Дантес из-под белил

[b]На выставке в Трубниковском переулке – работы лучших авторов и мастерских с 1840-х до 1914 года. Редкие портреты писателей и их семей. Уникальные снимки русских императоров и дворцовых интерьеров. Первые фотоизображения Москвы и Петербурга.[/b]Гордость экспозиции – около 15 фотографий, сделанных методом дагеротипии. Они исполнялись как миниатюра, в единственном экземпляре. Некоторые пройдены акварелью, маслом или белилами. Сейчас раскрашенные фото смотрятся странно. Но в середине позапрошлого века это было обычной практикой. И куском хлеба для начинающих художников, которым снимки отдавались на доработку. В юности так подрабатывал даже Иван Крамской.На ранних фотографиях оживают те, кто существует сейчас где-то в области мифов. Дантес, Ланская, декабристы... Разумеется, все они запечатлены не молодыми. Экс-Гончарова-Пушкина – зрелая дама: красота ее уже не погибельна. Мало что осталось от романтического бунтаря у старенького Матвея Муравьева-Апостола, сидящего в креслекачалке. И как ни пытайся, не отыщешь печать проклятия в лице Дантеса. Но все-таки чудо – увидеть, какими были на самом деле люди, вокруг которых кипели страсти роковые.Реальность частенько подбрасывает почти сказочные сюжеты. Вот, например, двоюродный брат Герцена Сергей Левицкий. Ушел в отставку из канцелярии внутренних дел и занялся фотографией. Открыл собственное фотоателье в Париже. Оно стало лучшим в городе. А его хозяин так прославился, что его на четыре дня пригласили в Фонтенбло – фотографировать Наполеона II и его семью. Левицкий сделал три десятка негативов так удачно, что императрица тут же заказала себе с них 1800 копий. У обывателей спрос на фотокарточки императора доходил до 500 экземпляров в день.В России тем временем прославился харьковский фотограф Алексей Иваницкий. Он запечатлел крушение царского поезда в Борках 17 октября 1888 года. А чуть позже – церковь, построенную на этом месте в благодарность за чудесное спасение главной в России семьи. Сами ее представители тоже снялись на фоне храма. За эту серию автора наградили большим участком земли. А еще он получил драгоценный золотой перстень с великолепным сапфиром, окруженным крупными бриллиантами. Сами снимки были переданы в Русский музей Александра III.Ближе к концу ХIХ века камеры для съемок поступили в широкую продажу. И появились фотолюбители. Кое у кого из них владельцы фотоателье даже просили негативы для копирования. А именно – у Софьи Андреевны Толстой. Все знают, что эта героическая женщина записывала под диктовку мужа его романы, в том числе «Войну и мир». Но не каждому известно, что она редко выходила из дома без аппарата фирмы «Кодак». Эта страсть у нее появилась еще до замужества. Ну а потом ее снимки стали важным документальным свидетельством о жизни гения и его семьи. Причем сделанным очень мило, по-домашнему, без излишнего пафоса. Вот Лев Николаевич наблюдает за игрой дочерей в теннис. А здесь он сам катается на коньках.Обожал фотоаппарат и Леонид Андреев. «Не было такого угла в его даче, который он не снял бы по нескольку раз, – вспоминал Корней Чуковский. – В течение месяца он делал тысячи снимков, словно выполнял какой-то колоссальный заказ. Когда вы приходили к нему, он заставлял вас смотреть все эти тысячи, простодушно уверенный, что и для вас они источник блаженства». Впрочем, даже этот пострадавший от невольного Андреевского садизма отзывался о его фотоработах в превосходных степенях.На многих снимках на выставке – подписи знаменитых моделей. Иногда – совершенно гениальные. «Бледный Мейерхольд – своему богу!» (с такими словами знаменитый режиссер подарил свою карточку Антону Чехову). Словом, смог сфотографироваться – сумей сделать и запоминающуюся надпись.На разъяснительные подписи не поскупились и создатели выставки в Литмузее. Здесь и биографии знаменитых фотографов, и интересные отрывки из воспоминаний.[i]Выставка открыта до 30 августа[/i][b]На илл.: [i]Ф. И. Шаляпин работает над своим скульптурным портретом. Петербург, 1912 г. «Фотография императорских театров» К. А. Фишера.[/i][/b]