действиях больше эмоциями: нравится — не нравится, любим — не любим. Отсюда и стратегия выборов: «мочить», а не душить в объятиях.[b]— А кто там тон задает — Волошин или есть другие «мозги»?[/b] — Волошин — не самостоятельная фигура. Он член Семьи, потому что занимает должность руководителя администрации президента. Есть постоянные члены Семьи, а есть непостоянные. Волошин — непостоянный. Основа Семьи — это, конечно, Татьяна Дьяченко и Юмашев. А состав приближенных к ним олигархов может меняться.[b]— Березовский не постоянный член?[/b] — Березовский, Абрамович, безусловно, члены Семьи. Но можно представить ситуацию, при которой Березовский тоже перестанет быть ее членом. А вот Юмашева или Татьяну Борисовну если и можно представить вне Семьи, то только при следующем президенте.[b]— Почему они так уверены, что Путин, оказавшись во главе государства, будет их выгораживать и защищать?[/b] — Думаю, что полной уверенности у них нет. Но нет и другой «раскрученной» фигуры. Они поддерживают Путина вынужденно. Надеются, что он обеспечит им политическое будущее. Но я не уверен, что Путин, окажись он президентом, грудью встанет на защиту того же Березовского. В Кремле полагают, что Путин для них меньший риск, чем возможные альтернативы: Примаков, Лужков, Зюганов или даже Явлинский. Эти люди неконтролируемы и для нынешнего Кремля опасны. Наверное, они хотели бы, чтобы следующим президентом была Татьяна Дьяченко. Или чтобы Борис Николаевич остался еще на один срок. Но это вряд ли возможно.[b]— А как получилось, что Лужков, который был так проельцински настроен, оказался вдруг противником Кремля под номером один? Они его сделали таким в течение года.[/b]— Лужкову в Кремле особенно никогда не доверяли, не считали его стопроцентно надежным. Союзником — да, но не более. В Кремле еще год-полтора назад задумывались о том, что делать на выборах 2000 года. И уже тогда вариант поддержки Лужкова отметался с порога. Над всеми прочими соображениями доминировал страх, который аккумулировался в ненависти, глубокой, как говорят, «личной неприязни». Это проявилось и в истории с отставкой Кириенко, назначением Черномырдина, а затем Примакова.Все люди, которые в администрации президента лоббировали Лужкова в качестве возможного премьер-министра, были изгнаны из Кремля в течение месяца-двух: Ястржембский, Савостьянов, Кокошин и Комиссар.[b]— В ОВР у вас официальный статус советника председателя Координационного совета, то есть Примакова. Какой самый полезный совет вы ему дали?[/b] — Я не даю вредных советов... Один из самых полезных советов Евгению Максимовичу — это абсолютно не реагировать на ту грязь, которую пытаются на него вылить некоторые представители СМИ.[b]— А Лужкову так же надо себя вести или все-таки судиться?[/b] — И Юрий Михайлович мог бы более спокойно реагировать на эту критику. Смешно спорить с Доренко. Доренко — функция. Сейчас он работает бультерьером, у которого есть большая миска с сытной едой и который получил команду «фас!» от своего хозяина Березовского. В этот момент спорить с бультерьером, вести с ним какие-то беседы, в чем-то его убеждать просто смешно.На это надо реагировать с пониманием того, что Доренко выполняет определенную роль. В выборах он не участвует, и поэтому бороться против него — принижать самого себя: кто такой Лужков и кто такой Доренко! [b]— А как вы оценили недавнюю инициативу законодателей Башкирии «отключить» передачи Доренко и Сванидзе на республику?[/b] — Я бы рассматривал инициативу башкирского парламента в общем контексте проблемы свободы слова в нынешней России. Я сторонник максимальной свободы прессы. И с этой точки зрения любые посягательства на нее оцениваю как безусловное зло. С другой стороны, если в государстве существуют законы, то эти законы должны выполняться. Есть закон о выборах в Госдуму, утвержденный парламентом и подписанный президентом, но этот закон сейчас не нравится кремлевским чиновникам. В нем говорится, что субъектами предвыборной агитации являются только избирательные объединения, зарегистрированные кандидаты, но никак не телеведущие. На канале ОРТ и РТР происходит систематическое нарушение федерального закона о выборах. Суды, Центризбирком, Государственный комитет по СМИ завалены протестами и жалобами. Очевидно, что Доренко ведет предвыборную агитацию. Во всяком случае, не в меньшей степени, чем, скажем, санкт-петербургское телевидение, которое закрыли после показа сюжета об избирательной кампании Союза правых сил на стадионе. Я не приветствую решение парламента Башкирии. Но федеральные органы власти своим бездействием провоцируют ситуации, подобные башкирской.[b]— Кириенко утверждает, что бюджет Москвы вполне достаточен для того, чтобы повысить пенсию. Он вообще отвечает за свои слова, по вашему впечатлению?[/b] — Не знаю, насколько он отвечает за свои слова. Во всяком случае, он ничего не говорил о возможности дефолта в результате своей деятельности на посту премьер-министра. Я не экономист и не знаю деталей московского бюджета, возможных резервов, но то, что в Москве пенсии выше, чем в других регионах, — факт. Сможет ли Кириенко повысить их еще больше, я не знаю.[b]— А сдержать слово?[/b] — У горожан не было возможности убедиться, умеет он держать слово или нет.[b]— Как, по-вашему, беспрецедентная критика в адрес Лужкова изменила его? Изменилось ли его поведение? [/b]— Я думаю, что Лужков изменился. Но опять же с чем сравнивать? Если с летом этого года, когда много говорили о его президентских амбициях, то Лужков сейчас в меньшей степени адресуется к проблемам национальной политики. И гораздо больше концентрируется на проблемах городских. Это свидетельствует о том, что кампания по выборам мэра для него представляет большую значимость, чем кампания по выборам в Госдуму. И это правильно. Даже теоретически вести одновременно кампанию общенациональную и городскую невозможно. В общенациональной кампании политик должен заявлять о себе прежде всего как защитник общенациональных интересов, даже в ущерб тому субъекту Федерации, которому он принадлежит. В ходе мэрской кампании — наоборот. И Лужков поступает абсолютно логично. Он адресуется к городским проблемам, и это, кстати, автоматически приводит к снижению его общенационального рейтинга. Что поправимо после выборов мэра.[b]— Как складываются взаимоотношения между второй и третьей позициями в списке ОВР? И не стесняются ли два первых лица ОВР присутствия в их тройке главы «криминальной столицы»?[/b] — Ну на должность «криминальной столицы» у нас много претендентов.[b]— Пока что в прессе назвали только одну.[/b]— Вопрос — кто назвал. Всегда надо смотреть авторство. Не знаю, чем, скажем, Красноярск или Екатеринбург лучше Санкт-Петербурга с точки зрения криминализации. Я уверен, что никакого предубеждения между вторым и третьим номерами в ОВР нет. Яковлев, безусловно, остается лидером Санкт-Петербурга. Я уверен, что у него не будет никаких проблем, чтобы вновь избраться губернатором. В последнее время в прокремлевских и проберезовских СМИ эта тема «разводки» активно присутствует.Якобы Примаков недоволен Лужковым, а Лужков — Примаковым. И они вдвоем недовольны Яковлевым. И было бы странно, если бы так не говорилось. Это стандартный прием, который применяют все политтехнологи в избирательных кампаниях, где баллотируется не один человек, а хотя бы два. Их начинают «разводить». Но в данном случае я не знаю, работает этот прием или нет. Во всяком случае, на состоянии внутри ОВР он никак не сказывается.[b]— Как вы прогнозируете поведение молодежи на выборах? Такое впечатление, что с ней активно заигрывает Кириенко.[/b]— К величайшему сожалению, молодые избиратели в основной своей массе на выборы не пойдут. Не думаю, что явка молодежи от 18 до 25 лет будет больше 20 процентов. На сегодняшний день лидером в предпочтениях молодых избирателей остается «Отечество — Вся Россия», в том числе и в Москве. Что касается Кириенко, то по симпатиям молодежи возглавляемый им Союз правых сил уступает «Яблоку» и партии Жириновского. Не Кириенко является фаворитом молодого электората.[b]— Примаков высказал, с одной стороны, свое одобрение действий Путина в Чечне, а с другой — обмолвился о возможном союзе с коммунистами. Вы не видите здесь противоречия?[/b] — Я не считаю, что в последнее время Примаков говорил что-то принципиально новое в отношении возможных альянсов «Отечества — Всей России». Примаков никогда не говорил ничего плохого о Путине. И поэтому на вопрос, как он относится к Путину, ответил: нормально. Ничего о союзе с КПРФ сказано тоже не было. Отвечая на вопросы, Примаков заметил лишь, что не собирается критиковать коммунистов. И не собирается полностью отрицать историю нашего государства. Что касается альянсов... Если вы посмотрите, как в настоящее время ведет себя Компартия, если вы почитаете инструкции, которые рассылают коммунистические лидеры по своим организациям на местах, если вы почитаете «Советскую Россию», то поймете: в ходе этой избирательной кампании главным врагом КПРФ является вовсе не Кремль, не «антинародный режим», а именно Примаков и Лужков. Именно против них ведется целенаправленная кампания и в региональных, и в центральных изданиях коммунистов. Я бы не назвал эти отношения союзническими.[b]— Вы могли бы назвать политическую силу, для которой ОВР и Лужков не являются врагом?[/b] — Российские избиратели! Что касается будущей Думы, то очевидно, что там будут силы прокремлевские и антикремлевские. В состав антикремлевских сил попадут «Яблоко», ОВР и Компартия. В состав прокремлевских — Жириновский, «Медведь» и Союз правых сил, если он пройдет в Думу.[b]— Сначала Лужков и Путин возвращаются в одном самолете из Ижевска, затем Лужков и Примаков встречаются с Путиным. Есть ли возможность того, что Путин, убедившись в серьезной поддержке лидеров ОВР, изменит свою позицию?[/b] — У меня нет достаточно полной информации о содержании встреч Лужкова и Примакова с Путиным. Встречи лидеров политических сил с премьер-министром — вещь вполне нормальная.Может ли Путин в большей степени сориентироваться на Лужкова и Примакова? Это представляется маловероятным. Путину предстоит пройти по очень тонкой и деликатной грани. Он не может сделать ничего, что не понравилось бы Семье. В этом случае вполне вероятно, что он перестанет быть премьер-министром. С другой стороны, слишком тесная ассоциация с Кремлем и с Семьей создаст для него проблемы на президентских выборах. В такой ситуации Путин не сделает однозначный выбор. Конечно, в российской политике нельзя ничего исключать. Но возможность того, что Путин хлопнет дверью в Кремле и войдет в союз с Примаковым и Лужковым, представляется крайне нереалистичной.[b]— В свое время вы вроде бы симпатизировали Явлинскому, правым силам и правым программам. Что вас побудило сейчас поддерживать левый центр?[/b] — У нас понятия «правые» и «левые» перепутаны... Но я своей позиции не менял. У меня вышла книга «Эпоха перемен. Россия 90х глазами консерватора». Я как был консерватором в начале 90-х годов, таким и остаюсь — консерватором в общепринятом, мировом смысле этого слова. В XX веке консерваторами были очень многие достойные люди: Витте, Столыпин. Среди западных политиков это генерал де Голль, Черчилль, Аденауэр, Рейган, Тэтчер и другие. Это целая консервативная традиция. Именно консерваторы являются по всем мировым канонам «правыми». На это обратил внимание и Солженицын в последнем интервью с Евгением Киселевым: «Какие они «правые», какое они имеют право называть себя «правыми»? Они — либералы». Во всем мире либералы, тем более левые либералы, отрицающие национальные корни и традиции, это левый фланг. Настоящие «правые» — это люди, которые уважают традицию. Они считают, что строительство возможно лишь на существующем фундаменте. Это люди, которые отрицают революционные скачки, являются сторонниками рыночной экономики и в то же время сильного государства — государства как державы, а не государства как бюрократии. Я своих позиций не менял. А вот российский политический спектр двигается, и довольно прилично. Главная проблема России в том, что у нас демократы никогда не были патриотами, а патриоты никогда не были демократами. И вот этот синтез состоялся в программных установках «Отечества — Всей России», к чему я тоже приложил руку.[b]— Объединение с Белоруссией, хотя оно из-за болезни нашего президента и отложено, все-таки состоится. Не попытается ли Семья воспользоваться этим для того, чтобы продлить свое присутствие во власти?[/b] — Не думаю, что союзный договор, который должен быть подписан с Белоруссией, каким-то образом откроет возможность для переноса срока президентских выборов. Прежде всего потому, что в договоре не предусматривается пост президента союза. Повторить сценарий Милошевича Ельцину не удастся. С одной стороны, здесь есть обоюдное желание двух стран идти навстречу друг другу, но с другой — есть нежелание идти навстречу друг другу очень далеко. Да, политика создания союза популярна в России и в Белоруссии. Но белорусская элита не хочет стать элитой всего лишь одного субъекта Федерации. И согласилась бы на это только в том случае, если бы у Лукашенко была какая-то российская федеральная перспектива. А российская сторона не хочет рассматривать варианты, связанные с предоставлением белорусской элите, в частности Лукашенко, российской общенациональной перспективы. Идея о том, что Лукашенко может появиться в Кремле на посту вице-президента, когда Борис Николаевич большую часть времени проводит за пределами Кремля, не греет душу обитателей администрации президента... Кремлевских сантехников, может, и греет, но окружению президента эта идея явно неприятна. Потому что Лукашенко может и у Бориса Абрамовича пропуск отобрать, он такой.[b]— Может быть, и этим объясняется страх, который нагоняет Лукашенко на некоторых наших демократов? Вы предстоящего объединения не боитесь?[/b] — Я не боюсь. У нас сейчас есть очень небольшой отрезок времени, когда союз с Белоруссией можно будет создать. Мы не знаем, кто придет на смену Лукашенко, но скорее всего, придет человек, который просто не захочет с нами объединяться. И произойдет очень быстрая украинизация Белоруссии. Мы получим там местную элиту, которая развернет внешнеполитический курс от России на Запад.[b]— А если мы заключим договор, останется ли возможность обратного ухода?[/b] — Конечно, будет. Потому что этот договор не является качественным шагом вперед по сравнению с договором 97-го года. Единственное, что поменяется, — название. Теперь это союзное государство. Но в таком виде договор Белоруссии практически ничего не дает, кроме пиаровских возможностей для руководства двух стран, чтобы подчеркнуть свою приверженность популярной идее союза.[b]— Ваша последняя поездка в Америку вместе с Сергеем Карагановым. Вокруг этой поездки раскрутился скандал. В прессе сообщалось, что вы склоняли руководителей Запада надавить на Ельцина с тем, чтобы он отправил в отставку Путина из-за войны в Чечне. Все это выдумка или какие-то переговоры все же дали основания для таких выводов?[/b] — Спасибо людям за бесплатную рекламу! Меня представили как человека, способного вертеть Биллом Клинтоном, словно хвостиком. Приятно сознавать себя частью сил, которые ворочают планетой... На самом же деле была традиционная конференция, которая проходит уже на протяжении многих лет, два раза в год: один раз под Москвой, другой — под Вашингтоном. С американской стороны — это Аспенская стратегическая группа, куда входят все основные эксперты, не потерявшие интерес к нашим делам. Таких людей в Америке, увы, становится все меньше и меньше. С нашей стороны участвовал Совет по внешней и оборонной политике (непартийная организация): несколько бывших послов России, включая Воронцова и Адамишина, несколько генералов, эксперты. Тема конференции — российско-американские отношения.Мы прилетели в субботу. И в тот же день появилась статья в «Независимой газете» о том, что мы встречаемся с Клинтоном. На второй день конференции, в воскресенье, эта информация прошла у Доренко и Сванидзе. И наши американские партнеры стали спрашивать: «Что у вас там такое происходит, 37-й год?». Потом мы побывали в конгрессе, в аппарате Белого дома, в госдепартаменте и обсуждали ключевые вопросы российско-американских отношений. На первом месте стояла проблема договора по ПРО, поскольку США летом следующего года объявят о выходе из него и это может разрушить всю систему контроля над ядерным вооружением. Второй вопрос, беспокоящий американцев: будут у нас выборы президента или нет? Мы пытались их уверить, что выборы будут. Вставал вопрос о коррупции. Вопрос Чечни практически не фигурировал. Для американского общественного мнения отношение к событиям в Чечне приблизительно такое же, как у нас к событиям в Восточном Тиморе:слышали, что там что-то нехорошее происходит, но подробности неизвестны. И политику России в Чечне мы защищали.Поэтому вся история вокруг «заговора» против Путина — полная чушь. Но информация, которую распространяют люди, в том числе и те, кого я считал своими друзьями, очень похожа на донос в НКВД по поводу того, что некий человек копает тоннель от Бомбея до Лондона. Если бы не это обстоятельство, я бы просто посмеялся. Но на самом деле это не так смешно.[b]Досье «ВМ»[/b] [i]Вячеслав Алексеевич Никонов, доктор исторических наук, политолог. Работал в администрации президента СССР, был депутатом Государственной думы, где возглавлял подкомитет по международной безопасности и контролю над вооружениями Комитета по международным делам. В настоящее время президент фонда «Политика».[/i]